Лекция 7

охрана природы. лекция 1.7

7. Общественные группы и социальные позиции, дружественные/недружественные к охране природы

Из вышесказанного легко суммировать какие общественные группы и в какой социальной ситуации будут экологически позитивны – содействуют охране окружающей среды и активно озабочены её текущим состоянием, чем «склоняют чашу весов» в споре природопользователей и природоохранников на сторону последних. Либо, наоборот, социальные группы и/или ситуации, в которых люди склонным вести себя экологически безответственно – хищнически подрывать ресурсы, способствовать деградации естественных экосистем и формировать общественное мнение, пресекающее всякое беспокойство по этому поводу или (в обществах, более терпимых к инакомыслию) полностью равнодушному к нему.

Тогда основные противники охраны окружающей среды (перечисление идёт от вершины «общественной пирамиды» к её основанию) будут следующие:

1. Рыночные игроки, уничтожающие ресурсы, производящие загрязнения или производственной деятельностью разрушающие природный ландшафт (это преимущественно или всегда крупные  корпорации, финансово промышленные группы и т.п.).

2. Правительства, осуществляющие экологически опасные проекты (особенно мегапроекты) в интересах «дружественного им» крупного бизнеса. При плановой экономике в СССР  проекты такого рода и того же качества продвигаются в интересах тех или иных крупных ведомств, способных «перетянуть одеяло на себя», вроде Минводхоза.

3. Индивиды (физические лица и объединения) из «потребительского класса» , преимущественно развитых стран, стремящиеся и дальше наращивать потребление. Обычно они столь же рациональны, как и рыночные игроки, то есть стремятся к рациональности homo economicus как к некому идеалу. Хотя полное приближение к нему невозможно (что доказано в исследованиях Даниэла Канемана и Амоса Тверски в области поведенческой экономики, увенчанных Нобелевской премией), этого обычно достаточно для постоянных стремлений экономить на расходах на окружающую среду и не делать ничего, пока ситуация не станет критической, «не начнёт припекать». А тогда заботиться об очистке загрязнений или восстановлении уничтоженных природных сообществ обычно уже поздно.

4. Бедняки, доведённые экономическими или политическими изменениями до состояния крайней нищеты и стремящиеся выжить. В этих условиях люди всегда ведут себя разрушительно: они уже живут при крайнем напряжении сил, полностью уходящих на решение проблемы повседневного выживания, у них нет сил и средств, чтобы адекватно отреагировать на экологические проблемы (скажем, работать больше и делать что-то, чтобы остановить развитие опустынивания или исчезновение лесов, или перестроиться на экологически более безопасные способы хозяйствования). Кроме того, бедность – это невозможность контролировать экономическую и социальную ситуацию у своих детей и своей семьи; в таком состоянии у людей, как у всех прочих млекопитающих быстро развивается выученная беспомощность, при котором все внешние проблемы (скажем, экологические, или проблемы развития собственной страны) отторгаются сознанием как чуждые и навязанные извне, человек живёт сегодняшним днём и думает только о себе и «своих».

В этом случае все издержки переносятся на «самого слабого партнёра» - природу, из которой извлекаются и ресурсы для продолжения существования, обычно самым варварским образом; в условиях голода некогда ждать и разбираться. Например, периодические эпидемии птичьего гриппа в Восточной Азии ведут к резким удорожаниям курятины (особенно в бедной Камбодже), поскольку в профилактических целях большое количество птицы приходится забивать. А это – основной источник мяса для бедных слоёв населения, поэтому в замещение исчезнувшей или вздорожавшей курятины на рынках появляются тушки крупных грызунов вроде колючих крыс Maxomus surifer –которые легко добываются и поэтому идут на рынок в больших количествах по невысокой цене. В то же время это аборигенный вид ненарушенных тропических лесов, не встречающийся во вторичных лесах и других биотопах, развивающихся в «следах нарушений». Он обладает крайне консервативной популяционной структурой, основанной на строгой территориальности особей, поэтому после истребления даже в подходящих  местообитаниях восстанавливается исключительно медленно (***Щипанов).

