Дюпро, Джин - Город Эмбер. Побег 2008 (Город Эмбер. Люди Искры, Город Эмбер. Побег), страница 3

- А спорим, я заберусь на фонарный столб?
Все так и остолбенели, разинув рты,

а Лина стремительно перебежала на другую сторону улицы, сбросила туфли, сняла носки и обхватила руками холодный металл стол­ба. Оттолкнувшись босой ногой, она медлен­но полезла вверх. Но забраться высоко ей не удалось: руки соскользнули, и она сползла на землю. Все засмеялись, и она засмеялась первая:

- Я же не сказала, что заберусь на самый
верх, я сказала просто «заберусь»!

Другие дети тоже попытались хоть немного подняться по столбу. Лиззи не захотела сни­мать носки - «и так ноги мерзнут». Слабак Форди Пени смог подняться лишь на полметра от земли. А следующим был Дун. Он разулся, аккуратно сложил носки и башмаки у подно­жия столба и сказал серьезно, как всегда:

- Я полезу на самый верх.

Он обхватил столб и стал карабкаться вверх, подтягиваясь и отталкиваясь ногами. Он толкал себя вверх снова и снова и залез гораздо выше, чем удалось Лине, но внезап­но его руки тоже соскользнули, и он тяжело свалился вниз, шлепнулся прямо на задницу, задрав ноги вверх. Лина засмеялась. Навер­ное, смеяться было нехорошо - он явно силь­но ушибся, - но Дун выглядел так потешно, что Лина просто не смогла удержаться.

Ничего страшного с ним не случилось, он тут же вскочил и даже ухмыльнулся, чтобы показать, что ему нисколько не больно. Но когда Дун услышал смех Лины, он помрач­нел. Гнев вскипал в нем мгновенно.

- Не смей смеяться надо мной, - закричал
Дун. - Я поднялся выше, чем ты! И между
прочим, лезть на этот паршивый столб была
твоя затея, твоя глупая, дурацкая затея!

Он так орал, что из школы вышла их учи­тельница, миссис Поулстер. Она схватила Дуна за шиворот и потащила его, вырываю­щегося и красного от злости, в кабинет дирек­тора, где он получил нагоняй, которого, по его мнению, совершенно не заслуживал.

С того самого дня Лина и Дун старались не замечать друг друга, когда встречались

в школьном коридоре. Они долго не могли простить друг другу того, что случилось. Дуну не понравилось, что над ним смеются. Лине не понравилось, что на нее кричат. Поз­же история с фонарным столбом стала забы­ваться, но Лина и Дун уже отвыкли от мыс­ли, что они друзья.

Когда им обоим исполнилось двенадцать, они были друг для друга просто однокласс­никами, не больше. Лина дружила с Винди Шанс, с Орли Гордон и прежде всего с Лиз­зи Биско, которая умела бегать почти так же быстро, как сама Лина, а трещать языком - в три раза быстрее.

Но сейчас Лина была очень благодарна Дуну и искренне желала ему, чтобы у него все было в порядке на новой работе. Мо­жет быть, они даже снова станут друзьями. Она бы с удовольствием расспросила его о Трубах. Ей было любопытно, как там все устроено.

Когда она свернула на Грейстоун-стрит, ей встретилась Клэри Лейн, которая шла, на­верное, к себе в оранжерею. Клэри помахала ей и крикнула:

• Что за работа?

• Вестник! - крикнула в ответ Лина не останавливаясь.

Вот и Квиллиум-сквер, вот и бабушкин ма­газинчик, в котором продаются нитки и шнур­ки. Лина стремглав влетела в лавку:

- Бабушка! Я вестник!

Когда-то в магазине царил идеальный поря­док: каждый моток бечевки, каждая катушка ниток занимали строго определенное место на одной из полок вдоль стен. Все эти верев­ки и нитки происходили из старой одежды, которая истрепалась настолько, что ее уже не имело смысла чинить. Бабушка распуска­ла шерстяные свитера, распарывала платья и куртки, а потом сматывала нитки в клубки, и люди покупали эти клубки, чтобы штопать свою одежду.

Но теперь в магазине был полный хаос. Длинные пряди спутанных нитей свисали с полок, коричневые, серые и лиловые клуб­ки валялись вперемешку с зелеными и сини­ми. Бабушкиным покупателям иногда при­ходилось по полчаса искать нужный цвет или выуживать конец нити в безнадежно сваляв­шемся клубке. Ждать помощи от хозяйки не приходилось: большую часть дня старушка клевала носом за прилавком в своем кресле-качалке.

Там ее и нашла Лина, ворвавшись в лавку со своими новостями. Она сразу заметила, что

сегодня утром бабушка забыла причесаться: ее седые волосы торчали во все стороны дики­ми белыми космами.

Бабушка посмотрела на Лину озадаченно:

• Какой же ты вестник, деточка моя, ты же еще учишься в школе?

• Но, бабушка, сегодня же День предна­значения. Я закончила школу и уже получи­ла работу. Я и вправду вестник!

В глазах бабушки мелькнуло оживление, она хлопнула рукой по прилавку.

