107343 (Эволюция гос регулирования экономики США)

Последние два с половиной десятилетия явились для США периодом значительных изменений в национальном хозяйственном механизме. Ис­пользование традиционных методов государственного антициклическо­го,антиинфляционного регулирования экономики и попытки достижения полной занятости оказались неэффективными в современных условиях. Иными словами, политика, ориентированная на стимулирование экономи­ческого роста с помощью воздействия на совокупный спрос, соответствующая кейнсианской концепции, оказалась несостоятельной в 70-80-е годы.

1. Взгляд в прошлое:бум 20-х.

Позволим себе вспомнить основные постулаты этой теории, а также условия, когда такая политика приносила успех, а, следова­тельно, эволюцию взглядов на роль государства в экономике в различ­ные периоды истории США.

В этой связи необходимо вспомнить 1929 г, а также период подъема до того, в 20-е гг. Это были в самом деле годы роста.Сред­нестатистический рабочий увеличил свою зарплату на 25%.Уровень

безработицы не превышал 5%, а в некоторые периоды 3%.Расцветал потре­бительский кредит. В экономической теории, да и в общественном соз­нании господствовала концепция либерализма, или laissez faire ("пусть каждый идет своим путем"), разработанная классиками буржу­азной политэкономии еще в 18-19 столетиях.

В ней подчеркивается роль отдельного "экономического челове­ка",рационального индивида, стремящегося к максимизации прибыли и

конкурирующего с другими на всевозможных рынках, и получающего воз­награждение, которое соответствует его труду. Теория, базирующаяся на принципе индивидуализма, утверждающая, что реализация ничем не ограниченного частного интереса хозяйствующих субъектов ведет в итоге к общественному благу, постулировала полную свободу предпри­нимательства и невмешательства государства в хозяйственную жизнь.Механизм рынка провозглашался наиболее эффективным регулято­ром экономических процессов, обеспечивающим оптимальное распределе­ние ресурсов.

Однако в 20-е годы были переполнены исключениями из простых рыночных отношений.В промышленном производстве преобладали крупные корпорации, уже были приняты антимонопольные законы, созданы феде­ральные комиссии и комитеты по регулированию отдельных отраслей, создана Федеральная резервная система, словом, государство уже ак­тивно вмешивалось в экономичекскую жизнь. Эти и другие формы вмеша­тельства уже серьезно меняли традиционную веру в индивидуализм и свободный рынок.

Но все же, в большинстве случаев считалось, что вмешательст­во, если и необходимо, то время от времени, и принцип laissez faire оставался господствующим.

Однако очевидная цикличность экономического развития, повто­ряющиеся каждые 8-10 лет фазы процветания, спада, кризиса и оживле­ния считались до сих пор нормальным явлением со способностью к са­моисправлению. Такое "благодушное" отношение к циклической динамике привело к катастрофе в 1929 г.

2. Крах 1929 и Великая депрессия

Не вдаваясь в подробности и не обсуждая различные оценки той ситуации в деталях, попытаемся воспроизвести картину тогo, что же произошло в действительности.

С одной стороны было достаточно очевидно, что к началу 1928 года экономика приблизилась к нормальному циклическому падению

деловой коньюнктуры, и не было причин предполагать, что кризис бу­дет острее или продолжительнее, чем обычнно, когда ситуация с цена­ми, зарплатой, процентной ставкой, инвестициями и объемом произ­водства выравнивается уже через несколько месяцев. Беда была в том, что до 1928 г. почти никто уже не следил за экономическими показа­телями, а уже с 1926 г. начал сокращаться объем жилищного строи­телбства, падать объемы продаж автомобилей, главного товара дли­тельного пользования, сокращались производственные капиталовожения.

Все взоры были прикованы к фондовому рынку, на котором, воп­реки общему экономическому спаду, со второй половины 1928 начался настоящий бум. Ответы на вопрос, почему же сложилась такая ситуа­ция, колеблются от романтических (послевоенные настроения, когда хотелось верить, что все несчастья уже позади) до психологических

(нация была охвачена растущей эйфорией), и моральных (американская

нация достигла крайней степени нравственного упадка, когда жажда на­живы и всеобщая жадность превысили здравый смысл).

