Аристотель. О душе. Фрагмент., страница 2

Анаксагор, по-видимому, считал, что душа и ум не одно и то же, как мы уже сказали раньше, но рас­сматривает их как имеющие одинаковую природу, разве только то, что главным образом ум он признает началом всего. Он по крайней мере утверждает, что из

377

всего сущего только ум прост, несмешан и чист. Од­ному и тому же началу он приписывает и то и другое: и познание и движение, говоря, что ум все привел в движение.

По-видимому, и Фалес, по тому, что о нем рассказы­вают, считал душу способной приводить в движение, ибо утверждал, что магнит имеет душу, так как дви­жет железо. (20)

Диоген, как и некоторые другие, полагал, что душа есть воздух, считая, что воздух состоит из тончайших частиц и есть начало [всего]; благодаря этому душа познает и приводит в движение: она познает, поскольку воздух есть первое и все остальное происходит из него; она способна к движению, поскольку воздух — самое тонкое. (25)

И Гераклит утверждает, что душа есть начало, по­скольку она, мол, есть испарение, из которого состав­ляется все остальное. Кроме того, она нечто в высшей степени бестелесное и непрестанно текучее; подвижное же познается подвижным. Что все сущее находится в движении, предполагал и он и большинство.

Такого же приблизительно взгляда на душу при­держивался, кажется, и Алкмеон. А именно: он утверждает, (30) что она бессмертна, потому что сходна с бес­смертными существами. А бессмертие ей присуще, по­скольку она находится в постоянном движении. Ведь все божественное находится всегда в непрерывном движении: Лупа, Солнце, звезды и все небо.

(405b) Некоторые из тех, кто мыслил более грубо, даже утверждали, что душа есть вода, как, например, Гиппон. Они пришли к этому убеждению, надо полагать, имея в виду семя, которое у всех живых существ влажно, ибо тем, кто утверждал, что душа есть кровь. (5) Гиппон возражал, указывая, что семя есть первичная душа, а не кровь.

Другие же, как Критий, утверждали, что душа есть кровь, считая, что ощущения более всего свойст­венны душе, а присущность их душе объясняется при­родой крови.

Таким образом, все элементы, кроме земли, нашли себе сторонника. Землю никто не объявлял душой, (10) разве только если кто говорил, что душа состоит из всех элементов или что она совокупность всех.

Итак, все философы, можно сказать, определяли

378

15

душу тремя [признаками]: движением, ощущением, бестелесностью. Каждый из этих [признаков] возво­дится к началам. Поэтому даже те, кто определяет ее через познавание, изображают душу как элемент или как состоящую из элементов, при этом они все выска­зываются почти одинаково, за исключением одного: в самом деле, они утверждают, что подобное познается (15) подобным. Поскольку же душа познает все, она, по их мнению, состоит из всех начал. Таким образом, те, кто признает одну причину и один элемент, считают и ду­шу чем-то одним, например огнем или воздухом. При­знающие же много начал считают и душу состоящей из многих начал. Только один Анаксагор утверждает, (20) что ум ничему не подвержен и ни с чем другим ничего общего не имеет. Но каким образом и по какой причине ум, будучи таким, познает — этого он сам не сказал, и из его слов это неясно. А те, кто признает противопо­ложности в началах, считают, что и душа состоит из противоположностей; те же, кто признает одну из про­тивоположностей, например теплое, или холодное, (25) или нечто вроде этого, признают и душу одной из про­тивоположностей. Вот почему они ссылаются при этом и на имена: одни, те, кто называет душу теплом, от тепла производят название жизни; другие, те, кто называет душу холодом, утверждают, что душа полу­чает свое наименование от «дыхания» и «охлажде­ния». Таковы дошедшие до нас взгляды на душу и основания этих взглядов.(30)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Итак, прежде всего надо рассмотреть движение. Ведь быть может, не только неправильно, что сущность души такова, как о ней утверждают те, кто признает ее чем-то движущим само себя или способным приводить (406a) в движение, но и присущность ей движения есть нечто несообразное.

