138025 (Всероссийский поместный Собор Русской православной церкви), страница 2

С другой стороны — в бывшем доме генерал-губернатора на Скобелевской площади разместились Совет рабочих депутатов и Военно-революционный комитет. Сюда с рабочих окраин двинулись отряды Красной гвардии и добровольцев, по пути занимая почту, телеграф, телефонную станцию.

В ночь на 26 октября верные Рябцеву войска перешли в наступление: блокировали Кремль, где оказались в заложниках отряд красногвардейцев и солдаты 56-го пехотного полка; заняли Манеж и прилегающие к центру города улицы и площади. Москва была объявлена на военном положении. Военно-революционному комитету был выставлен ультиматум о сдаче оружия и прекращении противодействия правительственным силам. Поскольку он был отвергнут, началась осада Кремля. Раздались первые выстрелы, пролилась первая кровь, и тем самым в городе была развязана ожесточенная гражданская война.

Епархиальный дом, где проходили заседания Собора, и здание духовной семинарии (Божедомский пер., 3), где жили члены Собора, оказались в зоне непосредственного вооруженного столкновения. К тому же немало иерархов и священников жило в Кремле при различных церковных учреждениях и фактически были блокированы в Кремле. В этих условиях соборяне не могли собираться на пленарные заседания, деятельность Собора была парализована. Лишь утром 28 октября, хотя и не в полном составе, соборяне смогли собраться вновь. Главным вопросом, поставленным на обсуждение, стал вопрос о восстановлении в Русской церкви патриаршества. В ходе непростой дискуссии сторонникам патриаршества удалось убедить присутствующих прекратить прения и перейти к обсуждению практических мероприятий по восстановлению патриаршества. 30 октября незначительным большинством голосов (141 — «за», 112 — «против», при 12 воздержавшихся) Собор принял решение приступить к немедленному избранию патриарха.

В течение нескольких последующих дней, несмотря на то что в городе продолжалась ожесточенная гражданская война, членам Собора удалось выработать порядок избрания патриарха, и путем тайного голосования определить трех кандидатов на патриарший престол. Ими стали — архиепископ Антоний (Храповицкий), архиепископ Арсений (Стадницкий) и митрополит Тихон (Белавин). По решению Собора избрание патриарха должно было осуществиться путем «вынутия жребия».

В условиях ожесточенных боев в городе, отдельные члены Собора пытались выступить посредниками между противоборствующими сторонами, призвать к перемирию и переговорам. С этой целью 2 ноября делегация Собора во главе с митрополитом Тифлисским и Бакинским Платоном (Рождественским) посетила дом генерал-губернатора, где находился Московский военно-революционный комитет. Однако ей не удалось добиться положительного решения .

4 ноября 1917 г., когда в Москве большевики окончательно победили и заняли Кремль, Собор принял Определение о высшем управлении Российской православной церкви, восстанавливающее патриаршество .

5 ноября, в воскресенье, в храме Христа Спасителя соборяне при большом стечении народа присутствовали на торжественном акте избрания патриарха. Из ковчежца, где находились записки с именами трех кандидатов, старец Зосимовой пустыни Алексий вытащил записку с надписью — «Тихон, митрополит Московский».

21 ноября уже в Успенском соборе Кремля с разрешения новых гражданских властей состоялось торжественное богослужение, во время которого Тихон был возведен в сан Всероссийского патриарха.

Параллельно с реорганизацией высших органов церковного управления Собор с середины ноября 1917 г. приступил к обсуждению Определения «О правовом положении Российской православной церкви». Проект этого документа на пленарных заседаниях представляли профессор Московского университета, доктор политической экономии С.Н. Булгаков и профессор Киевской духовной академии, магистр богословия Ф.И. Мищенко. Общая посылка выступавших заключалась в том, что старые взаимоотношения между Церковью и государством, характерные для времен Российской империи, отжили свое и возвращения к ним не может быть. Вместе с тем, оба считали невозможным строить их и на принципе отделения Церкви от государства.

