СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. ПОЗНАНИЕ ПРИРОДЫ В АНТИЧНОСТИ И СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

2. ЭПОХА НАУЧНОГО ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ 7

3. МЕТАНАУЧНЫЙ УРОВЕНЬ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ОБЪЕКТИВНОСТИ

4. ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ПОЗНАНИЯ ПРИРОДЫ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ПРИЛОЖЕНИЯ

Введение

Возникновение естествознания связано с постановкой проблемы естественности как предмета, так и самого процесса познания. Эта проблема возникает в момент рефлексивного осмысления мировоззренческих вопросов и решается по разному в разные исторические эпохи. Но всегда разрешение этого вопроса связано с активным формирующим отношением человека к реальности Естествознание - целенаправленное и систематическое сопряжение чувственно-данного сущего и мысленного его удержания как разумно организованного конструкта. Естествознание есть исторический процесс с расширения человекоразмерной области посредством самоопределения разума.

Обращение естествознания к сущему самому по себе, естественно пребывающему в своей самодостаточности, опирается в истории на разные очевидности.

То, что для античного грека разумеется “само собой”, для ученого Нового времени, зачастую, представляется абсурдным. Опыт, опытное наблюдение, является характерным способом обращения всякого естествоиспытателя к “природе”, но опыт, обращенный к “природам” в различных исторических определениях, оказывается то умным зрением, то ученым незнанием, то экспериментальным методом (ниже познакомимся с этими понятиями). Уже Аристотель высказывает положение, общее для всего естествознания: "Наука и искусство возникают у людей через опыт"(Метафизика). Но в ближайшем рассмотрении трактовка опыта у Аристотеля оказывается совершенно несовместимой с пониманием его, скажем, у Ф.Бэкона. Если Аристотель считает, что "суть бытия того или иного тела каждый раз дана в его форме", а последняя понимается как индивидуация и самоцельность, то Ф.Бэкон утверждает противоположное: «Величайшее невежество представляет собой исследование природы какой либо вещи в ней самой. Ибо та же самая природа, которая в одних вещах кажется скрытой и тайной, в других вещах очевидна и почти ощутима».

Важнейшая теоретическая и практическая значимость концепций научного познания природы и обусловила выбор темы настоящей работы и ее главную цель: изучить систему естествознания в мифологии, философии и науке.

Задачи работы:

1. Рассмотреть познание природы в античности и средневековье;

2. Охарактеризовать эпоху научного естествознания;

3. Исследовать метанаучный уровень определения объективности;

4. Привести постнеклассические концепции познания природы.

2. Познание природы в античности и средневековье

Античный этап связан, прежде всего, со зрелым моментом в самоопределении человека, когда многие свойства человеческой “натуры” (не столько природы, сколько души) уже отшлифованы. Здесь человек, главным образом, осваивает ту грань свободы, которая связана с преодолением его единичности, отдельности. Это проявляется во многих отношениях. Например, понятие справедливости от Гомера до Сократа (от “начала” Античности, до расцвета) претерпевает смысловое смещение от Судьбы, предначертанной каждому (преследующей каждого) и делающей каждого одиноким странником в своей жизни, которому неоткуда ждать помощи, до личного долга и ответственности перед другим (пожалуй, самая выразительная фигура этой трагедии – Эдип).

Античный грек как бы постоянно обнажает свою отдельность и автономность, свою атомарность и атомарность всякого события. От политической жизни (полисы и принципы демократии), до космической гармонии (организм-космос и организмы-микрокосмы), - во всем он пытается проиграть идею атомарности, поставить ее перед собой, представить во всех подробностях – отделив ее рампой и отличив от себя. Сократ принимает чашу с цикутой не потому, что считает необходимым подчиняться законам своего государства (он от этого уже свободен!) как источнику органической автономии (и его существования, вообще-то говоря) полиса, а чтобы продемонстрировать ученикам эту “необходимость”. Сократу нельзя отказать в логичности. Но более всего он последователен именно в смерти: очевидность и естественность определенного мироустройства требует демонстрации и представляющего усилия со стороны человека, уже переставшего совпадать с этой естественностью и, тем самым, упраздняющего ее в своем существовании (самая большая проблема для философии Сократа была проблемой долга). Уйти от единичности можно лишь поставив ее перед собой, отличив от себя.