Действительно, уже раньше было сказано, что вовсе нет необходимости, чтобы движущее само двигалось. Все движется двояким образом — или при посредстве другого, или само по себе; мы называем движущимся при посредстве другого все, что движется потому, что (5) оно находится на движущемся, например корабельников: ведь последние не так движутся, как судно; оно

379

движется само по себе, а те — потому, что находятся на движущемся. Это видно, если смотреть на части их тела: ведь свойственное ногам движение есть хож­дение, оно-то и присуще людям, но этого движения (10) нет у корабельников во время плавания. Поскольку двояко говорится о движущемся, рассмотрим теперь, движется ли душа сама по себе или она только причастна движению.

Так как имеется четыре вида движений: перемеще­ние, превращение, убывание и возрастание,— то душа должна была бы иметь или одно из этих движений, или несколько, или все. Если душа движется не привходящим (15) образом, то движение должно быть ей присуще по природе, а если движение, то и место: ведь все назван­ные движения происходят в каком-то месте. Но если сущность души заключается в том, что она сама себя движет, то движение ей будет присуще не привходящим образом, как, например, белому или имеющему размер в три локтя: ведь и последние движутся, но привходя­щим образом, а именно потому, что движется тело, (20) которому они присущи; поэтому они не занимают ме­ста, у души же оно должно быть, если только душа от природы причастна движению.

Далее, если движение присуще душе от природы, то она могла бы быть приведена в движение и посторон­ней силой, а если бы посторонней силой, то и от при­роды. Так же обстоит дело и с покоем. Ведь куда вещь стремится от природы, там же она от природы находится в покое. И точно так же: куда вещь дви­жется под действием посторонней силы, там же она (25) под действием посторонней силы находится в покое. Каковы же будут движения души и состояния ее покоя под действием посторонней силы — это нелегко объяс­нить даже тем, кто склонен к вымыслам.

Далее, если движение души будет совершаться вверх, то она будет огнем; если же вниз — то землей: ведь так движутся эти тела. То же самое можно сказать и о промежуточных элементах. (30)

Кроме того, так как совершенно очевидно, что душа движет тело, то естественно предположить, что она вы­зывает те же движения, какими и сама движется. А если так, то правильно сказать и обратное: что каким движением движется тело, таким движется и сама душа. (406b) Тело же движется в пространстве. Таким образом,

380

и душа должна двигаться в соответствии с телом, перемещаясь или вся в целом, или отдельными своими частями. Если это возможно, то было бы также воз­можно, чтобы душа, выйдя из тела, снова вернулась в него. Из этого следовало бы, что живые существа, умерев, могли бы ожить. Движение души было бы привходящим, (5) если бы оно совершалось под действием че­го-то иного: ведь живое существо может быть толкаемо посторонней силой. Однако то, что по своей сущности движет само себя, не должно двигаться под действием чего-то другого (разве что привходящим образом), по­добно тому как благое само по себе не может быть бла­гим через другое или благое через само себя — благим ради иного. Кто-нибудь мог бы сказать, что скорее (10) всего душа — если только она приводится в движение — движется под действием чувственно воспринимаемого. Но и в том случае, если душа действительно движет самое себя, она и сама должна была бы быть приве­дена в движение; так что если всякое движение есть то или иное отклонение движущегося, поскольку оно движется, то и душа отклонялась бы от своей сущно­сти, если только она не движет себя привходящим образом, а движение свойственно ее сущности самой (15) по себе.

Некоторые утверждают, что душа движет тело, в котором она находится, потому что она сама движется. Таково мнение Демокрита, сходное с высказыванием постановщика комедий Филиппа о том, что Дедал со­общил движение деревянному изваянию Афродиты, влив в него ртуть. Подобное говорит и Демокрит. А именно: он утверждает, что неделимые шарообразные (20) тельца, которые но своей природе никогда не остаются в состоянии покоя, двигаясь, влекут за собой и приво­дят в движение все тело. Мы спросим: эти ли недели­мые тельца вызывают и покой? Трудно, да и невоз­можно сказать, как это может произойти. Вообще душа, надо полагать, движет живое существо не так, а некоторым (25) решением и мыслью.