С.Н. Булгаков, характеризуя проект, выделил две основные мысли, лежащие, по его мнению, в основе документа. «Первая — та, — говорил он, — что должно быть создано некоторое удаление между Церковью и государством; вторая — та, что отношения союза все же должны быть сохранены. Бесспорно, что излишне тесная связь между Церковью и государством, как она существовала в России в прошлом, когда Церковь была окована цепями государства и в тело ее въедалась ржавчина этих цепей, — эта связь порвана. Бедствие для Церкви было в том, что она была огосударствлена» .

Члены Собора, полагая, что «нынешние власти» не продержатся более одного-двух месяцев, ориентировались при разработке документа на сохранение «союзнических» отношений Церкви с государством и укрепление ее особого положения в обществе, расширение прав и полномочий. Не случайно тот же Булгаков говорил: «Законопроект вырабатывался именно в сознании того, что должно быть, в сознании нормального и достойного положения Церкви в России. Наши требования обращены к русскому народу через головы теперешних властей. Конечно, возможно наступление такого момента, когда Церковь должна анафематствовать государство. Но, без сомнения, этот момент еще не наступил» .

Проект обсуждался вплоть до 2 декабря 1917 года, когда он и был принят на пленарном заседании Собора. Этим документом Церковь, с одной стороны, выявляла свою официальную позицию в отношении «церковной политики» большевиков, а с другой — предлагала обществу и государству свое видение «идеальной» модели взаимоотношения государства и Церкви, к которой и той, и другой стороне следовало бы стремиться.

Среди 25 пунктов Определения выделим такие, как требование обязательной принадлежности главы государства, министров исповеданий и народного просвещения (и их заместителей) к православному исповеданию; объявление православного календаря государственным, а православных праздников неприсутственными днями; передача записи и учета актов гражданского состояния в руки Церкви; введение в государственных школах обязательного преподавания Закона Божия; сохранение института православного военного духовенства и прав юридического лица за православными «установлениями»; незыблемость церковной собственности и льготное налогообложение; выделение государственных субсидий на нужды Церкви; сохранение за Церковью «первенствующего» положения и т.д.

Нетрудно убедиться, что Церковь последовательно и настойчиво отстаивала традиционную для нее идею «христианского государства» и неразрывного «союза Церкви православной и Российского государства». Голосуя за Определение, члены Собора не принимали в расчет происшедших в России политических изменений, казавшихся им «кратковременным страшным сном»; игнорировали правовые акты нового нарождавшегося государства — советского . В этих условиях принципиальная направленность Определения и содержание его статей неизбежно обрекали Церковь на противостояние с государством, с обществом, с неправославными религиозными организациями и гражданами, их поддерживающими. Было очевидным, что удовлетворение всех требований, условий и обязательств, зафиксированных в Определении Собора, означает клерикализацию государства и общества, возвращение к институту государственной Церкви и ее монополии в духовной сфере. Все это, безусловно, перечеркнуло бы усилия демократической российской общественности, выступавшей с конца XIX века за свободу совести и вероисповеданий, и те ее достижения, что обеспечило Временное правительство.

Что же касается новой власти — советской, выступавшей с лозунгом строительства «светского государства», то для нее курс Церкви, изложенный в Определении, был и вовсе неприемлем. Большинство положений Определения Собора уже противоречило правовым актам, принятым новой и, подчеркнем, легитимной властью. Декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов упразднил сословия и сословные деления граждан, сословные привилегии, ограничения, организации и учреждения; декрет «О земле» передавал в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов все монастырские и церковные земли; «Декларация прав народов России», так же, как и обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» отменяли все и всяческие национальные и религиозные привилегии и ограничения, деление религий на «господствующие«, »терпимые и нетерпимые» .

В последние дни работы первой сессии, в декабре 1917 года, Собор принял акты, относящиеся к деятельности высших органов церковной власти . Так, патриарх наделялся правом созывать церковные соборы и председательствовать на них, сноситься с другими автокефальными православными церквами, обращаться с посланиями, посещать епархии и заботиться о замещении архиерейских кафедр, привлекать виновных епископов к церковному суду. Устанавливалась и ответственность патриарха в случае нарушения им своих обязанностей.