Противоположные категории защитников окружающей среды включают, вообще говоря, представителей тех же самых групп, но в иной социальной ситуации - не конкурентной, а солидарной (или в иных, более благоприятных жизненных обстоятельствах, жёстко не предписывающих конкурентность и позволяющих проявить солидарность вопреки «правилам» существующей общественной системы). Среди них наиболее значимы следующие группы:

I. Экологически ответственный крупный бизнес. Пока исключительно редкая птица, поскольку для корпораций экологическая ответственность, «зелёный облик» и субсидирование экологических проектов - лишь способ повысить свою популярность в общественном мнении, оптимизировать налоги и т.п.  Иными словами, это вынужденная и внешняя мера, предпринятая «для приличия», на перестройку производства в сторону большей экологической безопасности, учёта и пресечения всех связанных с ним негативных воздействий на окружающую среду компании  в странах «первого мира» идут очень редко, в странах «третьего мира» - практически никогда.

Так, за последнюю страшную катастрофу с огромным разливом нефти в Мексиканском заливе[1], ответственна компания British Petroleum. С другой стороны, у неё наиболее «зелёный облик» облик из всех нефтяных компаний, имеющих устойчиво отрицательную репутацию главных врагов охраны окружающей среды и, в отличие от своих коллег, они что-то делают в этом направлении. Другой пример компаний, заботящихся о «зелёном имидже»  - это Toyota или мебельная фирма ИКЕА: последняя, в частности, пользуется древесиной только из экологически сертифицированных лесов. Однако последний шаг принят под давлением европейской природоохранной общественности, озабоченной проблемами устойчивого лесопользования, тем что лес – не только плантация для коммерческой древесины, но и местообитание для аборигенных видов растений и животных.

Лесопользование тогда считается устойчивым и экологически грамотным, когда организовано так, что первая задача сопрягается во второй, кубометры качественной деловой древесины не противоречат сохранению биоразнообразия на той же территории (при этом, естественно, приходится жертвовать выходом древесины по сравнению с ситуацией коммерческого леса, когда первая цель максимизируется а вторая даже не ставится). Сертификаты, выдаваемые авторитетными природоохранными организациями, подтверждают это сопряжение для конкретного леса. Но к этой, экологически более безопасной практике производства древесины перешли только потому, что участники массового природоохранного движения в Европе – это ещё и активные потребители из среднего класса, они бойкотировали мебель из коммерческих лесов как «экологически опасную продукцию», чем и побудили фирмы предпочесть экологически сертифицированную древесину. Напротив, в США бойкот «экологически опасной продукции» со стороны потребителей оказывается неэффективен, поскольку социальное влияние природоохранников существенно слабей, а идеологии свободы предпринимательства намного сильнее даже в слоях, не имеющих отношения к бизнесу.

2. Правительства, склонные к долговременному планированию на научной основе в интересах развития всей страны больше, чем к действию в интересах прибылей отдельных корпораций или ведомств. Наиболее существенный элемент, работающий на пользу для охраны окружающей среды здесь использование рекомендации учёных для создания долговременных планов развития отдельных территорий. В этом случае учёные-экологи, почвоведы, географы не просто советуют природопользователям, а вырабатывают план,  направленный на увеличение устойчивости урожаев, добычи сырья, других форм хозяйствования, при существующей вариабельности природных условий, многолетней и межгодовой, а не просто на получение максимальной прибыли.

Наиболее яркие примеры правительственных планов развития территорий, существенно улучшивших состояние окружающей среды – Сталинский план преобразования природы в СССР (1948-1953 гг.), включавший мероприятия по почвозащитному и полезащитному лесоразведению  с созданием устойчивого «мозаичного ландшафта»,в котором чередуются поля, фруктовые сады, леса и водоёмы. Благодаря этому пресекается губительное влияние периодических засух на урожай, урожаи становятся устойчивыми,  природный ландшафт – разнообразнее, и лучше противостоит эрозии и т.п. Подробнее см. лекцию 7.

3. «Экологически озабоченные потребители» из среднего класса. Они бойкотируют товары и услуги, произведённые с существенным ущербом для окружающей среды, и демонстративно отдают предпочтение товарам и услугам, произведённым «экологически безопасным» или «экологически устойчивым» способом. Фактически их движение – дополнительная реклама компаний второго типа, и антиреклама компаний первого, что побуждает хозяйствующих субъектов менять структуру производственной деятельности в сторону более экологически безопасных вариантов, а для этого больше слушать исследователей-экологов, способных подобные варианты выдвинуть и предложить.

