73969 (Концепция мира и человека в трагедии Шекспира "Ромео и Джульетта"), страница 7

Как можно было ожидать, «Ромео и Джульетта» всегда оставалась одной из самых популярных пьес для театральных постановок. В настоящие времена её популярность ничуть не иссякла - каждый год мы видим от десяти до двадцати новых постановок как профессиональных режиссёров, так и любительских групп. Чем исполнение роли Гамлета является для актера, тем исполнение роли Джульетты - для актрисы, - роль, которая предлагает самые полные возможности для раскрытия женского таланта. В частности, в прошлом, госпожа Беттертон и Фанни Кембл сделали большие успехи в исполнении роли Джульетты. В двадцатом столетии Джулия Марлоу, Ева Ле Галлиенн, Джейн Коул, и Кэтрин Корнелл были среди тех, кто сыграл Джульетту. У режиссёра постановки всегда возникают проблемы при поисках актрисы на роль Джульетты, поскольку очень немногие поистине талантливые актрисы достигают известности к возрасту в четырнадцать лет, и большинство из исполняющих роль Джульетты – узнаваемые зрелые женщины, пытающиеся выглядеть молодыми. Не в меньшей степени та же проблема возникает при выборе актёров на мужские роли. Режиссёр должен выбрать между правдоподобием юных актёров, и более утончённой игрой опытных актёров. Однако, несмотря на все трудности, постановка "Ромео и Джульетты", всегда успешна, и многие из нас всегда могут вспомнить постановки, настолько же ярко и подвижно воплощающие в реальной жизни события, происходящие на страницах книги.

2.3 Особенности понятия мира и человека в 14веке в сравнительном аспекте с современностью

На общем фоне истории отчетливо видны так называемые «переходные эпохи», которые Т. Н. Грановский называл «печальными», полными «трагической красоты». Большинство исследователей отмечают значение этих эпох в наличии и борьбе нисходящей и восходящей тенденций. Эта позиция в понимании "решающих исторических этапов" сформировалась еще на заре христианской цивилизации и была закреплена гуманистической культурой Италии XIV-XVI вв. Именно итальянские гуманисты с культурологической точки зрения увидели и обосновали качественное отличие двух культурных потоков.

«Минуты роковые» самое яркое отражение нашли в концепции «итальянского» и «европейского» Возрождения, сформировавшейся в европейской и отечественной литературе XIX-XX вв. Вплоть до послевоенного времени термин "Возрождение" применялся почти исключительно лишь к эпохе XIV-XVI вв. в истории Европы. Поистине чеканной стала формула "Возрождения": обращение к античному культурному наследию, как бы "возрождение его" (БСЭ). Таким образом, Возрождение выглядит как форма культурного процесса, обращение к культуре "позавчерашней", через голову культуры "вчерашней", с целью формирования культуры "сегодняшней" и особенно "завтрашней"⁵¹.

По форме это действительно так, но уже у итальянских гуманистов было более сложное понимание этого выражения. Термин непосредственно связан с понятием "renovatio", происходящим от латинского "re-novo, avi, atum, are" (возобновлять, восстанавливать, воскрешать). Отсюда итал. Rinascita, Rinascimento и фр. Renaissance. Renovatio в применении к человеку в отдельности или обществу в целом означало возвращение в состояние "до грехопадения", в Эдем. В этом значении понятие использовалось и в политике (Renovatio imperii Карла Великого, Оттона Великого). В XIII - XIV вв. перед итальянским обществом стояла задача выхода из глубокого и всестороннего кризиса и обновления, и это обновление понималось широко. Если церковь ратовала лишь за очищение религии без обновления культуры, то гуманисты выступали именно за обновление культуры. По мнению гуманистов, именно культура должна была вернуться в свое первобытное состояние: "грехопадение" же состоялось вследствие прихода варваров, которые уничтожили великую античную культуру (на Руси такими "варварами" стали считаться монголы). Более того, под "возрождением" они понимали не только обновление культуры, наук, искусств и т. п., но и изменение самой сути человеческой природы.

В западной науке Возрождение зачастую понималось как любой культурный расцвет, примером чему может служить книга австрийского исследователя Адама Меца "Мусульманский Ренессанс" (1922). Гуманизм понимали как достаточно узкое движение гуманитариев, увлекавшихся античностью и риторикой. Правда, еще в XIX в. традиционная концепция (Ренессанс как "открытие мира и человека"), сформированная на базе исследований Ж. Мишле (La decouverte du monde, la decouverte de l'homme), Г. Фойгта, Я. Буркхардта, Дж. Саймонса, Л. Гейгера, Ф. Монье, А. Н. Веселовского, М. С. Корелина, А. К. Дживелегова и др., критиковалась Эм. Жебаром, Г. Тоде и К. Нейманном. К. Нейманн упоминает каролингский и оттоновский ренессансы, но считает их поверхностными и предпочтение отдает "Ренессансу XII в.".

