27138 (Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности), страница 4

Известно, что вред выступает мерой ответственности в гражданском праве, поскольку размер возмещения должен соответствовать размеру вреда. И в тех случаях, когда на размер ответственности влияют иные обстоятельства (степень вины при долевой и регрессной ответственности, грубая неосторожность потерпевшего и др.), «вред сохраняет свое значение меры ответственности, объективно определяя ее верхнюю границу».³⁷ Следовательно, рассматривая вопрос о вреде, мы исследуем границы ответственности с точки зрения структуры и пределов возмещения.

Так 20.06.2003 в результате дорожно-транспортного происшествия с участием принадлежащего гражданину Шипулину А.П. и управляемого водителем Мазуриным Г.И. автомобиля МАН 14-272 (г/н Х 738 КУ 23 RUS) и автомобиля ВАЗ-21103 (г/н Х 945 ЕУ 23 RUS), принадлежащего ОАО "Мясокомбинат Краснодарский" и управляемого водителем Стекольщиковым К.Г., последнему транспортному средству причинены повреждения.

Согласно заключению эксперта от 28.04.2007 N 3856/19.03 стоимость восстановительного ремонта автомобиля истца (с учетом износа) составила 200982 рубля 10 копеек.

Учитывая наличие обоюдной вины водителей истца и ответчика в возникновении вышеуказанного дорожно-транспортного происшествия, а также документально подтвержденный размер убытков, причиненных транспортному средству истца, суд, удовлетворяя исковые требования в части, руководствовался положениями статей 1068, 1079 и 1082 Гражданского кодекса РФ³⁸.

Специфична структура убытков, возникающих вследствие действия источника повышенной опасности. В большинстве таких случаев причиняются убытки, вызванные смертью и увечьем людей. Они выражаются в реальном ущербе: затратах на лечение и иных дополнительных расходах (п. 1 ст. 1085 ГК), расходах на погребение (ст. 1094 ГК), а также упущенной выгоде: неполученных доходах и утрате заработка в результате утраты (понижении) трудоспособности (ст. 1086 ГК), потери времени на лечение и т. д., утрате содержания в связи с утратой кормильца (ст. 1089 ГК) и др.

Данный вред характеризуется большим размером и длительностью возмещения. Норма абз. 3 п. 1 ст. 1064 ГК предусматривает также выплату потерпевшим компенсации сверх возмещения морального вреда, предусмотренной законом или договором.

Под «вредом, причиненным жизни гражданина», закон понимает убытки нетрудоспособных иждивенцев, возникшие вследствие гибели кормильца (ст. 1089 ГК), а под «вредом, причиненным здоровью» подразумеваются убытки, возникшие у гражданина в результате повреждения его здоровья (ст. 1085 ГК). По-видимому, нет оснований считать, что в ст. 1100 ГК законодатель использует указанные термины в каких-либо иных смыслах. Ведь если под «вредом, причиненным здоровью», понимать «любые негативные изменения в телесной сфере человека», то действие указанной нормы (ч. 1, 2 ст. 1100 ГК) распространится на случаи причинения источником повышенной опасности всевозможных незначительных (легких) повреждений здоровья (кровоподтеков, ссадин, царапин и т. п.), обычно не вызывающих убытков. Между тем моральный вред, возникающий от таких случаев причинения незначительных телесных повреждений, по сути не отличается от страданий, обусловленных самой ситуацией (от физической боли, испуга, вызванных, например, автомобильной аварией). Следует также заметить, что последние виды страданий, безусловно, должны влечь уплату денежной компенсации, так как они вызваны нарушением личных неимущественных прав.

Моральный вред может быть причинен не только субъектам, указанным в ст. 1100 ГК РФ (потерпевшим, нетрудоспособным иждивенцам погибшего), но и их родным и близким.

В связи с чем, для защиты прав и интересов родных и близких потерпевшего, предлагается изложить ст. 1100 ГК РФ в следующей редакции: «Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда: вред причинен при использовании или действии источника повышенной опасности;

вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ;

вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию; в иных случаях, предусмотренных законом».

В цивилистической литературе придается большое значение противоправности, в частности, как условию ответственности за причинение вреда. При этом, несмотря на кажущуюся очевидность содержания данного понятия, нельзя сказать, чтобы в его трактовке существовало единство взглядов.

