75966-1 (Огюст Конт), страница 2

Нетрудно представить себе, как встретила Огюста родная семья, всецело погруженная в свои мещанские интересы, прикрытые слегка правоверным католицизмом. Вне семьи также не представлялось ничего утешительного. Там, в этом маленьком Монпелье, где каждому известна вся подноготная другого, строптивый юноша с обширнейшими планами в своей молодой голове и громадным самолюбием едва ли бы нашел себе дело даже при лучших условиях. Поэтому Огюст покидает Монпелье через несколько месяцев после своего невольного переселения туда и отправляется в Париж. Полиция не препятствовала ему, так как дело, за которое он был выслан, не носило политического характера. Но семья старалась всячески удержать его, и отец отказал ему в материальной поддержке. Таким образом, очутившись в Париже, Огюст должен был рассчитывать исключительно на самого себя, на свой ум и энергию. Недостатки и лишения не могли испугать его. Со свойственным ему упорством и прямотой он ставит свое «быть или не быть» и возлагает все надежды на свою великую способность к труду.

В Париже Конту первым делом пришлось изыскивать средства к существованию. Ему помогли профессор Политехнической школы Поинсо, заметивший необыкновенные дарования своего ученика еще на школьной скамье, и известный ученый Блэнвилль. Оба они еще не раз протянули руку помощи нашему философу в его борьбе с цеховыми учеными и в его страшной болезни. Обеспечив себе кое-какие скудные средства существования, Конт снова принялся за чтение по физическим наукам, биологии, истории. Одно время ему улыбалось место профессора по аналитической математике в проектированной по французскому образцу Политехнической школе в Соединенных Штатах. Но проект этот не получил осуществления. Затем он поступил домашним секретарем к богатому банкиру, видному члену парламента, а впоследствии министру, Казимиру Перье. Секретарство это продолжалось только три недели: будущий философ и будущий министр слишком расходились в убеждениях, чтобы сотрудничать в каком-либо деле; простым же наемником Конт, очевидно, не пожелал быть. Тем временем правительство допустило к выпускным испытаниям исключенных им раньше политехников и выдержавшим успешно экзамен дало, по обыкновению, разные места. Конт не держал экзамена и тем вторично отрезал себе обычный путь к обычной карьере.

Литтре следующим образом описывает умственное состояние Конта в это время.

«Вглядываясь в него, — говорит он, — мы увидели бы молодого человека с чрезвычайно рано развитыми, чрезвычайно деятельными и чрезвычайно обширными способностями, вполне изучившего все неорганические науки (к биологическим наукам он перешел немного позже), сведущего по части исторических документов и желающего проникнуть далее в мир идей и спекулятивной политики. По общему духу, царившему в его семье, он должен был бы быть католиком и легитимистом*, а на самом деле он был свободным мыслителем в религии и революционером в политике. Республиканский дух, сохранявшийся еще в Политехнической школе, несмотря на деспотизм Наполеона и военного режима, не мешал развитию такого склада ума. Но индивидуальность его сказывалась пока только в той связности, которую он придавал усваиваемым доктринам. Конт является в эту пору просто одним из новобранцев под знаменем, поднятым другими руками, или, выражаясь точнее, под знаменем, поднятым руками

* Легитимисты — монархисты — сторонники так называемой легитимной (буквально — «законной») династии, свергнутой революцией (во Франции — династии Бурбонов). — Ред.

XVIII века и революции. Если Конт должен был сделаться со временем тем, чем он был на самом деле, ему необходимо выйти из этого состояния и перейти к другому порядку идей».

То есть от чисто отрицательных идей XVIII века Конт должен был перейти к тем положительным социальным идеям, которые составляют достояние нашего XIX века. Такой поворотный момент в его развитии совпадает со знакомством с Сен-Симоном. Хотя впоследствии Конт считал за несчастье это свое знакомство, однако едва ли можно отрицать, что близкое общение с Сен-Симоном оказало большое влияние на выработку его миросозерцания. Укажем вкратце на те мысли Сен-Симона, которые развивает впоследствии и Конт, только гораздо систематичнее и продуманнее.