Подобным же образом и Тимей объясняет естест­венными причинами, как душа движет тело. А имен­но: благодаря тесной связи с телом душа собственным движением движет и тело. Душа, по его мнению, со­ставлена из элементов и разделена в соответствии с гармоническими числами. Для того чтобы сообщить ей

381

(30) врожденное чувство гармонии и чтобы Вселенная двигалась (407a) равномерно, [демиург] прямую линию превра­тил в круговую. При этом, разделив один круг на два круга, соприкасающиеся в двух точках, он снова один из них разделил на семь кругов, дабы круговращения неба были движениями души.

Прежде всего неправильно утверждать, что душа есть пространственная величина. Ведь ясно, что Тимей хочет представить душу мира такой, каков так называемый (5) ум, а не такой, какова, например, ощущающая душа или выражающая желания, ибо движение послед­них не круговое. Ум же един и непрерывен, как мыш­ление; мышление же — это мысли, а мысли едины в том смысле, что следуют друг за другом наподобие числа, но не как пространственная величина. Поэтому и ум непрерывен не таким образом, а он либо не имеет частей, либо не так непрерывен, как пространственная (10) величина. В самом деле, если бы ум был пространственной величиной, как бы он мыслил любую из своих частей? Частей в смысле пространственных величин или в смысле точек, если и точку следует на­зывать частью [пространственной величины]? Если в смысле точек, а их бесчисленное множество, то ясно, что они никогда не будут пройдены умом до конца. Если же в смысле пространственных величин, то ум часто или бесконечное число раз будет мыслить одно (15) и то же. Между тем очевидно, что можно мыслить что-то один раз. А если уму достаточно коснуться пред­мета одною из своих частей, то зачем ему совершать круговое движение или вообще для чего обладать про­странственной величиной? Если же для того чтобы мыслить, необходимо коснуться предмета всем кругом, то какое будет иметь значение прикосновение отдель­ными частями? Далее, как может делимое мыслить неделимое или неделимое — делимое? Необходимо, однако, (20) чтобы ум был таким кругом. Ведь движение ума — это мышление, а движение круга — вращение. Если, таким образом, мышление есть круговраще­ние, то ум будет кругом, вращение которого есть мыш­ление. Что же тогда ум будет мыслить постоянно? Ведь мыслить он должен вечно, если круговое вращение вечно. Мысли, направленные на деятельность (prakti-kai), имеют границу (ведь все такие мысли — ради чего-то другого), подобным же образом мысли, направленные

382

на умозрительное (theoretikai), ограничены обоснованиями (logoi). А всякое обоснование есть определение (25) или доказательство. Доказательство же ис­ходит из некоего начала и так или иначе имеет свое завершение в умозаключении или выводе. Если же до­казательства и не доходят до конца, то по крайней мере не возвращаются назад к началу, а всегда, присо­вокупляя средний и крайний термины, идут прямым путем. Между тем круговое движение снова возвра­щается к началу. Что касается определений, то все они имеют свое завершение (30)

Далее, если одно и то же круговое движение повто­рится несколько раз, то придется несколько раз мыс­лить одно и то же.

Далее, мышление скорее похоже на покой и оста­новку, нежели на движение. И точно так же умоза­ключение.

С другой же стороны, трудное и вынужденное блаженства не доставляют. Если же движение не есть сущность души, то душа двигалась бы вопреки своей (407b) природе. Также должно было бы быть тягостно для души быть соединенной с телом и не быть в состоянии освободиться от него, более того, она должна была бы избегать его, если только уму лучше не быть связан­ным с телом, как это обычно утверждают (5) и как с этим многие соглашаются.

