Автореферат диссертации (Английский исповедально-философский роман 1980-2000 гг), страница 4

Личный роман Шатобриана, Сенанкура,Констана, Мюссе, Фромантена обозначил переход от «фиктивных мемуаров» XVIIIвека, в которых персонажи полностью вымышлены, и автобиографии,претендующей на искренность и правдивость, к новой жанровой форме. Средихарактерных черт личного романа следующие: автобиографичность романаскрывается (персонаж и рассказчик как маска автора); паратекстуальные элементытекста (заглавие, вступление, пролог и пр.) акцентируют разрыв между автором иперсонажем в отличие от «автобиографического пакта» предисловий вавтобиографиях; перволичное повествование, концентрирующее внимание насубъективном взгляде и отдельных событиях жизни персонажа, связано скризисными состояниями и болезненными эпизодами юности; личный, интимныйпласт жизни персонажа превалирует над показом его семейных или социальныхсвязей; уникальность мироощущения персонажа имеет истоком его собственнуюпротиворечивую личность; сюжет развивается преимущественно по принципуассоциации идей; наблюдается тенденция к автопортретному (восходящему к«Опытам» Монтеня), а не автобиографическому представлению персонажа;                                                            10 В данном случае отсылка к философской составляющей в жанровой характеристике лишь дополняетбазовую исповедальную и не связывается нами со сложившимися жанровыми формами философскогоромана per se.11Следует сделать оговорку: интересующая нас интроспекция как показ аналитического процессасамопознания имеет свою многовековую историю до романтиков.

Она глубоко исследована в отношениисочинений Сенеки, Марка Аврелия, автобиографий средневековья, «Исповеди» Августина, «Опытов»Монтеня, исповедально-биографического романа XVII-XVIII вв., «Исповеди» и «Прогулках одинокогомечтателя» Руссо. Об источниках французского психологического романа и его типологии см.

монографию:Забабурова Н.В. Французский психологический роман (эпоха Просвещения и романтизм). Ростов-на-Дону:Издательство Ростовского университета, 1992. 223 с.13 первостепенное значение приобретает сюжет воспоминаний; раздвоенностьимпульсов исповедального героя зачастую принимает форму двойничестваперсонажей12.Однако игровое (эстетизированное и саморефлексивное) начало в личномромане имеет и философско-психологические эффекты (Ф. Мерлан). Развиваемаяна протяжении столетий исповедальная саморефлексия, нашедшая себя вспецифической двойственности позиции героя и повествователя (частонаделенного художественными амбициями), создает мощный импульсфилософского вопрошания и проблематизации самопознания в слове (В. ДюфифСанчес) 13 . Любопытно, что и классический пример исповедального романа«Исповедь англичанина, употреблявшего опиум» Т.

де Квинси представляет собойфилософско-психологический поиск основ самопознания. Вместе с темисповедальный роман XIX – XX вв. обнаруживает разную степень эстетизации итематизации саморефлексии, а также достаточно свободные его сцепки с самымиразнообразными жанровыми и повествовательными формами. От родственныхформ автобиографического повествования («Самопознание Дзено» И. Звево),романаохудожнике(«Исповедьмолодогочеловека»Дж.

Мура),экзистенциального («Тошнота» Ж.-П. Сартра) и философского романа («Падение»А. Камю), романа-притчи («Свободное падение» У. Голдинга), философского«потока сознания» («Безымянный» С. Беккета) до готического («Исповедьоправданного грешника» Дж. Хогга), пародийного плутовского («Признанияавантюриста Феликса Круля» Т. Манна), пародийного любовного («Лолита»В. Набокова) и т.д.Важнейшим событием в истории жанра становится рецепция «Записок изподполья» Ф.М. Достоевского на Западе14. Генетически связанными с «Записками»мыслятся не только герои Жида, Музиля, Гессе, Звево, Сартра и Камю, но иперсонажи Набокова, Беллоу, Кутзее, Керуака и многих других.

Именно в«Записках из подполья» перволичное повествование героя дано как принципиальнонезавершенное. Это исповедальный роман в его инвариантной форме, безустремленности к религиозной исповеди-покаянию, лишенный как пафосапроповеди и притчи, так и акцента на нарциссистической исключительностисветской исповеди Руссо. Роман Достоевского становится вехой, определившейнаправление жанрового развития исповедального начала в модернистском романе(Жид, Звево, Музиль, Гессе и др.) и романе экзистенциальном (Сартр, Камю,Беккет, Костнер, Голдинг, Фаулз и др.).романавОбращениекмоделиисповедально-философскогозападноевропейской литературе 1980-2000 гг.

обозначило новый поворот в егожанровой эволюции. В отношении выделенных нами жанровых маркеров можноговорить о гиперфункции: болезненный опыт мыслится как травматический и                                                            12См.: Dufief P.-J. Les Ecritures de l’intime de 1800 a 1914. Autobiographies, Memoires, journaux intimes etcorrespondances.

Paris: Breal, 2001. P. 26-49.13Dufief-Sanchez V. Philosophie du roman personnel, de Chateaubriand a Fromentin 1802-1863. Geneva: LibrarieDroz, 2010. 416 p.14Следует подчеркнуть, что все из исследуемых нами авторов испытали прямое или косвенное (черезписателей-экзистенциалистов) влияние творчества Достоевского и в особенности данного романа.14 подчас трансгрессивный, а «маска» (П. Брукс), «самооговор» (П. Аксельм),«переписывание» (Ж.