- День предназначения? Помню-помню! -
воскликнула она. - Вестник - преотличней­
шая работа! Ты прекрасно справишься!

Из-за стойки, еще не совсем уверенно дер­жась на пухлых ножках, выкатилась Поппи -младшая сестренка Лины. У нее была кру­глая рожица, веселые карие глазки и хохолок каштановых волос, перехваченных красной ниткой. Поппи протянула ручки старшей се­стре. Лина склонилась над малышкой и взя­ла ее на руки.

- Поппи! У твоей сестры есть классная ра­
бота! Ты гордишься мной, Поппи? Ты рада?

Поппи радостно пролепетала что-то вро­де «лада-лада-лада!». Лина рассмеялась, подхватила сестренку и закружилась с ней в танце.

Лина так любила младшую сестру, что при одной мысли о ней у нее щемило сердце. У Лины никого не было, кроме Поппи и ба­бушки. Два года назад, когда сухой кашель в очередной раз опустошал город, она оста­лась без отца. Несколько месяцев спустя, ро­жая Поппи, умерла ее мать. Лина тоскова­ла по родителям так же сильно, как любила Поппи. Ощущение полной пустоты и любовь делили ее сердце поровну.

• Когда ты приступаешь? - спросила ба­бушка.

• Завтра, - ответила Лина. - Я должна явиться в диспетчерскую в восемь.

• Ты станешь знаменитым вестником, -сказала бабушка одобрительно. - Самым бы­стрым и самым знаменитым.

Взяв с собой Поппи, Лина вышла из мага­зина и поднялась по лестнице в свою кварти­ру. Это была маленькая квартира, всего четы­ре комнатки, но хлама там было столько, что хватило бы на все двадцать. Вещи, которые принадлежали родителям Лины, ее бабуш­ке с дедушкой и даже их прабабке и праде­ду, - старые, сломанные, потрескавшиеся, изношенные вещи, которые были штопаны-перештопаны, чинены-перечинены, латаны-перелатаны сотни раз. Жители Эмбера редко

выбрасывали вещи. Они использовали все, что у них было, до последней возможности.

Вытертые ковры и половики устилали пол в несколько слоев. Ходить по ним было мяг­ко, но не очень удобно. У одной из стен приту­лился покосившийся диван с ножками в виде деревянных шаров, на диване громоздились подушки - в таком количестве, что, если вы хотели сесть, часть пришлось бы сбросить на пол.

У противоположной стены стояли два шат­ких стола, на которых теснились бутылки и тарелки, чашки и миски, валялись вилки и ложки, громоздились кучи старой бума­ги, куски веревки, смотанные в неряшливые клубки, и несколько огрызков карандашей. Комнату освещали два торшера и две на­стольные лампы. В потолок неровными ря­дами были вбиты крючки, на которых висели пиджаки и платки, ночные рубашки и свите­ра, а на полках вдоль стен стояли кастрюли и сковороды, банки со стершимися наклейка­ми и коробки с пуговицами и булавками.

Свободные от полок участки стен были украшены чем-нибудь изящным: этикеткой от банки консервированных персиков, буке­тиком сухих цветов, клочком вылинявшей, но все еще очень красивой лиловой ткани.

Было и несколько рисунков: Лина любила ри­совать фантастический город, который часто видела в мечтах. Он был чем-то похож на Эмбер, только дома там были выше и окон в них было больше.

Один из рисунков соскользнул с гвоздика, на котором висел, и упал на пол. Лина подо­брала его и повесила на место. Она постояла минуту, разглядывая картинки. Снова и сно­ва все тот же город. Иногда Лина рисовала панораму города, иногда выбирала одно из зданий и изображала его вблизи во всех по­дробностях. Она выдумывала красивые лест­ницы, фонари, повозки. Лина пыталась на­рисовать и жителей города, хотя людей она умела рисовать не очень хорошо: руки у нее всегда получались похожими на паучьи лап­ки. А на одном из рисунков было изображено, как жители сказочного города торжественно встречают первого человека, который при­шел к ним откуда-то извне, - ее саму, Лину Мэйфлит. И как они спорят, кто первый удо­стоится чести пригласить ее к себе в гости.

Лина так ясно воображала себе этот город, что порой начинала верить, будто он и правда существует. Хотя, конечно, знала, что это не­возможно. Ведь «Книга города Эмбера», ко­торую она читала в школе, учила другому.

«Град Эмбер был построен для нас в начале времен изволением создателей, - так было написано в книге. - Он есть единственный остров света в мире тьмы. И нескончаемый мрак простирается во все стороны за преде­лами этого града».

Лине приходилось бывать на окраинах Эм-бера, у мусорных свалок, окружающих город. За свалками начинались Неведомые области. Никто никогда не заходил туда далеко - или, во всяком случае, никто из ушедших далеко не вернулся обратно. Так что мрак, по всей видимости, и правда простирался во все сто­роны бесконечно.

Но Лине все равно хотелось, чтобы дру­гой город существовал. В ее воображении он был так прекрасен и так реален. Иногда она страстно мечтала уйти туда и увести с собой всех жителей Эмбера.

