Таким образом, из сказанного ясно, что душа не может ни быть гармонией, ни совершать круговраще­ние. (30) Но, как мы сказали, душа может двигаться привходящим образом и приводить в движение самое себя, подобно тому как может двигаться тело, в котором она находится, а тело — приводиться в движение душой; по-другому совершать пространственные движения ей невозможно.

Имеется еще больше основании усомниться в том, что душа движется, если обратить внимание на сле­дующее. (408b) А именно: мы говорим, что душа скорбит, ра­дуется, дерзает, испытывает страх, далее, что она гне­вается, ощущает, размышляет. Все это кажется дви­жениями. И потому можно было бы подумать, что и сама душа движется. Но это вовсе не необходимо. Ведь если и скорбеть, радоваться, размышлять — это именно движения, и все это означает быть приведен­ным в движение, то такое движение вызывается душой

385

(например, гнев или страх — оттого, что сердце вот так-то приходит в движение; размышление, быть мо­жет, означает такое вот движение сердца или чего-то (10) иного; причем в одних случаях происходят перемеще­ния, в других — превращения; какие и как — об этом особый разговор). Между тем сказать, что душа гне­вается, — это то же, что сказать — душа ткет или строит дом. Ведь лучше, пожалуй, не говорить, что душа сочувствует, или учится, или размышляет, а го­ворить, что человек делает это душою, сочувствует, (15) учится или размышляет. И это не означает, что дви­жение находится в душе, а означает, что оно то дохо­дит до нее, то исходит от нее; так, восприятие от та­ких-то вещей доходит до нее, а воспоминание — от души к движениям или их остаткам в органах чувств. Что касается ума, то он, будучи некоторой сущно­стью, появляется, по-видимому, внутри [души] и не (20) разрушается. Ведь разрушение вызывается главным образом ослаблением в старости; здесь же [с умом] происходит примерно то же, что с органами чувств. В самом деле, если бы старик получил глаз юноши, то он видел бы подобно ему. Таким образом, старение происходит не оттого, что душа претерпела какое-то изменение, а оттого, что претерпело изменение тело, в котором она находится, подобно тому как это бывает при опьянении и болезнях. Мышление и умозрение (25) также слабеют, когда внутри разрушается нечто дру­гое, само же мышление ничему не подвержено. Раз­мышление, любовь или отвращение — это состояния не ума, а того существа, которое им обладает, поскольку оно им обладает. Вот почему, когда это существо по­вреждается, оно и не помнит и не любит: ведь память и любовь относились не к уму, а к связи [души и тела], которая исчезла. Ум те есть, пожалуй, нечто более божественное и ничему не подверженное.

(30) Из изложенного очевидно, что душа не может дви­гаться. А если она вообще не движется, то ясно, что она не может двигать самое себя.

Из приведенных мнении наиболее нелепо то, будто душа есть само себя движущее число. У тех, кто вы­сказывает это мнение, указанные выше несообразно­сти вытекают из определения души как движущейся, а особые — из утверждения, будто душа есть число.

386

В самом деле, как же мыслить единицу движущейся, (409а) раз она не имеет ни частей, ни различий? Под дейст­вием чего и каким образом она движется? Если она действительно способна приводить в движение и сама двигаться, то она должна иметь различия.

Далее, так как утверждают, что линия, двигаясь, образует плоскость, а точка — линию, то и движения единиц должны составлять линии: ведь точка — это единица, имеющая определенное положение; в таком случае и число-душа находится где-то и имеет опреде­ленное положение.

Далее, если от числа отнять некоторое число или единицу, то остается другое число. Между тем расте­ния и многие животные, будучи рассечены, продол­жают жить и, думается, имеют ту же по виду душу. (10)