Деррида), «лазейка» (М. Бахтин) принимают формы вкрайнейстепениэстетизированной саморефлексии сиспользованиемпостмодернистскогоинструментария.Есливклассическихобразцахисповедальной литературы доминирует перволичное повествование (IchErzaehlung), то целый ряд текстов исповедального эмоционально-философскогорегистра XX века использует смешанный нарративный рисунок 15 . Сознаниепротагониста воплощается в опосредованном модусе «персонажа-рефлектора»(Reflektorfigur): события оцениваются, воспринимаются сквозь призму сознаниягероя, при этом сохраняется нарративная рамка третьеличного повествования.Нередки структуры «короткого замыкания» (автор-рассказчик-герой) иповествовательного металепсиса. Субъект, представленный в категорияхэпистемологической неуверенности, принципиально незавершен, его опытмыслится как нетранзитивный, а язык проблематизирует возможностьсамораскрытия и становится объектом тематизации (роман не столько предлагаетисповедь «Я», сколько рассказ о создании исповеди).

Предлагаемое в основнойчасти настоящей работы исследование английского исповедально-философскогоромана 1980-2000 гг. позволило дать развернутый комментарий данного этапаразвития жанра на материале романов М. Эмиса, И. Макьюэна, Дж. Барнса,Г. Свифта, К. Исигуро, Д.М. Томаса, Дж. Фаулза и др.Глава 1 «Исповедальность и постмодернизм» обращена к дискуссионномувопросу исповедальности и философского вопрошания в постмодернизме какфилософии, эстетике и художественной практике. Вводная часть актуализируетинтерес современной гуманитаристики к комплексу эпистемологических вопросови феномену «воскрешения субъекта», преподносимого через понятия опыта иранимости (З. Бауман, К.

Бернард, Я. Виннберг, М. Ледбеттер, Кр. Нэш,Д.Дж. Хигдон и др.). Психологическая и философская незавершенностьисповедального субъекта на современном этапе связана как с интенциейэкзистенциального вопрошания о себе, так и с сомнением в возможностяхнарративного конструирования «Я».Фиксация на физическом и психологическом (часто трансгрессивном)переживании боли вырастает из представления о насилии, случайности,катастрофичности бытия и трагической хрупкости человека. Мотивы распада исмерти, отчужденности и утраты невинности, характерные для романовисследуемых авторов, формируют область поисков подлинности «Я» черезпереживание опыта страдания.

Ранимость «Я» предстает в широком спектресостояний экзистенциального регистра: от стыда и вины, смирения переднеизбежностью утрат до физической деградации.                                                            15Одним из первых применил и осмыслил данную повествовательную ситуацию Генри Джеймс,обратившись к феномену «центрального сознания» в своих эссе «Art of Fiction». Научно закрепили целыйряд идей Джеймса крупнейшие исследователи романа как формы П.

Лаббок (Lubbock P. The Craft of Fiction.Filiquarian Publishing: LLC, 2007. 232 p.) и Дж.У. Бич (Beach J.W. Twentieth Century Novel: Studies andTechniques. Ludhiana, India: Lyall Book Depot, 1969. 569 p.). Развитие нарратологии во второй половине XXвека способствовало изучению сложных повествовательных «модуляций». См., к примеру: Stanzel F.K.Theorie des Erzaehlens. UTB, Stuttgart; Auflage: 8. Aufl., 2008. P. 23-39.15 Центральным звеном проблематики и художественной формы современногоанглийского романа становится сюжет об открытии некоммуникабельности «раны»и условности нарратива, бессильного перед опытом «Я». Понятия избегающихопределения «травмы», «следа», «события» и «субъекта» в современных теориях,восходящих к Лакану и Деррида, оказываются связаны.

Деструктивное событиеопознается как «рана», «разрыв» в опыте индивидуального существования иопределяет его сущность.Еще одной характерной гранью философской проблематики современногоромана предстает своеобразная философско-этическая позиция: нетранзитивностьстрадания, сопротивление травматического опыта привычному вербальному (иэтическому) означиванию не только не отменяет, но взывает к эмпатии,коммуникации с «Другим». Более того, не «завершение» «Я» оказывается в фокусевнимания современных писателей, а сама экзистенциальная ситуация, в которой«Я» находит себя. Вопреки сомнению в слове, искусство Макьюэна, Эмиса, Барнса,Исигуро обращено к показу человеческого страдания как экзистенциального удела.В этом писатели видят этику романа как свидетельства человеческого опыта.Связанная с адресацией «Другому» диалогическая рефлексия с «лазейками»и «оглядками» («реактивная» исповедь), идущая от исповеди парадоксалистаДостоевского, находит выражение в стремлении героя-повествователя «разбитьзавершающую и как бы умерщвляющую его оправу чужих слов о нем» 16 .Применительно к контексту конца XX века потенциальную заданностьинтерпретации «Я» несут, по мнению Барнса, Эмиса, Исигуро, Томаса, Макьюэна,«готовые» эстетические и интеллектуальные модели: психоанализ и Trauma Studies(«Белый отель» («The White Hotel», 1981) Томаса, «Беременная вдова» («ThePregnant Widow», 2010) Эмиса); художественная литература и искусство(«Искупление» («Atonement», 2001) Макьюэна, «Там, где в дымке холмы» («A PaleView of Hills», 1982) Исигуро, «Записки о Рейчел» («The Rachel Papers», 1973)Эмиса) и даже теория и история литературы («Попугай Флобера» («Flaubert’sParrot», 1985) Барнса, «Информация» («The Information», 1995) Эмиса).