В отечественной литературе развитие культуры понималось как более сложный процесс. В 1907 г. русский историк И. М. Гревс в предисловии к русскому переводу книги Г. Эйкена "История и система средневекового миросозерцания" (СПб., 1907) заявил, что "единого средневекового миросозерцания никогда не существовало" и в нем "параллельно развивались различные типы мышления, приводившие к неодинаковым общим построениям" (с. XXV-XXVI). Известный китаист академик Василий Михайлович Алексеев (1881-1951) в своих работах использовал термин "возрождение" ("потом возрождение с Лу Цзи"). Он же увидел мощное философское начало в творчестве Сыкун Ту (837-908). Здесь проявилось принципиальное универсалистское понимание истории культуры: "Для истории китайской литературы, как и для всякой другой, сравнительные этюды являются существенно важными, поскольку они ведут непосредственно к созданию частей истории литературы мировой. У синологов этюды этого рода редки и вряд ли сделаны lege artis". Сравнительный метод давал неплохие результаты. Сравнивая французские и китайские поэтики XVI - XVII вв., В. М. Алексеев делает однозначный вывод о том, что "среди поэтик Европы есть место и поэтикам Китая". Утверждая, что различные литературы и культуры не только можно, но и нужно сравнивать, В. М. Алексеев стал фактически первым известным исследователем, попытавшимся преодолеть европоцентризм в изучении культуры и приступить к созданию истории всемирной литературы на качественно новом уровне. Он действительно стал своеобразной предтечей Н. И. Конрада⁵².

Уйти от односторонности в изучении конкретных культур и провести компаративистские исследования пытались и многие другие исследователи (В. М. Жирмунский, Е. П. Челышев, И. С. Брагинский, Д. С. Лихачев, Т.П. Нуцубидзе, В. К. Чалоян, В. С. Налбандян, А. А. Гарджиев, Х. Г. Короглы, М. Ю. Гулизаде и др.). Ренессанс стал, как писал Л. М. Баткин, "рассеиваться во времени", ибо, по словам О. Л. Вайнштейна, идея мирового Ренессанса несовместима "с пониманием Ренессанса как хронологически и географически определенного переворота, обусловленного определенными социально-экономическими процессами".

Тем не менее существенно стимулировал сравнительное изучение "ренессансных" процессов в различных регионах Запада и Востока именно академик Н. И. Конрад, выдвинувший в 1950-е гг. идею создания всемирной, универсальной и цельной истории литературы. В своих работах того времени ("Три поэта", "Восемь стансов об осени" Ду Фу", "Об эпохе Возрождения", "Средние века в исторической науке" и др.), он поставил вопрос об универсальном характере культурных процессов, о "движении" в литературе, "о содержании этого движения, … о толчках, создающих само движение, направляющих его и стимулирующих - откуда, когда и как они, эти толчки, шли".

По мнению Н. И. Конрада, ренессансные процессы ("ренессансные явления") шли не только на Западе, но и на Востоке, прежде всего в Китае, уровень развития которого не уступал западному. Термин танского философа Хань Юя "фугу" ему казался даже более предпочтительным, чем западные варианты (Возрождение, Ренессанс). Китайские гуманисты возрождали именно классическую, конфуцианскую "древнюю литературу" (гувэнь), а модель Ренессанса, с точки зрения Н. И. Конрада, нельзя представить без наличия классической древней культуры и средневековья. Даже на Западе, считал он, нет такой чистоты модели. Кроме того, в духе своего времени Н. И. Конрад считал, что если везде есть формации, то и везде есть культура перехода от одной формации к другой, в данном случае от феодализма к капитализму, т. е. раннебуржуазная культура Возрождения⁵³.

Работы Н. И. Конрада вызвали небывалый интерес не только в научном мире. Как отмечал С. М. Стам, впервые после эпохи Рисорджименто, когда итальянский народ смог наконец-то создать свое собственное государство (1870 г.), проблема Возрождения вновь привлекла внимание самых широких кругов общественности. Мода на "немодность" Возрождения тала стремительно исчезать. В 50-х гг. XX в. прошла дискуссия о буржуазном характере Возрождения, в конце 80-х - начале 90-х гг. говорили уже и о национальных особенностях отдельных "ренессансов". Любое исследование, посвященное проблеме Возрождения, обречено было быть дискуссионным. Кроме всего прочего, Н. И. Конрад поставил ряд важнейших общетеоретических проблем - о формах и уровнях Возрождения в отдельных странах, об общем и особенном в феномене Возрождения, о месте каждого из Возрождений в мировом историческом и культурном процессе.