Характерной особенностью науки Сен-Симон считает предсказывание. Он указывает на смену астрологов астрономами, алхимиков — химиками и на предстоящую смену метафизиков, моралистов и философов — физиологами как на замечательнейшие моменты в развитии человеческого духа. Он говорит о всевозрастающем значении физицизма (совокупности научных и положительных представлений относительно явлений) и упадке сверхъестественных представлений и превозносит Декарта за то, что он вырвал скипетр мира из рук воображения и передал его в руки разума. Само выражение «позитивная философия» встречается впервые у Сен-Симона в 1808 году, то есть когда Конт был еще ребенком. Главной задачей науки и философии Сен-Симон считал преобразование общества, его морального, религиозного и политического строя и ставил таким образом общественную реформаторскую деятельность в зависимость от научной системы. Все отрицательное, революционное, анархическое было ему противно. С этой точки зрения он осуждал протестантизм, считая его задержкой на пути развития положительной философии. Реформы, которые он проектирует, должны умиротворить общество; он не предлагает отнимать имущество у богатых; он желает увеличить только общее богатство. Вместо эксплуатации человека человеком он выставляет эксплуатацию земли человеком; на осуществлении этой задачи должны сойтись ученые и промышленники. Мы не станем входить в дальнейшие подробности плана общественного переустройства, проектированного Сен-Симоном, так как в самом этом плане найдется мало общего с планом, разработанным впоследствии Контом. Мы хотели лишь указать в самых общих чертах ту идейную атмосферу, с которой пришлось соприкоснуться Конту, когда он познакомился с Сен-Симоном. Многое, проповедуемое последним, высказывалось другими мыслителями раньше его, как это обыкновенно бывает. Но только став учеником, сотрудником, другом Сен-Симона, Конт перешел от своего отрицательного миросозерцания и от простого накопления знаний к работе над положительной системой и при этом несомненно усвоил некоторые из мыслей, высказанных учителем. Ниже мы укажем на других мыслителей, которых сам Конт признает своими предшественниками; но все это были уже великие или замечательные мертвецы, а Сен-Симон действовал на него непосредственно своей живой личностью.

Конт познакомился с Сен-Симоном в 1818 году, когда ему было 20 лет, и поступил к нему в качестве секретаря с жалованием в 300 франков в месяц; но деньги эти он получил только за первую четверть, а затем должен был удовлетворяться одними обещаниями со стороны своего принципала. Не в материальной стороне, однако, дело. У Сен-Симона было определенное учение, и Конт, как он сам признавал, был вначале его учеником. Мы не говорим, что он усвоил себе это учение, как нечто законченное и требовавшее только практического осуществления. В ту пору еще не было школы сен-симонистов и само учение только разрабатывалось. Важно то, что под руководством Сен-Симона Конт начал серьезно работать над социальными вопросами; в окончательных же выводах он мог разойтись со своим учителем, как это и случилось на самом деле. Что Конт действительно работал над теоретическими социальными вопросами, показывают напечатанные им в это время работы. Так, в 1819 году в журнале «Censeur»* была напечатана небольшая статейка «Separation generate entre les opinions et les desirs»**, в которой он развивал мысль, что масса, народ, должна высказывать свои желания; ученые, публицисты — разрабатывать и указывать средства и пути удовлетворения этих желаний; правительство — осуществлять предложенные меры. В 1820 году он напечатал в журнале «Organisateur»*** статью «Sommaire appreciation de I'ensemble du passe moderne»****, в которой проводит различие между двумя главнейшими эпохами человеческого развития — эпохой критической и эпохой положительной. Наконец, в 1822 году он печатает в серии, издаваемой Сен-Симоном уже весьма солидную работу: «Plan des travaux scientifiques necessaires dour reorganiser la societe»+. Работа эта была напечатана в 1824 году под заглавием «Politique positive»* опять-таки в серии Сен-Симона, и затем Конт прекращает не только всякое сотрудничество со знаменитым реформатором, но даже знакомство. Он созрел для вполне самостоятельной работы; он перерос уже своего учителя, и сам мог явиться в роли учителя. Кроме упомянутых юношеских произведений, перепечатанных впоследствии Контом в его четырехтомном «Systeme de politique positive», он написал еще несколько, о которых, однако, сам отзывается, как о «незрелых, навеянных пагубной связью» и потому «искусственных». Какие именно это произведения — неизвестно, но ясно, что дело идет о статьях, написанных под влиянием и в духе Сен-Симона.

* «Критик» (франц.). — Ред.

** «Основной разрыв между воззрениями и желаниями» Хфранц.). — Ред.

*** «Организатор» (франц.). — Ред.

**** «Краткая оценка совокупности обновленного прошлого» (франц.). — Ред.

+ «План научных работ, необходимых для реорганизации общества» (франц.). — Ред.

* «Система позитивной политики» (франц.). — Ред.

По мере того как выяснялось и определялось собственное миросозерцание Конта, между ним и Сен-Симоном естественно должно было возникать все большее и большее разногласие. Жена Конта, присутствовавшая при их дебатах, говорит, что в то время, как один обнаруживал мощную силу ума, другому недоставало простого внимания и уважения. Сен-Симон, конечно, замечал необычайные дарования своего ученика, но он хотел воспользоваться ими в интересах своих теорий. «Сен-Симон, — пишет Конт в одном письме, — старался держать меня в черном теле и присвоил себе львиную долю той славы, которая могла выпасть на долю моих трудов». В этих словах сказывается большое самомнение. Ведь слава-то витала еще в облаках... Конт действительно был чрезвычайно самолюбив, склонен к раздорам и уже по одному тому не мог примириться с таким положением. Но несравненно важнее то, что с написанием упомянутой третьей статьи «Plan...» его философское и социальное направление, как он сам говорит, окончательно определилось. В этой статье он излагает свое «главное открытие» — социологический закон трех состояний. В то время как Сен-Симон стал клониться к сентиментализму и религиозности, Конт на всех парах шел к своему позитивизму. С большой натяжкой Сен-Симон мог втиснуть эту работу в свою теорию. И, однако, он всячески старался отодвинуть действительного автора ее на задний план. Он не хотел даже выставить имени Огюста Конта. Это окончательно рассердило последнего, и он настаивал на своем праве подписать статью. Тогда Сен-Симон объявил ему, что так как он не желает подчиняться его указаниям, то между ними не может быть более единения.