Кажется, безразлично, говорить ли о единицах или о маленьких тельцах. В самом деле, если шарики Де­мокрита превратить в точки, оставив только их коли­чество, то среди них будет нечто движущее и нечто движущееся, как в непрерывной величине. Указанное происходит не из-за различия в размерах — велики ли они или малы,— а в силу того, что они количество. Поэтому необходимо, чтобы было нечто, что двигало бы эти единицы. Если же душа есть движущее в живом существе, то также и в числе, поэтому душа не может быть и движущим и движущимся, а есть только дви­жущее. Так вот, каким образом единица может быть такой? Ведь ей должно было бы быть присуще какое-то отличие от других единиц. А какое может быть у точки-единицы отличие, кроме различия в положении? Следовательно, если единицы [души] в теле и точки [тела] различны, то единицы окажутся в том же самом месте: ведь каждая единица займет место точки. Од­нако если в одном и том же месте могут быть две точки, то что мешает тому, чтобы в нем было бесконечное их число? Ведь то, место чего неделимо, само неделимо. Если же точки, находящиеся в теле, составляют число-душу (25) или если число находящихся в теле точек есть душа, то почему не все тела имеют душу? Ведь ка­жется, во всех телах имеются точки, и притом бесчис­ленное множество. Кроме того, как могут точки отде­литься и освободиться от своих тел, если линии не­разделимы на точки? (30)

387

ГЛАВА ПЯТАЯ

Бывает, как мы сказали, что те, кто признает душу само себя движущим числом, высказывают, с одной стороны, то же, что те, кто считает, что душа есть не­кое тело, состоящее из тончайших частиц, а с другой — собственные нелепости, утверждая подобно Демокриту, будто движение исходит от души. (409b) Ведь если душа на­ходится во всем ощущающем теле, то при предположе­нии, что душа есть некое тело, необходимо, чтобы в одном и том же месте находились два тела. Для тех, кто говорит, что душа есть число, в одной точке ока­жется много точек или окажется, что всякое тело (5) имеет душу, если только внутри тела не находится какое-нибудь особое число, т. е. нечто отличное от на­ходящихся в теле точек. Получается также, что живое существо приводится в движение числом наподобие того, как происходит движение живого существа по изложенному нами учению Демокрита. Какая, в самом деле, разница, говорят ли о перемещении маленьких (10) шариков, больших единиц или вообще единиц? Ведь и в том и в другом случае необходимо, чтобы живое су­щество двигалось в силу того, что они движутся. А у тех, кто соединяет воедино движение и число, полу­чаются те же и многие другие такого рода нелепости. Ведь такое соединение не может быть не только опре­делением души, но и ее привходящим свойством. Это станет ясно, если исходя из этого определения попытаться объяснить состояния и действия души, такие, как размышления, ощущения, удовольствия, печаль и прочее тому подобное: ибо, как мы раньше сказали, на основании движения и числа нелегко даже строить догадки об этих состояниях и действиях души.

Итак, до нас дошли три взгляда, согласно которым дается определение души: одни утверждали, что [1] (20) душа больше всех способна приводить в движение по­тому, что она движет самое себя, другие — что [2] она есть тело, состоящее из тончайших частиц, или что она наименее телесна по сравнению со всем остальным. Мы перебирали почти все связанные с этими определениями затруднения и противоречия. Остается рассмотреть, на каком основании говорится, что [3] душа состоит из элементов.

388

Высказывается это мнение, чтобы объяснить, как душа воспринимает сущее и как она познает каждую (25) вещь. Но с этим мнением неизбежно связано много не­сообразного. Те, кто придерживается его, считают, что подобное познается подобным, словно предполагая, что душа — это сами вещи. Но ведь существуют не только элементы, но и многое другое, вернее сказать, беско­нечное число вещей, состоящих из этих элементов. Допустим, что душа познает и воспринимает то, из чего состоит каждая отдельная вещь. Но чем душа по­знает или воспринимает составное целое, например: что такое бог, человек, плоть или кость? И точно так же любое другое составное: ведь не как попало обра­зуют элементы каждое из них, (410a) а в определенном соот­ношении и сочетании, как говорит о кости Эмподокл:

Но земля преблагая в своих мощногрудых горнилах

Два из уделов восьми получила от светлой Нестиды

И от Гефеста четыре, в ее крупногрудые горны.

Поэтому нет никакой пользы от того, что элементы будут находиться в душе, если в ней не будет также их соотношений и сочетаний; в самом деле, каждый элемент познает себе подобное, но ничто не познает кости или человека, если они не будут также нахо­диться в душе. А что это невозможно, об этом не стоит толковать. В самом деле, разве заключает в себе не­доумение вопрос, находится ли в душе камень или человек? И точно так же благое и неблагое? То же рассуждение относится и ко всему остальному.