Если исходить из той точки зрения, что противоправность в деликтном праве выражается в нарушении чужого субъективного права, то тогда логично сделать вывод, что противоправным является всякое причинение вреда, ибо деликт всегда нарушает субъективные права. Однако при необходимой обороне закон расценивает факт причинения вреда не в качестве правообразующего юридического факта (основания возникновения охранительного правоотношения), а в качестве правопрепятствующего. Это обусловлено тем, что в данной ситуации у обеих сторон существует абсолютное субъективное право, подвергающееся посягательству. Один субъект угрожает (посягает), другой обороняется (причиняя при этом вред). Происходит, так сказать, коллизия субъективных прав (посягающего и обороняющегося) при конкуренции однородных благ субъектов. При таких обстоятельствах закон становится на сторону того субъекта, чье поведение менее упречно. Ситуация сходна с возникновением вреда вследствие умысла (грубой неосторожности) потерпевшего (п. 1,2 ст. 1083 ГК) или с попыткой причинения вреда путем «злоупотребления правом» (п. 1,2 ст. 10 ГК), когда закон признает субъективное право потерпевшего, но отказывает в его защите.

Не вызывает сомнений, что причинная связь является наиболее важным условием возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Правильное выявление причин возникшего вреда позволяет установить круг ответственных лиц, а также способствует о определению иных границ ответственности. В работах, посвященных вопросам состава правонарушения (особенно объективной стороне состава преступления) традиционно исследуются вредоносные последствия правонарушения, причинный ряд (совокупность звеньев причинно-следственной цепи) и причинные факторы (причины возникновения вреда). Специфику вредоносных последствий деликта мы рассмотрели отдельно. Теперь рассмотрим особенности причинного ряда, что позволит нам установить, какие причинные зависимости (звенья) необходимо исследовать правоприменителю в данном деликте, а также какие причины могут порождать рассмотренный выше вредоносный результат³⁹.

По замечанию А.А.Собчака, при применении норм ст. 454 ГК «сначала следует установить, что вред непосредственно причинен действием источника повышенной опасности, т. е. установить естественную причинную связь между действием повышенно опасных свойств материального объекта и возникшим вредом. Установление этой связи позволяет выявить ответственное лицо — владельца источника повышенной опасности — и решить вопрос о юридически значимой причинной связи между его деятельностью по эксплуатации источника повышенной опасности и вредом».⁴⁰ Несколько иначе описывает причинный ряд О.А. Красавчиков, предлагая различать «два таких звена причинной связи: 1) связь между поведением владельца источника повышенной опасности и функционированием данного источника; 2) связь между явлениями функционирования источника повышенной опасности и наступившим вредом».⁴¹ А.А. Собчак и В.Т. Смирнов указывают на необходимость исследовать три причинных звена: «а) между осуществляемой владельцем источника повышенной опасности деятельностью, представляющей повышенную опасность для окружающих, и наступившим вредом; б) между поведением лица, непосредственно обслуживающего источник повышенной опасности, и наступившим вредом; в) между воздействием повышенно-вредоносных свойств источника повышенной опасности и вредом, т. е. вред должен быть вызван именно теми свойствами материального объекта, которые позволяют отнести его к числу источников повышенной опасности».⁴² Учитывая то, что для квалификации деликта признаки повышенно-опасной деятельности имеют столь же важное значение, как и свойства источника повышенной опасности, считаем последнее подразделение причинного ряда более верным, с той, однако, поправкой, что в качестве непосредственного результата поведения владельца источника повышенной опасности лучше рассматривать вредоносное действие источника, а не наступление вреда.

Итак, для установления причинной связи - условия возложения ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности - следует выявить причинную обусловленность возникшего вреда совокупностью трех факторов: 1) повышенно-опасной деятельностью владельца источника повышенной опасности, 2) поведением владельца источника и 3) конкретным действием источника. При этом ближайшей к вреду «естественной (физической, механической)» причиной должно выступить действие источника, а два остальных фактора должны выступать в качестве «причин причины». Рассмотрим эти факторы несколько подробнее.

Для представителей различных концепций сущности источника повышенной опасности указанные факторы играют различную, весьма неодинаковую по значению роль. Так, по утверждению Б. С. Антимонова - сторонника «теории деятельности» — «детальное изучение причин большого числа вредоносных случаев названного выше типа показывает, что определяющей их причиной является самый род деятельности, а не особенности конкретного случая».⁴³ Он полагает, что основанием особой ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, «является то обстоятельство, что использование такого источника само по себе составляет определяющую причину возникновения вредоносных происшествий».⁴⁴ При этом специфика причинности в данном деликте заключается в особенностях «отсылки закона к фактору причинной связи», так как «закон отсылает не к причинной связи между вредоносным результатом и поведением ответственного лица», «по мысли закона, для возложения ответственности на определенное лицо требуется, чтобы необходимо-причинная цепь связывала вредоносный результат ... с действием источника повышенной опасности».⁴⁵

Следует заметить, что в отдельных случаях закон возлагает (снижает) гражданскую ответственность не за причинение вреда, а за виновное содействие этому причинению, при этом юридическое значение получает не причинная связь, а лишь обусловленность явлений (п. 2 ст. 1079, п. 1, 2 ст. 1083 ГК и др.).

