3607-1 (Школьное дело после Екатерины II), страница 4

Само собой разумеется, что за весь период государственной педагогики наблюдение за школами было весьма строгим со стороным правительства, а в критические времена политической жизни эта строгость усугублялась, меры предосторожности и карательные усиливались.

И в обыкновенное время с особенным вниманием школьным ревизорам правительство рекомендовало следить за тем, обучается ли юношество с надлежащим тщанием российскому языку и отечественной словесности? Внушаются ли ему при всяком удобном случае преданность престолу и повиновение властям? Укрепляется ли в сердцах питомцев любовь к родине и ко всему отечественному? Но в 1848 году в связи с политическими движениями на западе Европы попечителям учебных округов был разослан секретный циркуляр, в котором политика в применении к педагогике заявила о себе особенно ясно и сильно. Чтобы пагубные мудрствования "преступных нововводителей" не могли проникнуть в многочисленные учебные заведения наши, писал министр, он признал "священною обязанностию" обратить внимание попечителей на следующее: 1) на дух преподавания вообще в училищах и в особенности в университетах; 2) на поведение и образ мыслей студентов университета и воспитанников гимназий; 3) на благонадежность начальников, наставников и воспитателей, употребленных к образованию юношества и 4) на частные учебные заведения и пансионы, особенно на содержимые иностранцами. Конечно, надежнейшее средство сохранить юношество от заразы вольнодумства, продолжал циркуляр, есть, во-первых, отчетливое преподавание закона Божия, с ближайшим указанием на прямые обязанности верноподданных; во-вторых, недопущение при преподавании прочих учебных предметов ничего такого, что могло бы в незрелом еще уме юношей поколебать веру или уменьшить убеждение в необходимости и в пользе основных учреждений нашего правительства, и, в-третьих, бдительное и строгое наблюдение за нравственностью учащихся. "Чтобы достигнуть вполне этой всегда важной, но по настоящим обстоятельствам еще важнейшей цели, необходимо Вашему Превосходительству и подчиненным вам начальствам учебных заведений усугубить за ними надзор и не упускать из виду ни одного обстоятельства, которое могло бы благоприятствовать к сохранению между учащимися добраго духа, покорности властям и преданности правительству".

Очевидно, что приведенный циркуляр рассматривает школу как орудие политики и ставит ей цель — всеми средствами служить созданию в учителях и учащихся благонадежного политического духа, определяемого современными политическими условиями. О прямых и существеннейших задачах школы не упоминается. Важнейшей целью признается политическое воспитание в духе стремлений тогдашнего правительства.

После этого не удивительно, что в царствование императора Николая были сделаны прямые попытки подчинить школы надзору офицеров корпуса жандармов, что жандармские офицеры присутствовали на экзаменах в учебных заведениях и писали секретные донесения своему начальству о том, что местные гражданские власти, особенно генерал-губернаторская, приводили в исполнение свои мероприятия в школах без участия учебного начальства ⁹.

К этому же времени (собственно к 1849 году) относится и знаменитая мера об ограничении числа студентов в университетах 300 в каждом, не считая казенных, и о допущении в университеты лишь "одних самых отличных по нравственному образованию" ¹⁰. Понятно, что все перечисленные меры не свидетельствовали о любви к просвещению, о желании распространить его в народе и углубить. В государственный период русской педагогики, как и в старину, русский народ оставался невежественным и серьезных попыток распространить народное просвещение не делалось. Если прежде, при Петре и Екатерине, государственные люди боялись народного невежества и в интересах государства заботились о заведении училищ, то с умножением школ и удовлетворением насущной государственной нужды в профессионально подготовленных людях государственные деятели начали косо и недоверчиво посматривать на умножающиеся, причем лишь в силу необходимости и очень туго, школы и крайне медленно распространяющееся просвещение. К чему широкое распространение просвещения, особенно в низших слоях народа? Не несет ли оно с собой недовольство своим положением, помещикам и правительством и вообще потрясение основ существующего строя жизни? Среднее и высшее образование, а для крестьян даже и низшее, не есть ли для громадного большинства излишняя роскошь, выводящая людей из круга их состояния без выгоды для них самих и для государства?