Для Античности очевидность окружающего мира не совпадает с современным понятием природы, а соответствует античному самоопределению человека. Здесь вводится специфическое понятие природы фюсис. Буквальный перевод – «чтойность» - в смысле природы чего-либо (вещи, лица, движения). Все сущее для античности поделено на две категории: сущее по природе и сущее благодаря иному. Последняя категория сущего (называемая технэ) ущербна в своей несамостоятельности и, по большому счету, не существует, а постоянно разрушается. Сущее же по природе в процессе своего существования формируется согласно фюсис (таково различие между столом и деревом, первый вначале создается, а затем лишь существует разрушаясь, второе существует до тех пор, пока идут процессы его формирования). Фюсис есть внутренняя форма, к осуществлению которой стремится каждая вещь (форма здесь, скорее, не столько закон, сколько внутренний источник собственного движения вещи), фюсис есть источник самобытности и неповторимости вещи, который делает нечто именно этой вещью. Так, древнегреческая апория (парадокс) "Стрела" (стрела находится во всех точках своей траектории последовательно во времени – находится, но где же она летит?) указывает не на отсутствие движения вообще, а на отсутствие собственного движения к осуществлению фюсис, поскольку стрела - вещь, относящаяся к категории технэ.

Постижение фюсис в античной фисиологии требует специфического метода - умного зрения, в котором, по меткому выражению Аристотеля, должно происходить отпечатывание формы вещи в воске души. Это особый тип эпистемологии (теории знания) - эстесис. Наибольшей выраженности в вещи фюсис достигает в точке акмэ (термин эквивалентный понятию апогей) именно в этот момент вещь в наибольшей степени пригодна для постижения. Причем, постижение должно быть направлено на схватывание самобытности в целостной форме, т.е. быть ни чем иным как взором ума, стремящимся к чувственной синхронизации с вещью. Движение фюсис предмета должно быть с точностью воспроизведено в движении постигающей души: переживание, таким образом, есть основной инструмент опыта эстесис.

Естествознание на этапе средневековья носит негативный характер. Понятие природы в средневековье определено дважды - как Природа творящая (Бог) и природа сотворенная. Природа сотворенная, в своем несовершенстве, всегда неизмеримо ниже замысла Творца. Познание природы сотворенной никогда не может привести к истинному знанию, более того, такое познание запретно, ибо связано с величайшим грехом (гордыней) - чтобы познавать, нужно возгордиться, что "можешь", нужно возгордиться до смелости иметь сомнение. В таком предприятии, противном Богу, Божественная Истина не открывается. Напротив, роль инициирующего агента должна всегда принадлежать Богу. Фома Аквинский (классик средневековой теологии) говорит, что не разумом человеческим познаются вещи, а вещами измеряется ум людей. Для нисхождения благодати нужна вера, а не активное сомневающееся действование. Смысл веры как негативного эпистемологического акта состоит в принятии человеком особого онтологического статуса - быть тварью в сотворенном мире. Это предполагает запрет на любую попытку рефлексивного отношения к себе и требует особого состояния - смирения.