Повлияло и то, что никакая другая историческая эпоха в истории Европы не оставила такого глубокого следа в ее культуре, как Возрождение. Не случайно, в XIX-XX столетии горячо спорили о том, с чего именно начинается "правильная" нововременная культура - с Возрождения или Реформации. Ранке, Готхейнс, Бурдах и ряд протестантских ученых, подчеркивая неразрывную связь Реформации и Возрождения, заявляли, что новая история Европы начинается Реформацией. Трельч, Э. Гарен стояли на прямо противоположных позициях. Наиболее ярко противоположную точку зрения выразил Б. Кроче, ставивший Возрождение выше Реформации по культуре языка, мышления, искусства.

Сам по себе процесс обращения к "истокам" цивилизации достаточно сложен и противоречив. Причины обращения многообразные и у каждой цивилизации истоки свои. Соответственно идет пересмотр собственной истории и прошлое становится "непредсказуемым". Для этого периода характерен отказ от прежних форм культуры. Происходит, по словам М. Вебера, "расколдование" (Entzauberung), иначе говоря, рациональное переосмысление сложившейся иррациональной культуры, но в итоге "всегда приспособление к себе" (Ж. Деррида). И. Христос фактически обвиняет прежнюю культуру в бездуховности, когда требует "искать духа" ("Блаженны нищие духом", т. е. ищущие духа). Для Тертуллиана (III в.) "душа, не приобщенная к культуре, есть христианка". Он - носитель "абсурдной" (лат. ad absurdum - "исходящее от глухого") культуры, которая не "слышит" "разумное". Для Ж.-Ж. Руссо девиз "Назад к природе!" означал, что прежняя культура извращает человека. Коммунисты требовали разрушить прежний "мир насилия". В конце 50-х - начале 60-х гг. XX в. заявило о себе искусство постмодернизма (постиндустриальной эпохи), в разработке философско-эстетических программ которого приняли участие многие известные художники, музыканты, кинематографисты, философы и психологи (Р. Раушенберг, Дж. Кейдж, С. Соловьев, К. Муратова, Ж. Делез, Ф. Гваттари, Ж. Деррида, С. Гроф). Современный немецкий антрополог А. Гелен считает, что уже в недалеком будущем наступит эра "постистории".

Для "ренессанса" к тому же характерно необычайно широкое взаимодействие культур. Культура трудно понимает другие культуры, находясь в апогее своего развития, но когда она находится в "кризисе", "раздевается", ее интерес к окружающему миру резко возрастает. В той или иной степени проявляется конфликт между "идеологией", т. е. культурой метарегиона и локально-национальными культурами (раннесредневековые ереси как своеобразное знамя сепаратизма - монофизиты, донатисты и др.; альбигойцы, гуситы). В конечном итоге акцент будет сделан на собственном опыте и своей истории. То, что мы называем европейским гуманизмом, есть в основе своей античный гуманизм, сформировавшийся в античных городах-государствах (polis, civitas). Цивилизация "в себе" станет цивилизацией "для себя". Это - то, что Н. И. Конрад называл "автохтонным ренессансом". Однако необходимые "ответы" цивилизация пытается искать и в истории сопредельных или близких в чем-то стран (по терминологии Н. И. Конрада - "отраженный ренессанс"). Вышедшая из "кризиса" культура отвергнет, однако, впоследствии своих иноземных учителей, назвав их "полуанглами", "полугреками", "полунемцами", отвергая их взгляд свысока на "собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов". При этом, как пишет Н. И. Конрад, происходит "как бы "равнение" отстающих на передовых, а не механическое перенесение общественных форм передового государства в отстающее".