В целях справедливого ограничения количества ответственных лиц суду необходимо производить сужение круга необходимых условий, «вырывать» из причинно-следственной цепи одно или несколько необходимых ему звеньев.

Напротив, в советской литературе сложилась тенденция к дифференциации причин, а не условий. Подобный метод разделения причин (причинных связей) на главные (существенные) и второстепенные (несущественные) является, на наш взгляд, теоретически и практически нецелесообразным. Следует из различных условий, способствовавших наступлению вредоносного результата выделять причину (причины), а не делить причины на юридически значимые (адекватные, необходимые, прямые и др.) и юридически безразличные (неадекватные, случайные, косвенные и др.). Суду необходимо установить наличие или отсутствие причинной связи, а не разбираться в неких «степенях причинения» и различного рода зависимостях, называемых отдельными авторами причинными с употреблением сложных философских категорий и нечетких критериев, иллюстрируемых одними и теми же примерами.

В отличие от представителей теории необходимого и случайного причинения О.С. Иоффе предложил при установлении причинной связи между противоправным поведением и вредоносным результатом руководствоваться категориями возможности и действительности.⁴⁶

О.С.Иоффе предлагает все обстоятельства, так или иначе влияющие на наступление вредоносного результата подразделять на:

- создающие конкретную возможность;

- создающие абстрактную возможность;

- превращающие возможность в действительность.

Ответственность в данном случае наступает лишь в случае, когда то или иное обстоятельство, создав возможность наступления вредоносного результата, определило его наступление в действительности, либо создало возможность превращения его в действительность посредством других обстоятельств.

«К числу обстоятельств, превращающих возможность в действительность, могут быть отнесены только те, причиняющая сила которых получила свое выражение в индивидуальных - физических или общественных особенностях».⁴⁷ В качестве критерия для отграничения абстрактной возможности от конкретной О.С.Иоффе предлагает определение объективно повторяющиеся (для конкретной возможности) и объективно неповторяющиеся (для абстрактной) обстоятельства.

Таким образом, предложенная О.С.Иоффе теория «возможности и действительности», является более приемлемой с позиции практики. Поскольку, «основными категориями при определении причинной связи в гражданском праве являются категории возможности и действительности. Теория необходимого и случайного причинения не дает объяснения многочисленным примерам из судебно-арбитражной практики».⁴⁸

Между тем, несмотря на верность приведенного высказывания, специфика исследуемого деликта требует отдельного рассмотрения случаев умышленного причинения вреда вредоносными объектами. Дело в том, что в литературе высказываются мнения о недопустимости квалификации таких правонарушений по статье об ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности. Так, В.А. Рахмилович считает, что смысл этой статьи «состоит в возложении на владельца источника повышенной опасности обязанности возмещения сопутствующего деятельности этого источника вреда. Намеренное же причинение вреда источником повышенной опасности юридически не отличается от намеренного причинения вреда любым другим способом; намеренное причинение увечья наездом автомашины ничем, с интересующей нас точки зрения, не отличается от намеренного причинения увечья топором или поленом. В этом случае машина не является источником повышенной опасности, действует не в качестве такового... Именно поэтому при намеренном причинении вреда машиной, которая обычно является источником повышенной опасности, отвечать за этот вред должно умышленно действовавшее лицо, а не владелец источника повышенной опасности».⁴⁹

Применение ст. 1064 ГК при умышленном причинении вреда вредоносным объектом не вызывает у нас принципиальных возражений; однако мы не можем согласится с предложенной аргументацией этой позиции.

Прежде всего считаем неприемлемым применение термина «повышенная опасность», относительно умышленного причинения вреда «обычными» материальными объектами.

Умышленное причинение вреда вредоносным объектом, обладающим некоторыми признаками повышенной опасности, не подпадает под действие ст. 1079 ГК именно потому, что такой объект не признается источником повышенной опасности при его умышленном использовании для причинения вреда. Для признания материального объекта источником повышенной опасности наличия вредоносных свойств, создающих повышенную опасность еще недостаточно. Чтобы объект попал в разряд таких источников, необходимо, чтобы он использовался в рамках «деятельности, создающей повышенную опасность для окружающих», отдельные признаки которой имеют самостоятельное значение для квалификации деликта. В частности, таким признаком выступает цель деятельности, которая, как мы уже отмечали, не может быть противоправной, т. е. направленной на причинение вреда. Как уже отмечалось, цели отдельных единиц повышенно-опасной деятельности — действий владельца вредоносного объекта не могут противоречить общей правомерной цели этой деятельности, т. е. не могут совершаться с умыслом на причинение вреда. При этом умышленно совершаемые действия редко представляют опасность для окружающих, так как обычно направлены на причинение вреда конкретному лицу (лицам).