2519-1 (Делегативная демократия), страница 3

Как отмечалось выше, решения медленно принимаются в условиях институционализированной демократии. Но после принятия они выполняются довольно быстро. В противоположность этому при ДД мы наблюдаем лихорадку принятия решений (это явление в Латинской Америке называют "декретизмом"). Исполнение этих спешных односторонних указов исполнительной власти маловероятно, поскольку они задевают важные политически организованные интересы. В условиях тяжелого кризиса и растущего недовольства прибегают к новой серии решений, вероятность исполнения которых еще ниже, так как на разных уровнях общества уже имеется опыт противодействия предыдущим решениям. Наряду с этим, большинство политических, социальных и экономических субъектов могут заявлять о снятии с себя ответственности за способ принятия этих решений. Власть была делегирована президенту, и он поступал, сообразуясь только со своими представлениями о благе. По мере накопления провалов, страна оказывается в тупиковом положении, а ругаемый всеми президент преследует только цель продержаться до конца своего срока. Следующий за этим период пассивности и хаоса в государственной политике отнюдь не способствует улучшению ситуации.

При этом сценарии "естественным" исходом ситуации в Латинской Америке в прошлом был успешный государственный переворот. Делегативные демократии, несомненно, более подвержены свертыванию и падению демократии по сравнению с представительными демократиями в силу их институциональной слабости и хаотической политики. Однако в настоящее время ДД демонстрируют удивительную устойчивость, что связано преимущественно с международными факторами, на которых я не стану останавливаться. За исключением Перу, где развал Конституции был возглавлен делегативным президентом, в этих странах не произошло успешных переворотов.

Экономическая политика, проводимая в странах ДД, не всегда воспринимается мировым сообществом как провал, особенно после снижения гиперинфляции или сокращения длительных периодов крайне высокой инфляции (9). В настоящее время это относится к Аргентине (президент Менем (Menem)), хотя длительность экономического улучшения в этой стране трудно прогнозировать. Однако подобные и более кратковременные экономические достижения, в частности президентов Коллора (Collor) (Бразилия), Альфонсина (Alfonsin) (Аргентина) и Гарсии (Garcia) (Перу), на пике успеха могут привести президента страны к убеждению в полноценности делегативной демократии. До тех пор, пока их политика признается успешной весомым числом избирателей, делегативным президентам кажется верхом несправедливости ограничение срока их власти Конституцией. Почему эти "формальные ограничения" лишают их возможности продолжить миссию провидения? Поэтому, используя средства, которые и далее ослабляют подотчетность по горизонтали, они развивают реформу Конституции таким образом, чтобы она давала им возможность переизбрания, а при отсутствии такой - возможность занимать ключевой пост премьер-министра в правительстве при парламентском режиме. Парадоксальным образом, делегативные президенты в периоде своего успеха (действительного или кажущегося) иногда становятся сторонниками той или иной формы парламентаризма. Следует отметить, однако, что о таком маневре президента Уругвая Сангинетти (Sanguinetti) в пору его наивысшего успеха и президента Чили Эйлвина в пору его большого успеха не могло бы быть и речи, как бы им ни хотелось остаться у власти. Это еще раз свидетельствует о важнейших различиях между представительной и делегативной демократиями (10).

Как говорилось выше, среди демократизировавшихся стран Латинской Америки только Уругвай и Чили после редемократизации возродили ранее существовавшие политические институты, которые отсутствуют в других латиноамериканских и посткоммунистических государствах. К этому сводится вся проблема: эффективные институты и соответствующую практику невозможно создать за один день. Пример крепких демократий свидетельствует о том, что для возникновения, укрепления и легитимизации этих институтов требуется время, в течение которого происходит сложный процесс приобретения положительного знания. С другой стороны, для успешной борьбы с тяжелейшим социально-экономическим кризисом, в настоящее время имеющим место в новых странах демократии, требуется наличие уже сложившихся институтов. Однако кризис сам по себе препятствует сложной задаче институционализации.

В этом заключается драма стран, лишенных демократической традиции: как и всем возникающим демократиям в прошлом и настоящем, им предстоит преодолевать многочисленные отрицательные следствия авторитарного прошлого и одновременно решать невиданно сложные социально-экономические проблемы, с которыми старые демократии практически не сталкивались при зарождении.

