159172 (Философские взгляды. Первое тысячелетие)

Реферат на тему

ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ПЕРВОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ

«Лишь невежды говорят об отличии преданного служения Господу от аналитического изучения материального мира. Истинно мудрые говорят, что тот, кто действительно становится на один из этих путей, достигает результатов обоих» (Бхагават-Гита, г.5,т.4).

«Философия есть совместное познание Бога и самого себя», - Святой Августин, как всегда гениален.

«Наука и религия, столь долго имевшая лишь потенциальную связь через философию, теперь всё больше сходятся между собой и с удивлением констатируют единство мировоззрений...

Тайны Природы, - говорит Иерофант Оракий - те же, что и религий, и может существовать лишь Единая доктрина, ибо существует лишь один принцип существ», - утверждает наш непознанный гений Владимир Шмаков.

«Итак, мы видим, с самого начала ошибки религии и науки были ошибками неполного развития. Обе они были первоначально в зачаточном состоянии, обе достигли более полного развития; недостатки обеих всегда заключались в их неполноте; разногласие между ними всегда было только последствием их неполноты, и по мере того, как они приближаются к конечной форме, между ними устанавливается полная гармония», - так красиво на своём любимом эволюционном коне въезжает в нашу главу Герберт Спенсер.

Его полностью поддерживает Владимир Шмаков: «По мере развития человека идёт развитие чувства синтеза, и с помощью его он начинает корректировать данные интуиции, делая их всё более и более независимыми от собственной личности. Конечное развитие соединённое вместе интуиции и чувства синтеза выливаются в Откровение, высшую познавательную способность».

Японский философ Дайсаку Икеда так далеко не заглядывает, но его позиция также во многом схожа с предыдущими, и с ней согласно огромное количество людей: «Хотя, возможно, следует отнести религию к сфере интуиции, религии,, не поддержанные ничем иным, кроме интуиции, становятся неубедительными». Дальше нашу главу логично продолжает Шмаков: «Некоторые мысли объединены единым центром, называемым идеей... Идея есть составляющая часть принципа (закономерности, закона, неизбежного правила)». Этим он продолжает великую линию Платона и Спинозы об исключительной важности связи, и это уже чистая философия.

«Философия есть наука принципов и первопричин», - даёт очень чёткое определение Аристотель.

«Философия есть наука принципов, то есть всего того, что есть наиболее возвышенного во всех науках», - дополняет его Декарт. А обоих пытается обобщить Спенсер: «Во всех разнообразных воззрениях на Философию, после исключения из них разногласящих элементов, остаётся общим признание, что Философия есть знание наивысшей общности. Это молчаливо признаётся разделением Философии как целой на Теологическую, Физическую, Этическую и т.д. Ибо то, что характеризует род, видами которого являются эти разделы, должно быть чем-то более общим, чем то, что отличает какой бы то ни было вид... Как каждое более обширное научное обобщение охватывает и соединяет более узкие обобщения своего раздела, так обобщения Философии охватывают и соединяют самые обширные обобщения Науки».

То есть, подводя итог, можно сказать, что все науки имеют одну мать - Философию. И она в этом подобна Богу - в идеале она должна быть единой, охватывая и обобщая множества.

Из всех предыдущих высказываний наполнимся чувством уважения к Философии, прочувствуем её огромную значимость и продолжим её изучение дальше.

Если дать краткую характеристику философии целого первого тысячелетия, то в первую очередь следует отметить, что она была нераздельна с религией. Можно смело даже сказать, что у философов и теологов этого периода было одно миропонимание, которое условно и с большой натяжкой можно было разделить на религиозное и философское. Вообще это общее понимание существовало вместе-едино более двух тысяч лет - вплоть до средних веков, о периоде ещё первых веков первого тысячелетия верно заметил великий Гегель: «На уровне средневековой схоластики религия и философия мало чем отличались друг от друга, а философия и теология - ничем».

Вообще очень трудно дать краткую и единую характеристику этому тысячелетию, ибо оно было очень смутным и переломным - с исторической сцены уходили языческие религии, пришло христианство, возникло мусульманство. И был период, когда всё это вместе, смесь, существовало одновременно и вместе.

Может, поэтому при изучении этого периода возникает, столько разных мыслей, чувств и эмоций.