Следствием этих процессов будет деидеологизация, начнется секуляризация культуры, ведь "древность" будет сопротивляться сложившимся и желаемым стереотипам культуры. Разумеется, степень развития и "скрытости" секуляризации будет разной в разные исторические эпохи, но она проявляется неизбежно, ибо время начала любой цивилизации - особое. Именно тогда идет "поиски" идеологические, религиозные, филологические, государственное строительство, оформление системы образования и т. п., а все это совершенно немыслимо без определенного акцента на светских моментах. Проявится это, прежде всего в увеличении количества проявлений свободомыслия. "Стыки" культур характеризуются необычайно широким распространением еретических настроений. Средневековые европейские "ренессансы" пестрят критикой обмирщения церкви и стремлением восстановить "истинную" религиозность. Акцент делается на новом и самостоятельном толковании архетипического Текста, ибо "нет ничего вне текста" (Ж. Деррида). Так, Г. Грундманн указывал, что "без знания Библии нет ереси… подлинный еретик тот, кто предлагает новую интерпретацию Библии". В эти периоды появляются "переписанные Библии" (re-written Bible), т. е. перетолкованные, переосмысленные. Зачастую это очень часто понимается как своеобразное "возрождение" Текста, возвращение его в "первобытное состояние" и использование для решения современных вопросов. Ссылки делаются на древнееврейскую практику, когда пленницам брили головы, давали новое платье и брали их в жены (Втор 21,12). История европейской культуры есть история перетолкования ("комментирования") изначального Текста: Тора - Танах (Ветхий Завет) - Новый Завет - патристика - схоластика - неотомизм / протестантская литература. На этой основе появляются соответствующие "доктрины" (учение, от лат. Docere - учить). Сам комплекс авторитетных текстов имеет назидательное значение (Тора - "указание", "наставление"; Библия - "книги" для обрядового и назидательного чтения). "Классическое" Возрождение будет пытаться создавать свои Тексты. Так, своеобразной "Библией" итальянского гуманизма, несомненно, является "Божественная комедия" Данте, откуда гуманисты использовали идеи, развивали и защищали их, пропагандировали ("несли истину").

Реновационное миросозерцание упорно стремилось освободиться от церковного понимания любви и в противопоставлении любви "земной" и любви "небесной"; земная свои права отстаивала все более решительно. Причудливое переплетение небесного и земного сопровождает всю культуру эпохи "Возрождения". Одной из главных тем любого "Возрождения" является противопоставление жизнеутверждающей чувственной любви угрозам и преградам, которые ставили ей религия, замкнутость семейного уклада, суеверия и т. д. Происходит реабилитация женщины, пересмотр ее места и роли в мире и общества (тема материнства, формирование культа Девы Марии, Мадонна как социально-педагогический идеал, Беатриче как проводник в Горний мир, Лаура как Муза мужчины-творца). Именно в ходе европейских "ренессансов" медленно вызревала и идеология феминизма.

Более того, "гуманистов" эпохи "Возрождения" и вообще интеллектуалов на стыках культур интересует конфликт личности и общества. Э. Жильсон справедливо писал, что в Ренессансе главное не наука, а гуманизм. Продолжим эту мысль: главным становится опять проблема человека. Литература этих периодов фактически осваивает концепцию "становящегося человека", ибо до поры до времени "все, что я есмь, рассеяно и бесформенно" (Августин). Если сложившаяся культура говорит об абстрактном идеале человека (истинный христианин, строитель коммунизма и т. п.), то "ренессансы" открывают многообразие "человеков". Так, после каролингского Возрождения в Европе стало широко распространяться трехчастное деление общества. Английский король Альфред Великий считал, что в королевстве должны быть "люди молитвы, конные люди, люди труда" (jebedmen, fyrdmen, weorcmen). Классическая структура - молящиеся, воюющие, работающие (oratores, bellatores, laboratores). Ж. Дюмезиль обосновал гипотезу о том, что это связано с италийской традицией (Юпитер, Марс, Квирин).

"Высокий" Ренессанс создаст философское обоснование необходимости новой социальной структуры, отталкиваясь от постепенно сложившегося нового понимания человека. "Для специфической проблемы человека более интересны бл. Августин или Паскаль, чем Фихте или Гегель". Глава флорентийской платоновской академии Марсилио Фичино (1433 - 1499) говорит о душе мыслящего человека как соединении двух миров: интеллигибельного (Бог и ангелы) и физического (качество и материя). Пико делла Мирандола (1463 - 1494) из той же академии идет еще дальше. Человек велик как творец самого себя, самоконструктор. Человек - великое чудо, связь земли и неба, говорит Пико делла Мирандола. Человек принадлежит и природному миру, но в нем есть элемент, превышающий природный мир. Если животные могут быть только животными, ангелы - ангелами, то человек с помощью разума может подняться до ангельского состояния и даже выше: "Я поставил Тебя посреди мира, чтобы мог Ты свободно обозревать все стороны света и смотрел туда, куда Тебе угодно. Я не создал Тебя ни земным, ни небесным, ни смертным, ни бессмертным. Ибо Ты Сам сообразно воле Своей и чести можешь быть Своим собственным Творцом и Созидателем и из подходящего Тебе материала формировать Себя. Итак, Ты свободен в том, чтобы нисходить на самые нижние ступени животного мира, но Ты также можешь поднять Себя в высочайшие сферы Божества". Если бы у человека были инструмент и материал, он и сам мог бы создать мир. О человеке как "смертном боге" говорит Дж. Манетти. А. С. Пушкин в 1830 г. изложил эти представления поэтически емко: "Самостоянье человека залог величия его".