У Татищева в "Разговоре о пользе науки" (вопрос 46) значится: "Слышу, что светские и люди в гражданстве искусные толкуют, якобы в государстве чем народ простее, тем покорнее и к правлению способнее, а от бунтов и смятений безопаснее, а для того науки распространять за полезно не почитают". Щербатов писал: "Ежели подлый народ просветится и будет сравнивать тягость своих налогов с пышностью государя и вельмож, не зная, впрочем, ни нужды государства, ни пользы самой пышности, тогда не будет ли он роптать на налоги и, наконец, не произведет ли сие бунта?" При Екатерине раздавались голоса за необходимость большой осторожности в деле собственно народного образования. В екатерининской комиссии некоторые держались того взгляда, что земледельцу не следует учиться "несходственным с его состоянием" наукам, кроме российской грамоты, да и то — по собственному желанию и без учреждения училищ, а так, "как и до ныне оно было". Некоторые дворяне, по свидетельству княгини Дашковой, прямо говорили, что "учение есть вредно, невежество одно полезно и безбедно". Многие просто боялись народного просвещения.

В 1799 году профессор Московского университета Гейм в день тезоименитства государя в своей публичной речи сказал, между прочим, следующее: "Мудрую прозорливость свою император Павел доказал в споспешествовании истинному преуспению наук чрез учреждение строгой и бдящей цензуры книжной. Познание и так называемое просвещение часто употребляются во зло чрез обольстительные нынешних сирен напевы вольности и чрез обманчивые признаки мнимаго счастья... возвратились в Европу мрачныя времена варварства. Сколь счастливою должна почитать себя Россия, потому что ученость в ней благоразумными ограничениями охраняется от всегубительной язвы возникающаго всюду лжеучения".

Эти похвалы относительно размножения всякого рода "бдящих цензур" нужно распространить и на вторую половину царствования императора Александра I и особенно, в самом широком виде, на царствование императора Николая, деятельность которого по части народного просвещения заключалась не столько в его распространении, сколько в охранении "благоразумными ограничениями", не столько в создании новых школ, сколько в перекройке старых составов. Вся правительственная педагогия всего второго периода истории русской педагогики, особенно времени императора Николая, сводилась к осуществлению слов, весьма типичных и характерных, сказанных министром народного просвещения Шишковым в 1824 году: "Науки не составят без веры и без нравственности благоденствия народнаго. Оне сколько полезны в благонравном человеке, столько же вредны в злонравном. Сверх сего, науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и предаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание у них имеет. Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ, или несоразмерное числу онаго количество людей, принесло бы более вреда, нежели пользы. Наставлять земледельческаго сына риторике было бы приуготовлять его быть худым, бесполезным, или еще вредным гражданином. Но правила и наставления в христианских добродетелях, в доброй нравственности нужны всякому".

И так государственная педагогика, очевидно под давлением политики своего времени, дошла до речей о вреде грамотности для народа, о существующей будто бы чрезмерности в стремлении к науке и высшим предметам учения (речи об этом, по иронии судьбы, принадлежат двум министрам народного просвещения), о необходимости изыскивать способы задержать стремление юношества, особенно из разночинцев, к образованию, о важнейшей будто бы цели школ — развитии в юношестве политической благонадежности и покорности властям, о вреде частных школ и семейного воспитания. Всеми указанными чертами государственная педагогия определила себя весьма резко и наметила свой особый путь по сравнению с путем церковно-религиозной педагогией первого периода.

Каковы же были результаты государственной педагогии при ее вышеуказанных свойствах? Вероятно, никто не подумает, что они были блестящи, но многие удивятся ее фактическим плодам. Имеются сведения о росте числа школ и учащихся, о росте всего образования — низшего, среднего и высшего — за время с 1830 по 1858 год. Эти сведения выражены в двух приводимых таблицах. В первой таблице указано число средних и высших школ и число учащихся в них. Представленные данные неполны и не совсем точны, но сущность дела они изображают правильно. Эти данные, по справедливому замечанию двух исследователей судеб народного образования в России ¹¹, "прямо убийственны. В течение четверти столетия, с 1830 по 1855 год, число учащихся в высших и средних учебных заведениях почти совершенно не увеличилось... Не многим утешительны и данные, относящиеся к низшей школе в тот же период, — к уездным и приходским школам, а также к частным учебным заведениям". В течение этого периода проходило нередко три-четыре года, за которые ни одной новой средней школы открыто не было. Таких мертвых трехлетий для средних школ было одно и четырехлетий — три; бывало, что в год число гимназий возрастало на единицу, а число слушателей в университете на двух, но случалась убыль и школ и слушателей. По отношению к низшим школам было три двухлетия, когда не прибавилось ни одного уездного училища; прибавлялись школы и на две, на три в год, а уменьшались на большее число. Вообще попятное движение в делах образования не было редкостью в рассматриваемый период, так что действительно "эти данныя прямо убийственны".