«Я, — рассказывает об этом эпизоде Конт, — никогда не ожидал услышать от него такого заявления ввиду наших отношений, длившихся в продолжение семи лет и поддерживаемых мною по личному моему чувству к нему и вопреки собственным интересам». «Наше расхождение, — говорит он в другом месте, — которое окончилось бы простым разногласием в мнениях, будь у Сен-Симона иной характер, привело и должно было привести при его характере к полному разрыву. Сен-Симон отличается тем самолюбием, которое делает всякий союз с ним в продолжение долгого времени действительно невозможным, исключая разве только посредственности и человека, готового стать его орудием».

В этой характеристике Сен-Симон похож немного на самого Конта, по крайней мере на того Конта, каким он будет впоследствии. Первосвященник позитивизма отличался также достаточной нетерпимостью и с раздражением выслушивал возражения своих учеников. Но это в будущем. Пока же он сам находился в положении ученика. Он принял вызов учителя и вышел из его кружка, хотя некоторое время продолжал еще относиться к нему, по крайней мере с внешней стороны, почтительно. Работа же Конта, приведшая к этому окончательному разрыву, вышла с двумя предисловиями, написанными: одно — Сен-Симоном, другое — автором. Остановимся несколько на ней, так как она не только сама по себе интересна, но и важна, как свидетельство единства взглядов Конта, начиная с первых серьезных шагов его на литературном поприще и до самых последних произведений. Вот основные мысли, изложенные в этой статье.

В жизни западноевропейских обществ, начиная со средних веков, наблюдаются течения двоякого рода: положительное и отрицательное, созидательное и разрушительное. Последнее преобладает до позднейших времен. Но теперь, когда разрушение совершило свое дело, эта отрицательная тенденция представляет величайшее препятствие для прогресса цивилизации и даже для дальнейшего разрушения старой системы. Чтобы выйти из этого состояния, цивилизованные народы должны оставить отрицательный путь и перейти на путь органического развития, должны направить свои усилия к образованию новой социальной системы. «Такова, — говорит Конт, — главная потребность современной эпохи, такова также и главная цель моих трудов». «Назначение общества, достигшего зрелости, — продолжает он, — вовсе не в том, чтобы оставаться навеки в ветхой и дрянной лачуге, построенной во дни детства его, и не в том, чтобы вечно жить без всякого крова... Оно должно, пользуясь приобретенным опытом, построить из всех собранных материалов здание лучше, чем прежнее, приспособленное к его нуждам и потребностям. Таково великое и благородное дело, предстоящее настоящему поколению». Выработка плана социальной реорганизации должна начинаться с разработки основной цели, то есть нового принципа, который должен быть положен в основу социальных отношений и который должен дать систему общих идей, служащих для руководства общества. А затем уже следует приступить к выработке различных утверждений, соответствующих этой системе. Нарушение этого естественного порядка порождает все современные неурядицы. Если новый принцип не установлен, то невозможно покончить со старой системой, хотя бы даже люди думати, что они покончили с нею. Отсюда проистекают и все неудачи разных широковещательных конституций: они пытаются упорядочить частности, прежде чем был обдуман и установлен принцип. Вследствие этой основной ошибки простые перемены в старой системе принимаются за ее полное преобразование, а между тем изменяется в сущности только форма, а основа остается все та же.

Из такого разграничения теории и практики вытекает и основное разделение власти на духовную (умственную, теоретическую) и светскую (материальную, практическую). Ученые, представители умственной власти в будущем обществе, пользуются уже достаточным доверием, чтобы взять на себя почин в деле реорганизации Запада. Одни только они обладают в настоящее время общими идеями и общим языком, имеют в виду одну и ту же цель общей и постоянной деятельности. Ученые должны поднять политику на высоту опытной науки. Но для того, чтобы новая социальная система, предназначенная позитивной политикой, действительно осуществилась, недостаточно только уяснить ее; необходимо еще вызвать в массе соответствующие чувства, воодушевить массу. Кроме указания на необходимость и возможность известной системы, необходимо еще представить одухотворенную картину улучшений, которые должны воспоследовать в человеческой жизни. Только такая перспектива может подвинуть людей к моральному обновлению, необходимому для осуществления новой социальной системы. Только одна она может рассеять эгоизм и пробудить общественную апатию. Это — дело художников. На долю же промышленного класса выпадает само проведение в жизнь установленной учеными системы.