Но сегодня Лина не думала об этом. Сего­дня ей было хорошо там, где она находилась.

- Погоди-ка, - сказала она, усаживая Поп-пи на диван, затем пошла на кухню, включила электрическую плитку и открыла сломанный холодильник, в котором прятала от сестренки стаканы и тарелки.

На полке над холодильником, где тесни­лись кастрюли и кувшины и стояли часы

с маятником, которые бабушка вечно забы­вала завести, выстроились в ряд жестяные банки с этикетками. Лина время от времени расставляла банки по алфавиту, чтобы хоть что-нибудь в этом доме можно было найти бы­стро, но бабушка снова все путала. Ну вот, по­жалуйста: арахис опять стоит где-то в конце, а яичный порошок - почему-то в самом нача­ле. Лина открыла банку с детским питанием и банку с консервированной морковкой, сме­шала то и другое в большой чашке, подогрела и отнесла сестренке.

Поппи тут же вымазала в каше всю мор­дашку и стала радостно запихивать морковку между диванными подушками. Лина почув­ствовала себя совершенно счастливой. Мож­но же хоть минуту не думать о судьбах города! А завтра она станет настоящим вестником! Она вытерла оранжевую массу с подбородка Поппи. Не нервничай, шепнула она себе. Все будет в порядке.

Диспетчерская вестников находилась на Кловинг-стрит, недалеко от ратуши. Ког­да Лина явилась туда на следующее утро, ее встретила бригадир вестников Эллис Фли-ри - тощая дама с бледно-голубыми глазами и волосами цвета пыли.

- Наша новенькая, - сказала бригадир Фли-
ри. Остальные вестники - девять парней и дев­
чонок - приветственно помахали Лине. - Вот
тебе твоя куртка. — Флири протянула Лине
форменную красную куртку вестника. Куртка
была совсем чуть-чуть ей велика.

С башни ратуши раздался низкий раскати­стый удар колокола.

- Восемь часов, - вскричала бригадир
Флири, взмахнув костлявой рукой. - Занять
посты!

И не успели часы пробить оставшиеся семь раз, как все вестники разбежались в разные стороны. Капитан повернулась к Лине:

- Твой пост - на Гарн-сквер.

Лина кивнула и уже бросилась было бе­жать, но Флири поймала ее за воротник.

- Я еще не ознакомила тебя с правила­
ми, - сказала она, подняв вверх длинный то­
щий палец. - Правило первое: когда клиент
диктует тебе сообщение, всегда повтори его,
чтобы убедиться, что ты все поняла правиль­
но. Правило второе: всегда носи на работе
красную куртку, чтобы люди видели, что ты
вестник. Правило третье: бегай как можно
быстрее. Твои клиенты платят двадцать цен­
тов за каждое послание, и им нет дела, далеко
тебе бежать или нет.

Лина кивнула:

• Я всегда бегаю быстро.

• Четвертое, - продолжала Флири, не об­ратив внимания на слова Лины, - передавай послание только тому человеку, которому оно адресовано. И никому другому.

Лина снова кивнула. От нетерпения она пританцовывала на месте.

Бригадир Флири улыбнулась.

- Вперед! - скомандовала она, и в ту же се­
кунду Лина сорвалась с места.

Она чувствовала себя сильной, быстрой и уверенной. Она бросила взгляд на свое от­ражение, когда пробегала мимо витрины ме­бельной мастерской, и ей понравился вид ее светлых волос, летящих за ней следом, бы­стро мелькающие ноги в черных носках и раз­вевающаяся красная куртка.

Ее лицо, ничем особенно не примечатель­ное, сейчас было почти прекрасным - потому что она чувствовала себя совершенно счаст­ливой.

Не успела она добежать на Гарн-сквер, как ее окликнули:

- Вестник, ко мне!

Первый клиент! Это был старый Натти Прайн, он звал ее со своей скамейки. Он всег­да там сидел.

- Послание для Рэвена Парсонса, Селвер-
тон-сквер, восемнадцать, - прохрипел Нат-
ти. - Нагнись ко мне.

Лина наклонилась, и ее обдало запахом перегара. Старик медленно и отчетливо про­изнес:

- У меня плита сломалась, ужинать не
приходи. Повтори.

Лина повторила послание.

- Хорошо, - прохрипел Натти Прайн.

Он протянул Лине монетку в двадцать цен­тов, и она пустилась бежать через весь город на Селвертон-сквер. Там она нашла Рэвена Парсонса, еще одного старика, который тоже клевал носом на лавочке.

- Старый дурень, - проворчал Парсонс,
выслушав сообщение. - Да ему просто гото­
вить неохота. Ответа не будет.

Лина пустилась бежать обратно на Гарн-сквер, миновав на своем пути группку Вер­ных, которые стояли кружком и, воздев руки, распевали свои гимны. Лине показалось, что в последнее время Верных вообще стало боль­ше, чем раньше. Она не знала, во что они вери­ли, но вера, похоже, делала их счастливыми -во всяком случае, Верные всегда улыбались.