Неясна также причина круговращения неба. Ведь сущность души не может быть причиной этого круго­вого движения, ибо так душа движется лишь привхо­дящим образом; тело также не есть причина этого, скорее душа есть причина движения тела. С другой стороны, и не говорят, что подобное движение присуще душе потому, что оно лучше. И все же бог должен (10) был бы побудить душу к круговому движению по той причине, что ей лучше двигаться, чем покоиться, и что двигаться круговым движением лучше, нежели другим. Так как такое рассмотрение более подобает другого рода исследованиям, то мы теперь его оставим. Од­нако нелепым оказывается и в этом учении, и в боль­шинстве высказываний о душе вот что: эти философы связывают душу с телом и помещают ее в него, не (15) объясняя при этом, в чем причина этой связи и ка­ково состояние тела; однако такое объяснение, думается, необходимо. Ведь именно в силу связи одно действует,

383

другое испытывает воздействие, одно приводится в движение, другое движет, а такая взаимная связь не свойственна вещам, случайно соединенным друг с другом.(20) Эти философы стараются только указать, какова душа, о теле же, которое должно ее принять, они больше не дают никаких объяснений, словно любая душа может проникать в любое тело, как говорится в пифагорейских мифах. Между тем, по-видимому, каждое тело имеет присущую лишь ему форму, или образ. Эти же философы говорят так, как если бы кто утверждал, что строительное искусство может проникать (25) в флейту; на самом же деле необходимо, чтобы каждое искусство пользовалось своими орудиями, а душа — своим телом.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Имеется и другое дошедшее до нас мнение о душе, убедительное для многих не менее, чем изложенные выше, но уже подвергнутое обсуждению и как бы дав­шее о себе отчет в общедоступных сочинениях. Душа, (30) согласно этому мнению, есть некая гармония, гармо­ния же есть смешение и сочетание противоположно­стей; из противоположностей составлено и тело. Однако гармония есть определенное соотношение смешанных частей или соединение частей, душа же не может быть ни тем ни другим. Далее, приводить в движение не свойственно гармонии, между тем все приписывают (408a) это свойство, так сказать, преимущественно душе. Го­ворить о гармонии подобает больше в отношении здо­ровья и вообще в отношении превосходных телесных свойств, нежели в отношении души. Это станет совер­шенно очевидным, если попытаться свести состояния (5) и действия души к некоторой гармонии, ибо трудно согласовать их. Далее, говоря о гармонии, мы имеем в виду два ее значения: во-первых, гармония в собствен­ном смысле есть сочетание величин, которым свойст­венны движение и положение, когда они так прилажены друг к другу, что больше уже не могут принять в себя ничего однородного; во-вторых, гармония есть соотно­шение частей, составляющих смесь. Так вот, нет ника­кого разумного основания приложить какое-либо из этих (10) значении к душе. Связь частей тела чрезвычайно легко

384

обнаружить: ведь существуют многие и многообразные сочетания таких частей; а из чего составленным и ка­ким сочетанием следует признать ум, или способность ощущения, или способность стремления? Также нелепо считать душу соотношением смеси: ведь смесь элементов в плоти имеет другое соотношение, чем в костях. А то (15) получится, что имеется много душ, расположенных по всему телу, если только все состоит из смеси эле­ментов, а соотношение смеси составляет гармонию, т. е. душу.

Можно было бы потребовать от Эмпедокла ответа на следующий вопрос, поскольку он утверждает, что каж­дая вещь существует в силу определенного соотноше­ния ее частей: есть ли душа такое соотношение или, (20) скорее, нечто иное, находящееся внутри частей тела? Далее, есть ли дружба причина случайного смешения или смешения, имеющего определенное соотношение? И есть ли душа само соотношение или составляет не­что иное помимо него? Вот какие вопросы вызывает это мнение. Если же душа есть нечто отличное от смеси, то почему она уничтожается вместе с плотью (25) и другими частями живого существа? Кроме того, если не всякая часть тела имеет душу, а душа не есть соот­ношение смеси, то что же погибает, когда душа поки­дает тело?