Но главное объяснение - это неразумные экономические меропри­ятия государства. Во-первых, Федеральная резервная система, отвеча­ющая за контроль над ростом денег и кредита, предприняла в 1927 г. меры по увеличению денежной и кредитной эмиссии именно тогда, когда экономические показатели обещали спад. Это была первая попытка про­тивостоять экономическому циклу за все 30 лет существования ФРС. Поначалу казалось, что с помощью кредитной эмиссии (объем кредито­вания увеличился в несколько раз) удасться избежать спада. И нес­мотря на короткое оживление начала 1929 г, основная часть всех кре­дитов досталась рынку ценных бумаг: ушли на биржевые спекуляции. Это был период всеохватывающего безумия -- из 120 миллионов амери­канцев ни много ни мало 30 так или иначе были вовлечены в биржевую игру, полтора миллиона имели счета в брокерских фирмах. Цены акций быстро расли, причем вне зависимости от роста прибылей.Самые неп­рочные компании -- "держательские" корпорации, представляющие собой не что иное, как пирамидальную иерархию участия в капитале других компаний, привлекали к себе капиталы. Наблюдался огромный рост за­долженности -- брались кредиты под игру на бирже.

Возможно, и экономисты, и предприниматели были сбиты столку мини-бумом в потребительских расходах, стимулируованным политикой расширения кредитов ФРС. Обычно в прошлом фондовая биржа служила индикатором состояния экономики: спад в промышленности сопровождал­ся падением общего индекса курсов акций.В 1929 г. биржевой рынок находился в состоянии бума -- соответсвенно создавалась иллюзия эконномического процветания. Вообще на бирже нередко играют на по­вышение тогда, когда экономика в целом находится в состоянии цикли­ческого спада, но до! 1929 г. такого опыта не было, и обстановка лихорадочной игры на повышение "обольстила" и бизнес, и экономис­тов, и правительство как обыкновенных биржевых игроков.

Крах фондовой биржи в "черный вторник" 29 октября 1929 г. показал то, что должно было произойти несколькими месяцами ранее -- начался спад.Даже "обычный" спад обещал быть резким, но спад, усу­губленный биржевым крахом и нестбильностью банковской системы, ут­ратой общественного доверия к банкам, к фондовым инструментам, действительно привел к катастрофе.

Среди первых мер, предпринятых президентом Гербертом Гуве­ром, а он отнюдь не бездействовал, как ошибочно полагают, было уси­ление государственного вмешательства.Точно также, как он одобрил политику ФРС, расширившую кредит в начале 1929 г., Гувер и теперь был намерен победить депрессию мерами госрегулирования. Так, были снижены налоги, увеличены государственные расходы и создал самый большой дефицит бюджета мирного времени за всю предшествующую исто­рию США. Также он провел через Конгресс программы помощи фермерам, программу чрезвычайных обществееных и строительных работ, программу займов, словом, все, чтобы стимулировать инвестиции в промышлен­ность. Эти меры, по иронии судьбы, и явились основой для "нового

курса" Рузвельта, однако именно последнему обеспечившими место в

истории.

Надо сказать, что "новый курс" Рузвельта не сразу принял на вооружение теорию Д-М.Кейнса.По меньшей мере пять теорий сопернича­ли за внимание президента: (1) теоретики "власти монополий", ут­верждавшие, что необходимо поощрять крупные корпорации снижать це­ны, что увеличит реальную покупательную способность; (2) "инфляцио­нисты", обеспокоенные ростом цен из-за дефицита бюджета, считавшие, что инфляция опаснее безработицы; (3) защитники "налогообложения

прибыли", верившие, что нераспределенная прибыль корпораций должна

быть уплачена в виде дивидендов для повышения покупательнной спо­собности;(4) сторонники "накачки" денежной массы, верившие, что растущие расходы и расширение денежнной массы, несмотря на инфля­цию, должны рано или позднно вызвать рост инвестиций и производства;

и, наконец, (5)последователи теории "вековой стагнации" , считав­шие, что капитализм как общественный строй больше не работает и что единственно возможный выход -- это широкое общественное вмешатель­ство и контроль.Сторонники "laissez faire" не играли большой роли и хранили молчание ввиду провала политики бездействия и невмешатель-

ства государста в борьбу с кризисами.

При высоком уровне безработицы (25% работоспособного населе­ния в 1933 г.) и низком объеме производства становилось ясно, что причиной продолжающейся депрессии является недостаточчная покупа­тельная спосоность, или спрос, и если государство будет стимулиро­вать спрос, создавать его, то это приведет к увеличению инвестиций.