Таблица 1

Годы. В университетах. В других высших учебных заведениях. В гимназиях. Число гимназий. Всего учащихся в высших и средних учебных заведениях.

1830 3317 - - 62 -

1831 2201 - - 61 -

1837 2307 593 16506 69 19406

1838 2446 397 17408 70 20246

1839 2465 299 16753 72 19517

1840 2740 1069 16954 73 19663

1841 2858 706 16896 74 20460

1842 2884 604 17006 74 20494

1843 2966 513 17890 74 21369

1844 3274 480 19543 74 20494

1845 3516 473 20436 75 21369

1846 3826 513 20820 75 23207

1847 4004 508 21082 75 24425

1848 4006 461 19496 75 25159

1849 3956 468 19428 74 25602

1850 3018 503 18764 74 23963

1851 3116 494 18192 74 23882

1852 3112 489 18327 76 21802

1853 3443 524 17868 76 21928

1854 3551 446 17827 76 21825

1855 3659 366 17817 76 21824

1856 4160 314 19098 77 23580

1857 4714 285 20274 77 23273

1858 4884 317 22270 78 27471

Таблица 2

Годы. Число уездных училищ. В них учащихся. Число приходских училищ. В них учащихся. Число частных училищ. В них учащихся. Всего учащихся.

1830 416 - 718 - 402 - 79420*

1831 392 - 469 - 345 - 68367*

1837 427 - 840 - 436 - 73260

1838 430 - 873 - 485 - 74823

1839 435 - 911 - 475 - 7560

1840 439 - 983 - 486 - 77898

1841 442 - 1021 - 481 - 77080

1842 445 - 1067 - 521 - 79261

1843 445 - 1059 - 562 - 83999

1844 447 - 1070 - 607 - 85447

1845 447 - 1047 - 585 - 83966

1846 449 - 1011 - 294 - 85774

1847 451 - 1010 - 597 - 88931

1848 450 - 1050 - 601 - 87012

1849 431 27168 1065 43203 599 15244 85645

1850 433 26262 1062 44397 567 20472 91131

1851 434 25834 1068 44723 592 23358 93915

1852 440 27937 1077 47441 602 20518 95896

1853 440 27725 1125 48832 633 20946 97503

1854 439 27992 1140 49937 640 19592 97521

1855 439 27309 1106 49101 614 17888 94298

1856 438 27600 1085 49934 615 17781 95315

1857 437 28266 1095 52815 637 14608 95628

1858 431 28358 1129 53659 668 15297 97314

*Вместе с учащимися в гимназиях и университетах.

Список литературы

1. Сборник постановлений. Т.I. Параграф 67, 1,2 и 6 положения.

2. Сборник постановлений. Т.I. С. 482.

3. Сборник постановлений. Т.II. С. 35.

4. Сборник постановлений. Т.I. С. 64. Параграф 141-158 (устав гимназий).

5. Именно в циркуляре от 7 декабря 1835 года сказано, что Государь Император в 4-й день ноября 1833 года повелел разрешать впредь учреждение частных пансионов в губерниях не иначе как по уважению крайней в том надобности и в таких местах, где не представляется другой возможности к образованию юношества в казенных заведениях. Посему министр предписывал, что на будущее время на открытие вновь всякого учебного заведения испрашивалось разрешение министра с представлением побудительных к тому и подробных оснований, на коих пансион или школа предполагается к учреждению (Сборник распоряжений. Т.II. С.58).

6. Сборник постановлений. Т.III. С. 81. Отмена запрещения открывать частные пансионы и школы в С.-Петербурге и Москве без ограничения их числа последовала лишь 17 января 1857 года, причем оказалось нужным доказывать пользу частных школ и пансионов.

7. Рождественский С.В. Материалы для истории учебных реформ России в XVIII-XIX веках. СПб., 1910. Проект 9 (две записки М.Сперанского).

8. Сборник распоряжений. Т.I. С. 423.

9. Об этих последних фактах см.: Алешинцев И.А. Сословный вопрос и политика в истории наших гимназий в XIX веке. СПб., 1908. С.44-49.

10. Эта мера была отменена лишь 23 ноября 1855 года, когда было разрешено ввиду "той степени доверенности, которую заслужили наши университеты", принимать во все университеты неограниченное число студентов. Ранее, в 1854 году, министром народного просвещения было представлено такое же ходатайство, но оно было отвергнуто, а норма 300 была увеличена лишь на 50 студентов в каждом университете (Сборник постановлений. Т.III. С.28).

11. Князьков С.А., Сербов Н.И. Очерк истории народного образования в России: до эпохи реформ Александра II. М., 1910. С.221-222.