Типологические аспекты не составляют основу данной статьи, однако мне представляется небесполезным, что определен новый вид демократии, особенно если учесть, что в некоторых важнейших аспектах он отличается от других типов демократии. В других работах я более подробно останавливаюсь на взаимосвязи между ДД и социально-экономическим кризисом, а также связанных с этим теоретических аспектах (11); я надеюсь представить более детальный анализ в будущем. Могу только добавить, что оптимистически настроенный читатель, анализируя описанные мной циклы, убедится в их определенной предсказуемости, что создает определенную почву для перспективных разработок, хотя при этом возникает вопрос, долго ли основная часть населения захочет участвовать подобной в игре? Согласно другому, более оптимистическому сценарию, большинство политических лидеров сумеют признать саморазрушительную природу этих циклов и согласиться изменить правила игры и управления страной. На мой взгляд, это вообще единственный выход, но препятствия на этом окольном, пути к счастливой развязке бесчисленны.

Список литературы

1. Terry Lynn Karl and Philippe C. Schmitter. Modes of Transition and Types of Democracy in Latin America, Southern and Eastern Europe, International Social Science Journal, N 128 (May 1991): 269-4.

2. См. Robert A. Dahl. Polyarchy: Participation and Opposition (New Haven: Yale University Press, 1971) и там же: Democracy and Its Critics (New Haven: Yale University Press, 1989). Я провел дальнейший анализ различий в характеристиках полиархий в недавно опубликованной статье On the State, Democratization and Some Conceptual Problems (A Latin American View with Glances at Some Post-Communist Countries). World Development, N 21 (1993): 1355-69 (также опубликованной под названием Kellogg Institute Working Paper N 192) (April 1993).

3. Более детальное обсуждение см. в статье Transitions, Continuities and Paradoxes, в кн. Issues in Democratic Consolidation: The New South American Democracies in Comparative Perspective. Eds. Scott Mainwaring, Guillermo ODonnell, J. Samuel Valenzuela. Notre Dam, Indiana: University of Notre Dam Press, 1992), 17-56.

4. Adam Przeworski. Democracy as a Contingent Outcome of Conflicts. В кн: Constitutionalism and Democracy. Eds. Jon Elster and Rume Slagstad (Cambridge: Cambridge University Press, 1988): 59-80.

5. Wolfgang Streeck and Philippe C. Schmitter. Community, Market, State - and Associations? The Perspective Condition of Interest Governance to Social Order. В кн: Private Interest Governance: Beyond Market and State. Eds. Wolfganf Streeck and Philippe C. Schmitter (London: Sage Publications, 1985): 1-29.

6. См. James March and Johan Olsen. Rediscovering Institutions: The Organizational Basis of Politics (New York: The Free Press, 1989).

7. Arturo Valenzuela. Latin America: Presidentialism in Crisis. Journal of Democracy, N 4 (October 1993): 17. Автор отмечает, что "все страны (за исключением Парагвая), разработавшие новые конституции в начале 80-х и 90-х годов (Гватемала, Сальвадор, Колумбия, Эквадор, Перу, Чили, Бразилия), ввели французскую систему, или второй тур президентских выборов". Из этих стран Гватемала и Сальвадор не относятся к полиархиям, Конституция Чили была продуктом режима Пиночета, а Эквадор, Перу и Бразилия - ярко выраженные примеры ДД.

8. Giorgio Alberti подчеркивает значение movimientismo как доминирующего признака политики во многих латиноамериканских странах. См. Democracy by Default, Economic Crisis and Social Anomie in Latin America (Доклад на ХХV Всемирном конгрессе политологии, Буэнос-Айрес, 1991).

9. Эта тема анализируется в моей работе "On the State, Democratization and Some Conceptual Problems", цитируемой в примечании 2.

10. Я не игнорирую ведущуюся в настоящее время важную дискуссию о различных формах президентализма и парламентаризма, интересными примерами которой являются работы: Scott Mainwaring and Matthew Shugart. Juan Kinz, Presidentialism and Democracy: A Critical Appraisal; Kellogg Institute Working Paper, N 200 (July 1993); Alfred Stepan and Cindy Skach. Constitutional Frameworks and Democratic Consolidations: Parliamentarism versus Presidentialism. World Politics, N 46 (October 1993): 1-22; Arturo Valenzuela. Latin America: Presidentialism in Crisis цитировалась в примечании 8. В настоящей работе я анализирую тенденции, независимые от этих институциональных факторов, хотя не исключается сходство их результатов. Президентализм, бесспорно, обладает большим сходством с ДД по сравнению с парламентаризмом. Однако наличие сильных делегативных тенденций в данной стране может с легкостью привести к разрушению парламента и даже более неразрешимым ситуациям по сравнению с представленными в моей статье.

11. Я должен повторно сослаться на свою статью "On the State, Democratization" and Some Conceptual Problems, процитированную в примечании 2.