Постоянными органами Высшего церковного управления в период между Поместными соборами становились Священный синод и Высший церковный совет. Священный синод состоял из патриарха (председатель) и двенадцати членов из числа иерархов. Согласно определению Собора, к компетенции Священного синода отнесены были дела вероучительного, канонического и литургического характера. Синод заботился «о нерушимом сохранении догматов веры и правильном их истолковании», контролировал перевод и печатание богослужебной литературы. Высший церковный совет состоял из патриарха и пятнадцати членов (из иерархов, священников и мирян). Он ведал установлением и изменением центральных и епархиальных церковных учреждений, назначением должностных лиц в них, пенсионным обеспечением духовенства и церковнослужителей.

9 декабря первая сессия Собора завершила свою работу, и ее участники разъехались по епархиям. Созыв второй сессии намечен был на конец января 1918 г.

В течение ноября-декабря 1917 г. Совет народных комиссаров (Совнарком) неоднократно обращался к вопросу об отделении Церкви от государства. Курс на строительство светского государства подтвержден был в последовавших Декретах «О расторжении брака» и «О гражданском браке, о детях и о ведении актов гражданского состояния», которые устанавливали, что отныне церковный брак не имел юридической силы, а взаимоотношения между супругами регулировались государственными законами. Согласно постановлению «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Народного Комиссариата по просвещению» во всех государственных учебных заведениях упразднялись должности законоучителей. Тогда же в центральной печати опубликована была информация о скором принятии Декрета об отделении церкви от государства, в котором будут учтены все положения ранее принятых актов по «религиозному вопросу».

С 11 декабря над выработкой проекта декрета об отделении Церкви от государства работала образованная Совнаркомом специальная комиссия. В ее состав вошли П.И. Стучка — нарком юстиции, А.В. Луначарский — нарком просвещения, П.А. Красиков — член коллегии Народного комиссариата юстиции (Наркомюста), М.А. Рейснер — профессор права Петербургского университета, М.В. Галкин — петроградский священник.

Безусловно, и большевики в целом, и комиссия в значительной степени были зависимы от настроения масс, которые настойчиво требовали «полной свободы совести». В адрес центрального правительства, местных органов власти поступали многочисленные петиции от солдатских и крестьянских съездов, от коллективов фабрик и заводов с требованиями отделения церкви от государства и школы от церкви, введения всеобщего обязательного светского образования, объявления религии частным делом каждого гражданина, национализации монастырской и церковной собственности, установления равенства граждан независимо от отношения к религии, обеспечения правового равенства всех религиозных объединений и т.д. В редакции центральных и местных газет во множестве поступали письма из различных регионов России, в которых резко осуждалась политическая позиция Церкви не только в прошлом, но и в настоящее время. «Сотни лет, — можно прочитать в одном из них, — кучка дворян и помещиков угнетала миллионы крестьян и рабочих. Сотни лет лили кровь и расхищали труд народный. А вы благословляли тогда этот строй, говорили, что эта власть законная. А теперь, когда у власти встал сам народ, трудящийся народ, который стремится к миру, к братству, равенству, вы, »духовные отцы«, не хотите признать его власти. Народ знает, кому нужны ваши драгоценные митры, золотые кресты и дорогие одежды» .

31 декабря 1917 г. в газете партии эсеров «Дело народа» был опубликован проект разработанного комиссией декрета. В нем религия объявлялась «частным делом каждого гражданина Российской республики» и потому каждый мог исповедовать какую угодно религию или не исповедовать никакой; запрещалось издавать законы, ограничивающие свободу совести; религиозные общества приравнивались к частным обществам; религиозные общества не могли иметь прав юридического лица и прав владения собственностью; имущество «церковных и религиозных обществ» национализировалось; отменялись религиозные клятвы и присяги, а также преподавание «религиозных предметов» в государственных учебных заведениях и т.д.

Полностью или в изложении с соответствующими негативными комментариями проект Декрета опубликовала и церковная печать. Митрополит Петроградский и Ладожский Вениамин (Казанский) в письме к Председателю Совнаркома В.И. Ленину отмечал: «Я, конечно, уверен, что всякая власть в России печется о благе русского народа и не желает ничего делать такого, что бы вело к горю и бедам громадную часть его. Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния. Православный русский народ никогда не допускал подобных посягательств на его святые храмы. И ко многим другим страданиями не нужно прибавлять новых» .