С другой стороны, можно сказать, что в этом веке были такие личности, о которых можно сказать, что они в своём понимании достигли всего или почти всего - это революционный великий Иисус Христос и его последователи - Павел, Иоанн, Матвей, Марк, Лука, Пётр, Андрей, Ориген, Дионисий, Ареопагит, Василий Великий, Арий, Августин и ещё несколько христиан. Это множество споров, дискуссий и раздоров по поводу трактовок наследия учеников Иисуса Христа и самого нового учения. Все это в том же режиме выяснения прошло через великих Пелагия, Августина и пошло во второе тысячелетие до Фомы Аквинского. Во-вторых, - это яркий великий иудейский мыслитель, философ и теолог - Филон. Филон сделал Логос - Мессию центральным пунктом своей философии, у него Логос -Мессия посредник и искупитель. Учитывая, что он не был христианином, и родился на двадцать лет раньше Христа, то сразу бросается в глаза, что учение Христа неслучайно, оно назрело, оно исторически закономерно. И в этом всегда убеждаешься, когда изучаешь учение Филона. И неизвестно, кем мог бы стать Филон в истории - будь он таким героем, как Иисус Христос.

Затем обязательно стоит отметить последних великих язычников: Плотин, Прокл, Порфи-рий, Ямвлих. Все они были хорошо знакомы с христианским учением и предыдущими, и поэтому некоторые вопросы миропонимания разработали особенно, красиво и необычайно глубоко. Они очень достойно ушли с исторической философской сцены, оставив неизгладимый след.

И, конечно, нельзя пройти мимо такого знаменательного исторического факта: во второй половине тысячелетия жил воспитанник племени Бану Саад. Жил именно в том месте, где возникали, развивались и оспаривали свое право на жизнь все основные человеческие мировоззрения. Над всеми ими он долго и мучительно размышлял, а особенно над молодым христиан­ским с его многочисленными трактовками, спорами и раздраями. В результате мир получил ещё более новое учение, новый взгляд на Мир. Последователи Мухаммеда - Ибн-Рушд (Авер-роэс), Фараби, Рази, Ибн-Туфайль, Ибн-Сина и другие великие арабские мыслители в своих взглядах учли достижения ещё и великих древних греков, особенно Аристотеля, и втаком виде это направление перешло во второе тысячелетие к великому Ибн-Араби и послужило основой всей европейской философии.

Иногда неприятно даже говорить о первом тысячелетии. Первые столетия - это множество полулегальных христианских общин. Отсутствие единого христианского миропонимания, раздоры между лидерами общин, взаимные обвинения и изгнания друг друга. В общем, бардак и разброд, смутное и неприятное время. Совсем похожее на наше. А если еще к этому прибавить травлю и гонения римских императоров... которые, кстати, были правы, обвиняя христиан в том, что они театрально себя ведут, театрально идут на смерть и жизнь, как таковую, вообще не ценят.

Можно много рассуждать о теоретических разногласиях - исходит Святой Дух от Иисуса Христа или нет, жениться священникам или нет и т.д., но факты говорят, что последний и окончательный разрыв произошёл в 1054 году из-за принадлежности южноитальянских приходов... Вкус к власти у церкви так успешно развивался, что уже во второй половине девятого века папа Иоанн Восьмой, провозгласил право церкви не только короновать или не короновать королей и императоров, но и лишать их корон. И к этому фантастическому состоянию церковь пришла, уже имея фундаментальное философское основание.

Её автор родился в 354 году. Четвертый век вообще был богат выдающимися мыслителями - Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст; а до этого были очень популярны ми-ровозрения Дионисия Ареопагита, Оригена, Ария; развивались течения несторианцев и мани-хейцев. Разброс мнений и взглядов был очень большой: одни признавали реинкарнацию, другие признавали Иисуса Абсолютным Богом, третьи утверждали более реалистично - Иисус был очень продвинутым, максимально совершенным человеком, достигшим в своем совершенстве богокачеств и т.д. Но доминантное развитие после инициатив императора Константина получили, бесспорно, философские мировозрения Августина, о родителях которого мы уже упоминали. Почему? Чем его философия заслужила такой счастливой судьбы? Сейчас в этом и разберемся. Августин получил прекрасное образование в Карфагене, работал адвокатом и прекрасно разбирался во всех современных ему философских течениях. И сам в начале он не был христианином, он был манихеем и горячим поклонником язычника Плотина. Но со временем пришел к тому, к чему, по-моему, мог прийти только юрист или гениальный еврей. Гениальность Августина вне всяких сомнений, и она не только достоинство этого человека, но и плод своего бурного времени. Его детище попадало в десятку исторического времени и делало его святым среди христиан.