2. Эпоха научного естествознания

Конец средневековья связан с формированием новой концепции знания, основателем которой выступил Николай Кузанский. Апофатическая (отрицательная) теология Н.Кузанского (пер.пол.ХУ века), хотя и была создана в рамках отношений веры, явилась непосредственным предпосылочным и переходным звеном для возникновения естественного научного подхода

В своей концепции «ученого незнания» Н.Кузанский отталкивается от общехристианского положения о непостижимой мощи Бога, перед которым любые различия и неповторимость вещей меркнут. Все едино перед Богом - любая самобытность упраздняется и тонет в безмерной мощи. Потому всякая вещь может быть рассмотрена как частный, конечный случай реализации бесконечного замысла и закона Бога. Тем самым вводится однородность вещей, возможность их сравнивания и возможность, как считал Н.Кузанский, окольного познания Бога - через сопоставление вещей друг с другом («вычисляя» «функцию» Божественного Замысла по ее частичным воплощениям). Эта идея онтологической однородности мира стала первым исходным моментом формирования рациональности Нового времени и научного мировоззрения.

В трудах Ф.Бэкона, Р.Декарта, Г.Галилея идея онтологической однородности развивается до развернутой формулировки определения предмета науки как картины мира. Картина мира в данном случае вовсе не понимается как снятые и обобщенные результаты многих наук (так принято определять это понятие в общенаучных трудах по методологии, что является совершенно формальным ходом мысли, не имеющим содержательной подоплеки), напротив, картина мира здесь есть предпосылка научной рациональности, ее условие. В этом смысле - должна пониматься содержательно как необходимость и естественность мира вообще, сущего в качестве картины. В основе восприятия мира как картины лежит представление о движении как суперпозиции состояний покоя (легендарная в науке мгновенная скорость) и о различии как вариации однородности. Принципиальное тождество начал и концов (причин и следствий) вводит в рамках картины мира второй значимый момент: презумпцию гипотетического вывода в науке. В силу качественной тождественности причин и следствий, предмет изначально мыслится данным и потенциально развернутым в своих причинах: перед ученым располагается смысловая плоскость (в отличие от античности, когда фюсис либо зримо и чувственно явлен в акмэ, либо принципиально скрыт и невыводим в ситуациях и обстоятельствах "до предмета"), в которой переход от причины к следствию поддерживается очевидностью плавного, соразмеренного, а, следовательно, и предсказуемого вытекания последующего из предыдущего (когда очередной изобретатель рычага восклицает, мол, дайте мне точку опоры, и я подниму Землю, то ведь он не силой своей бахвалится, а только удивлен открытием, что любой самый большой результат всегда возможен, хотя, конечно, как следствие сложения определенного, соразмерного ему количества малых усилий).

В этом направлении понятие картины мира было развито Р.Декартом, который, тем самым, описывает структуру логики определения как логики выдвижения и формирования гипотезы. На основе этой логики развиваются такие методы и формы конструирования научной теории, как анализ и синтез (метод конструирования научной теории посредством вычленения структурных и функциональных элементов объекта с последующим воссозданием целостной картины объекта как стационарной системы), экстраполяция (специфически научный прием построения теории, когда разные объекты или временные формы одного объекта объясняются в терминах одной и той же идеальной модели), индукция и дедукция (формально-логический прием образования понятий посредством выведения общего заключения из частных посылок и частных выводов из общего утверждения), аксиоматизация (форма построения теории путем введения принципиально необосновываемых (само собой разумеющихся) предположений), математический и формально-логический вывод и т.д.

Формирование аксиоматики определения предмета в научной рациональности, само по себе, недостаточно и сопровождается развертыванием, кроме того, логики вывода (доказательства). Типичным представителем этого движения является Ф.Бэкон.

Как уже было сказано, наблюдение и опыт являются методами, общими для всего естествознания. Ф.Бэкон формулирует понятие естественнонаучного опыта: эксперимент является предметом интереса практически всех его основных трудов. Понятно, что логика определения (теоретический эквивалент предмета) и логика вывода (метод) в своих развернутых формах должны совпадать, - лишь тогда достигается осмысленность научного познавательного акта. Однако, понятие смысла науки не реконструируемо в терминах самой науки (теорема Геделя о запрете на самообоснование в рамках формализованных систем). Именно с этим противоречием связана существенная характеристика эксперимента в следующих взаимосвязанных определениях: