Автореферат (Статус лувийского языка в многонациональной Анатолии бронзового века - опыт социолингвистической реконструкции), страница 8

Назализация гласных распространилась и на смежный памфилийский диалект древнегреческого языка, гдевстречается форма ΠΕΔΕ /pẽde/ < *pente ‘five’ [Watkins 2001: 59]. Разу-меется, гипокоррекция в новохеттском не доказывает языковой сдвиг клувийскому в XIII веке до н. э., однако она совместима с подобной гипотезой.Напротив, переход i<e в новохеттском безусловно не являетсягипокоррекцией, поскольку одной из наиболее характерных черт, отли-чающий лувийский язык от хеттского, является как раз отсутствие фонемы /e/. Нельзя также считать это изменение гиперкоррекцией в языкетрадиции, поскольку лексическая диффузия фонетических измененийявляется механизмом взаимодействия между «живыми» языками и диалектами.

Кроме того, нельзя рассматривать данный процесс как резуль-тат некорректного пересчета соответствий в вокализме между хеттскими лувийским, поскольку наиболее частотным соответствием лувийского/e/ в унаследованной лексике является фонема /а/.Альтернативный социолингвистический сценарий, объясняющийпереход i<e в новохеттском, предложен в разделе 5.2.5. Отмечается, чтоеще в древнехеттский период заимствования из лувийского языка, содержащие этимологическое *i, могли передаваться в хеттском с гласнойe.

Первоначальной причиной этого явления, возможно, являлся широкийфонетический диапазон лувийской фонемы i, однако обобщение *eдолжно представлять результат сознательной языковой манипуляции сцелью ассимиляции лувийских заимствований. Ядром языкового сообщества, в котором распространялась данная инновация, вероятно, явля42лись носители хеттского языка, желавшие дистанцироваться от плоховладевших им лувийцев.Сходное объяснение можно предложить и для более позднегоизменения i<e в собственно хеттских лексемах.

Как известно, правиль-ное произношение является наиболее устойчивым стереотипом совершенного владения языком. Если предположить, что характерной чертойлувийского акцента являлась замена e на i при произношении хеттскихслов, обратное изменение в среде образованного хеттского меньшинстваявлялось бы естественной гиперкоррекцией. Однако необходимым условием для допущения подобного сценария является наличие ядра писцового сообщества, для которого хеттский язык являлся родным. Вывод обограниченной естественной передаче хеттского языка в XIV-XIII вв., является, пожалуй, наиболее важным результатом второй части пятой главы.Третья часть пятой главы посвящена контакно-обусловленномуразвитию системы новохеттского морфосинтаксиса.

Ввиду того, чтоданная тема недавно обсуждалась в работе Rieken 2006, я не ставлю за-дачи подробного разбора всех инновационных явлений, а сосредотачиваюсь на материале, имеющем существенные импликации для уточнения природы хетто-лувийских контактов в рассматриваемый период.Выделяются две группы языковых изменений: окказиональные инновации и инновации, закрепившиеся в новохеттском письменном языке. Разумеется, граница между этими группами не является строгой – даже вслучае регулярных морфосинтаксических изменений иногда можноидентифицировать тексты, в которых они впервые отражены полностьюили частично, а также спорадические случаи писцовой гиперкоррекции.43Тем не менее, эти два типа инноваций имеют различную социолингвистическую мотивацию.Примером окказионального контакно-обусловленного явления вновохеттском является нерегулярный переход а-основ и консонантныхоснов в i-склонение (напр.

вин. мн. kissarius от основы kissar(a)- ‘рука’).Подобный перебой наблюдается в тех падежных формах, где в лувий-ском отмечается регулярное обобщение основ на i (так называемое i-motion германоязычной традиции). Вопреки мнению [Rieken 1994], согласно которому i-motion проникло в хеттский через лувийские заим-ствования, а впоследствии распространилось по аналогии, я полагаю,что нерегулярный переход в i-склонение в новохеттском является пря-мым результатам структурной интерференции.

Тексты, где наблюдаетсяподобное явление принадлежат писцам, для которых родным языком являлся лувийский.Примером устоявшейся, хотя и не вполне регулярной морфосин-таксической инновации, обусловленной хетто-лувийским двуязычием,является удвоение клитик в новохеттском:Таблица 7хеттскийлувийскийновохеттскийRefl.-3sg.acc.c.3sg.acc.c.-Refl.-3sg.acc.c.=an=z(a)=ti=an=as=si=du=as3sg.acc.c.-Refl.3sg.nom.c.-3sg.dat.=at=si3sg.nom.n.-3sg.dat.=at=mu=an=z=an3sg.dat-3sg.nom.c.=du=at3sg.dat-3sg.nom.n.=mu=at44=as=si(=as) ( =as опционально)3sg.nom.c.-3sg.dat.-3sg.nom.c.=at=si(=at)( =at опционально)3sg.nom.n.-3sg.dat.-3sg.nom.n.=at=mu3sg.acc.n.-1sg.dat.1sg.dat-3sg.acc.n3sg.acc.n.-1sg.dat.Как видно из приведенной выше таблицы, стандартный хеттскийи лувийский языки характеризуются различным порядком местоименийв клитическом комплексе.

В новохеттском постепенно закрепляетсякомпромиссная конструкция, в которой кальки лувийских местоименийвинительного падежа добавляются справа к цепочке хеттских местоимений, приводя тем самым к удвоению клитик. Существенно, однако, чтона данный феномен накладывается дополнительная лексическая дистри-буция: удвоение является последовательным в случае =an=z=an, факультативным в случаях =as=si(=as) и =at=si(=at) и вообще отсутствуетв =at=mu и ряде других новохеттских местоименных комплексов.Неравномерное распределение удвоения новохеттских клитикможно объяснить, исходя из структуры хеттского языка. В случае=an=z=an, удвоение закрепилось благодаря тому, что в стандартномхеттском уже существовала последовательность клитик =an=z=san (где=san – это частица пространственной ориентации), фонетически совпадавшая с =an=z=an.

В литературе по исторической лингвистике кон-струкции, подобные =an=z=an, получили наименование «раков-отшельников» [Heath 1998]. В случае =as=si(=as) и отчасти =at=si(=at)можно предположить, что частичное закрепление удвоения было вызвано недостаточной транспарентностью первоначальных клитическихкомплексов. Контактно-обусловленная инновация не была реализована вслучае =at=mu, поскольку не существовало внутренней мотивации нидля устранения =at=mu, ни для закрепления =at=mu=at.Разумеется, подобные рассуждения имеют смысл лишь приусловии допущения, что в селекции контактно обусловленных кон45струкций принимали участие носители хеттского языка.

Лувийцы, стремившиеся овладеть хеттским как вторым языком, могли создать местоименный комплекс с редупликацией клитик, но при проникновении этойконструкции в «естественный» новохеттский (natively transmitted LateHittite), на нее оказались наложены дистрибуционные ограничения си-стемного характера. Старый тезис Романа Якобсона, согласно которомуязык заимствует чужие структурные элементы только в том случае, еслиони отвечают внутренней тенденции его развития, неверен для ситуацииязыкового сдвига, как в частности показало изучение креольских языков,но остается в целом верным для ситуации естественной языковой передачи.В четвертой части разбираются явления лексической интерфе-ренции, прежде всего употребление лувийских слов и выражений в хетт-ских текстах, часто помеченное «глоссовым клином».

Данный феномениграет ключевую роль в определении относительного статуса престижахеттского и лувийского языков в имперский период. Имеющиеся внашем распоряжении источники позволяют сравнить социолингвистические установки различных сегментов элит Хаттусы. Наличие или отсут-ствие лувийских гостевых форм в оригиналах хеттских текстов определяет отношение их авторов к смешению кодов. Употребление «глоссово-го клина» и редактирование самих текстов переписчиками отражает пу-ристические установки, или отсутствие таковых, внутри писцового сословия.Раздел 5.4.1 посвящен прагматике «глоссового клина» в ее син-хронном и историческом аспектах.

Родиной этого символа по-видимомуявляется не Анатолия, а Сирия и Левант, где он также часто маркируетиноязычные глоссы (Левант) и гостевые формы (Сирия и Анатолия). В46качестве примера можно привести yi-na-aš-ši na-aš-ša-a ‘возвысился’ втексте из Эль-Амарны, где Glossenkeil (в транслитерации двоеточие) отделяет аккадскую глагольную форму от ее западносемитского эквивалента. Употребление «глоссового клина» в ситуации смешения кодов,характерное, прежде всего, для сирийских и анатолийских текстов, является с исторической точки зрения перенесением сирийской практики наанатолийскую почву.Вместе с тем, возможно показать, что синхронная прагматика«глоссового клина» в текстах из Хаттусы не сводилась к указанию напереключение кода.

С одной стороны, этот знак никогда не употребляет-ся для пометки шумерограмм и аккадограмм в хеттском контексте, а сдругой стороны, он может иногда сопровождать нестандартные или разговорные хеттские формы. В одном случае «глоссовый клин» сопровож-дает вполне нормативную хеттскую форму sakuwa ‘глаза’, там, где ожидалось бы употребление шумерограммы IGI.HI.A.

Эти факты заставляютменя предположить, что Glossenkeil рядом с определенной формой вхеттском тексте указывает на то, что писец считал эту форму стилистически неуместной.Проверке данной гипотезы посвящен раздел 5.4.2. Используяхеттские тексты, доступные в нескольких копиях, я постарался просле-дить судьбу маркированных форм в процессе стабилизации текста. Выясняется, что «глоссовые клинья» снимались в процессе редактированиятекста, но при этом нестандартные формы иногда подвергались нормализации. Так, например, теонимhūwayalli dUTU-i ‘солнечному боже-ству huwayalli-’ в черновике молитвы царя Муваталли заменяется выражением kutrui dUTU-i ‘солнечному божеству – свидетелю’ в ее отредактированной версии.