Итак, вникнем в суть. Авторитетнейший теолог Пелагий утверждал, что грех - это личное решение каждого человека, то есть свобода совершить грех или свобода от греха воздержаться. По Пелагию: «Наделив человека и той и другой возможностью, Он, собственно, сотворил так, что тот поступает как хочет, дабы, способный к добру и злу, имел он по природе своей две возможности, и по своей воле склонялся бы к одному или же к другому... Богом самим освобожден человек, получив дар свободной воли... Прежде, чем создать человека, Он объявил, каким будет человек, сказал, что создает его по образу и подобию Своему». Ступенька между свободой и необходимостью, и даже предопределённостью настолько сложна, гибка и извилиста, что об неё невозможно не споткнуться. Пелагий явно ошибался, отрезая человека от внешнего Мира, от его зависимости. Его понятие свободы в этом контексте было ошибочным, а Августина - верным. Августин со своим предопределением, которое он назвал благодатью Божьей, частично стал на позицию буддийской концепции кармы. Но Пелагий понимал человека как образ Божий, то есть содержащий в себе добро и зло; ибо только наличие двух противоположностей обеспечивало в результате борьбы развитие вперёд. И здесь прав был Пелагий. Позже сам Августин перейдёт на эту же позицию.

Пелагий понимал, что человек свободен, совершить зло, но он и утверждал, что он за зло и понесёт наказание, то есть человек будет наказан, это его бремя, а всё человечество тут, ни при чём; оно не отвечает за грех своего члена. Даже по юридической науке не допускается двойного наказания, то есть, чтобы был наказан человек, а затем ещё кто-то, тем более всё человечество. Поэтому Пелагий и утверждал: «Всякий грех частей и личен; он относится лишь к человеку, а не к человечеству». И в этом был прав.

Августин же, прекрасно профессионально разбиравшийся в виновности своих сограждан и знавший силу искушения-греха (он сам страдал обжорством, это осознавал публично, каялся -но жрал, жрал и жрал) заявил, что человек греховен изначально, уже от момента рождения. И он от рождения уже выпачкан в грехах не потому, что грязны и греховны его родители, или что в своей прошлой жизни здорово нагрешил и до своей смерти не смог искупить-компенсировать свои грехи - нет, человек в дерьме от рождения потому, что когда-то некий первобытный мужик по имени Адам имел свободу не грешить (по Пелагию), но согрешил и потерял свою свободу; и грех с тех пор есть сила, свойство человеческой воли, от которой невозможно освободиться и которая подавляет - а это Августин знал по себе. Чем же эта концепция так понравилась его современникам и многим людям в течение последующих тысячи шестисот лет? - Тем, что она затрагивала вопрос власти. Ибо теперь можно было взглянуть сразу на любого человека, как на грязного и виновного, потому что первый двуногий слабак передал свой грех по наследственности миллионам и миллиардам людей навечно. Теперь любому умнику, смельчаку, мудрому или более-менее совершенному можно было заткнуть глотку и уверенно им управлять. Лучшего подарка римские императоры и не ждали. И в конце четвертого столетия они, благодарные, закрепили своими эдиктами (приказами-законами) статус христианской церкви. Этим манёвром Августин добился того, что не получилось у Павла, несмотря на те же действия, - потрясающей связи церкви и власти. Церковь становилась выгодной и полезной для власти, союзни­ком её, компаньоном в управлении и подчинении народа.

Был еще второй мощный аспект концепции этого умника, - человеческая природа от рож­дения нуждается в искуплении - и это уже напрягало изначально человека на что-то и к чему-то, а по Августину искупиться можно только с помощью Иисуса Христа, а это уже делало удар в пах язычеству, окончательно добивало его и монопольно возносило-возвеличивало христианскую церковь, ибо понятно, что она тут же объявлялась монопольной владычицей благодати и милости Бога. А значит, только церковь уполномочена отпускать грехи. Эта гениальная логика более тысячи лет держала людей во тьме и покорности, пока не опозорилась вонючим бизнесом продаваемых индульгенций и не натолкнулась на наконец-то поумневших человеков типа Мартина Лютера. Еще недавно эту логику прослеживал Шопенгауэр и - впал в крайнюю форму пессимизма - нигилизм; ибо по этой логике получалось, что человек виноват, что он рождается человеком, а не ангелом, а собака виновата, что она собака, а дерево - что дерево, а сами ангелы - что не Боги, и так до бесконечности. Ибо любая эволюционная ступень или любая форма материи обладает своим несовершенством, что, кстати, возможно, всё вместе, суммарно составляет Самого Бога.

Да, мы родились не Ангелами, но и не червями - а это уже повод для радости. Кроме того, как видно из истории, некоторые люди становятся благодаря некоторым усилиям Ангелами или почти Ангелами.