Далее, раз о сущем говорится во многих значениях (оно означает то определенное нечто, то количество, или качество, или какой-нибудь другой из уже различенных родов сущего), то будет ли душа состоять из всех этих родов сущего или нет? Но думаю, нет эле­ментов, которые были бы общи всем этим родам сущего. Не состоит ли душа только из тех элементов, которые образуют сущность? Как же она тогда познает каждый из других элементов? Или быть может, скажут, что для каждого рода имеются только ему присущие элементы и начала и из них состоит душа? Стало быть, душа будет и количеством, и качеством, и сущностью.(20) Но невозможно, чтобы из элементов количества состояла сущность, а не количество. Для тех, кто говорит, что душа состоит из всех элементов, вытекают эти и еще другие такого рода несообразности.

389

Так же нелепо, с одной стороны, утверждать, что подобное от подобного ничего не претерпевает, а с другой — что подобное ощущается подобным и подоб­ным познается: ведь те, кто это утверждает, признают, (25) что ощущение есть некое претерпевание и приведение в движение, точно так же как мышление и познание. Сколь много сомнений и затруднений возникает, когда утверждают, как это делает Эмпедокл, что от­дельные вещи познаются телесными элементами, и притом подобное подобным,— это видно из следующего. А именно: те части тела живого существа, которые (30) состоят просто из земли, каковы кости, жилы, волосы, (410b) ничего, по-видимому, не воспринимают, следовательно, не воспринимают и себе подобного, но ведь [по этому учению] они должны воспринимать.

Далее, у каждого начала, [если придерживаться учения Эмпедокла], будет больше незнания, чем зна­ния: ведь каждое начало познает что-то одно, многое же, а именно все остальное, останется неизвестным ему. Получается, по Эмпедоклу, что бог — наименее (5) разумное из всех существ, ибо только он не будет знать один элемент — вражду, смертные же будут знать все: ведь каждый из них состоит из всех элементов. И вообще, почему не все сущее имеет душу, раз всякое сущее есть либо элемент, либо состоит из одного элемента, или из нескольких, или из всех? Ибо необхо­димо, чтобы оно познавало или один элемент, или не­сколько, или все.

(10) Можно было бы также поставить вопрос: что же объединяет эти элементы? Ведь элементы подобны ма­терии, а самое главное есть то, что их скрепляет, ка­ково бы оно ни было. Однако невозможно, чтобы су­ществовало нечто превосходящее душу и властвующее над ней; еще менее возможно, чтобы существовало не­что превосходящее ум. Ведь разумно считать, что ум есть самое изначальное и по природе главенствующее, а эти философы утверждают, будто элементы суть первоначала (15) всего сущего.

Все те, кто признает душу состоящей из элементов на том основании, что она познает и воспринимает все сущее, равно и те, кто признает ее больше всех способ­ной приводить в движение, имеют в виду не всякую душу, ибо не все, что ощущает, способно двигаться: ведь известно, что некоторые живые существа всегда

390

находятся на одном месте, хотя — по крайней мере так (20) считают — душа производит в живом существе един­ственно лишь этот род движения — перемещение. Точ­но так же имеют в виду не всякую душу те, кто счи­тает ум и способность ощущения состоящими из эле­ментов. Ведь известно, что растения живут, не перемещаясь и не ощущая, и что многие животные не обладают способностью мыслить. Если бы даже кто-нибудь не возражал против этого и счел бы ум и способность ощущения за некоторую часть души, то и в этом случае не было бы сказано что-либо общее ни о всякой душе вообще, ни о какой-нибудь одной в целом.

Этим же недостатком страдает и учение, изложен­ное в так называемых орфических песнопениях. А имен­но: в них говорится, что душа, носимая ветрами, появ­ляется из Вселенной при вдыхании. Однако не может (30) это случиться ни с растениями, ни с некоторыми животными, поскольку не все живые существа дышат. Это упустили из виду те, кто придерживался такого мнения.

Если же необходимо признать душу состоящей из элементов, то не обязательно из всех. В самом деле, достаточно одного из каждых двух противоположных элементов, чтобы он различил сам себя и свою проти­воположность: ведь посредством прямого мы познаем и его и кривое. Именно линейка различает то и другое, кривое же не есть мерило ни самого себя, ни пря­мого.