Эти же люди составляют массовую социальную базу для политических или политизированных движений за охрану окружающей среды, таких как «зелёные» партии или экологические неправительственные организации (НПО). Последние оказывают давление на власть или участвуют во власти с целью запрета экологически опасных проектов или производственных практик, или перехода к экологически-дружественному способу хозяйствования (подробнее см. лекцию 14). Например, к максимальному развитию ветроэнергетики и других возобновляемых источников энергии вместо сжигания ископаемого топлива, за существенную зависимость цены топлива от содержания в нём углерода, выбросы которого в атмосферу влияют на изменения климата и т.п[2].

Давление потребителей в сторону «экологизации» бизнеса наиболее эффективно для тех производств, которые осуществляются в развитых странах, где экологически обеспокоенные граждане в состоянии проконтролировать предпринимателей, поскольку имеют доступ к экологической информации и способны влиять на решения органов власти, пусть даже с преодолением лобби природопользователей. Оно не очень эффективно, когда те же компании организуют аналогичные производства в странах третьего мира. Оттуда сложней получить достоверную информацию о динамике экологической ситуации (хотя по мере превращения планеты в «глобальную деревню» и наращивании масштабов экспедиционных работ экологов, географов и других естествоиспытателей данное отграничение снимается) и почти невозможно воздействовать на решения местных органов власти. Тем более что последние обычно «посажены» теми же самыми компаниями именно для того, чтобы помочь им избавиться от обременительных экологических ограничений и социальных гарантий. Поэтому эффект от потребительского и политического давления экологической общественности в развитых странах может быть и обратным – быстрое перемещение производства туда, куда «природоохранники не дотянутся», в страны с «удобными диктатурами» в третьем мире.

4. Организованные местные жители городских и сельских общин, стремящиеся к устойчивому хозяйствованию на своей земле, поэтому озабоченные экологической «ценой» традиционных видов хозяйствования (или динамикой экологической ситуации для горожан) и готовые предпринимать усилия для снижения соответствующей цены, которая при традиционном ведении сельского, охотничьего, рыболовного и т.п. хозяйствования обычно весьма велика. Такого рода движения местных жителей – бедных людей, сохраняющих достоинство и ответственность за свою землю, или обретающих их в данном движении – играют значительную роль в третьем мире. Именно они делают больше всего для противодействия опустыниванию, и сельскохозяйственному и климатическому, высаживая лесополосы, очищая и огораживая источники воды, охраняя поле- и водозащитные леса от бездумного сведения и т.п.

Другой аспект деятельности таких НПО, базирующихся на движении местных жителей – это борьба с браконьерством, работающим на внешний рынок, особенно с массовым экспортом экзотических животных тропиков (бабочек, рыбок, ящериц, птиц, обезьян) в страны Запада, где спрос на такого рода «домашних питомцев» постоянно растёт. Понятное дело, что часто незаконный промысел ведут и местные жители, особенно если он носит традиционный характер. Однако подобного рода добыча «для себя», пусть даже незаконная, существенно безопасней для эксплуатируемых видов, по сравнению с ситуацией добычи «на рынок». В первом случае подрыв популяций и крах промысла возможен лишь в случае разрушения местообитаний (тогда как охотники или земледельцы, ведущие традиционный образ жизни, обычно стремятся их охранять, и после соответствующего обучения делают это более чем эффективно). Во втором он наступает быстро и неизбежно, как мы видели в случае с казахстанскими популяциями балобана, особенно если он организован в международном масштабе компаниями, действующими в развитых странах, вроде Голландии, и имеющими «скупщиков» и «заготовителей» редких и ценных видов в их бывших колониях (Индонезия), а также налаженный нелегальный транспорт.

Организованные местные жители способны противодействовать этому беспределу, или же варварской  заготовке ценной древесины в тропических лесах. Напротив, правительства этих стран, обычно зависимые от ТНК или полукриминального бизнеса, связанного с экспортом ценных пород древесины или экзотических видов животных, не дают ничего существенного, или даже стремятся подавить гражданские движения за охрану окружающей среды, видя в них не только угрозу карману, но и политическую крамолу.

Пример. В 1977 году Вангари Маатаи основала и возглавила кенийское «Движение зеленого пояса" (Green Belt Movement[3]). Эта неправительственная организация организует общественное лесонасаждение. В Кении это существенно не только для охраны водного режима рек и предотвращения эрозии почв, но и для обеспечения дровами сельского населения, 90% которого в качестве топлива использует именно дрова. В 1986 году движение вышло за пределы Кении и превратилось во всеафриканскую сеть по посадке деревьев.