В 1933 г. газета "New York Times" опубликовала письмо Джона

М.Кейнса, в котором он изложил суть своей теории: " Я придаю чрез­вычайное значение росту национальной покупательной способности на основе государственных расходов, финансируемых займами".

Кейнс провозгласил то что многие эконномисты-практики уже начинали понимать, и что было совершенно неприемлимо для классичес-

кой эконномической традиции, которую он собирался разрушить, а

именно, что капиталистическая экономика скорее обладает не естест­венным стремлением к росту и раавнновесию, а склонностью к циклам, периодическому дисбалансу и хроническим приступам стагнации. В

то время взгляды Кейнса казались возмутительно радикальными. Его "Общая теория занятости, процента и денег" ставила цель проложить путь к высокой занятости, а общий уровень занятости зависит от совокупного спроса на товары, включая закупку потребительских товаров, производственные капиталовложения, а также государс­твенные расходы. Ситуация же была такова, что правительство стара­лось придерживаться ортодоксальной точки зрения, предполагающей ма­лые государственные расходы и бездефицитного бюджета.

Анализ Кейнса неумолимо приводил к выводу, что достичь полной занятости и полного использованния производственных фондов, обору­дования, возможно только через искусственно стимулируемиый высокий уровень совокупного спроса. Курс был ясен: нужно стимулировать ин­вестиции предприятий, должны быть увеличеныы государственные расхо­ды.С другой стороны, так как население имеет склонность сберегать свои возрастающие доходы, то это ограничивает денежную массу в об­ращении, и, следовательно, спрос.Сбережения представляют собой изъ­ятие средств из потока доходов-расходов, подрывая тем самым дейс­твие закона Сэя.Сбережения вызывают недостаточнность потребления, в результате -- непроданные товары, сокращенние производства, безра­ботица и снижение инвестиций.

Сдедует сказать, что теория кейнса не сразу была воспринята американским правительством, как и его взгляды не сразу получили признание в США. В конце 1936 г. экономика начала медленно оживать, и все надеялись, что худшее уже позади. Однако оживление было крат­ковременным. Рузвельт, еще веривший в сбалансированный бюджет, сок­ратил государственные расходы, как только экономика пошла вверх, и вслед за этим снижением государственных расходов последовал новый спад, еще раз потрясший экономику.Наверное, самым важным результа­том спада 1937-39 гг., и стала популярность Кейнса.Более того, Кейнс

прямо предсказывал в 1937, что действия Рузвельта по сокращению

расходов вызовут спад. И в самом деле,нечасто создатель экономиче­кой теории получает подтверждение своих идей так быстро.В итоге тот взгляд, что дефициты во во времена спадов хороши, поскольку они стимулируют производство и занятость -- приобрел статус государс­твенной доктрины.

3. Военный подъем

Несмотря на некоторое оживление после 1938 г. именно раз­витие событий, сила вещей, а не Кейнс и не "новый курс" вытащили США из депресии.С начала второй мировой войны США, еще не будучи втянуты в войну, снабжали союзников всем необходимым.Война в Европе представляла собой гигантский рынок сбыта для военной продукции. Национальные расходы на оборону выросли с 1 млрд $ в 1939 до 81 в 1945 гг, составляя в этом году 82% расходной части бюджета и почти 40% выпуска промышленного производства. Большая часть расходов фи­нансировалась за счет дефицита бюджета, величина которого составила в 1939 составил 4 млрд долл., все возрастая, достигнув в 1945 54 млрд долл. При этом совокупный государственный долг США вырос с 45 млрд в 1939 до 259 млрд в 1945 гг. Безработица упала с 19% от работоспособного населения в 1938 до 1,9% в 1945, чему конечно поспособствовал призыв вармию. Поскольку дефициты оправдывались благими патриотическими целями, то на них никто не жаловался во время войны.

Еще более сильным, чем военный , оказался бум послевоенного процветания. Более 250 млрд долларов сбережений, накопленных до и за время войны (нехватка товаров в военное время) обеспечили от­ромный уровень личных расходов и инвестиций, поддерживающий эконо­мику до середины 50-х.

Однако после войны встал вопрос о продолжении кейнсианской политики. В Сенате в 1945 году не прошел законопроект S.380 о "пол­ной занятости", за который выступали все кейнсианцы и сторонники введения плановых начал вэкономику. Сейчас, с точки зрения бизнес­менов, законы о полной занятости, кейнсианская экономическая поли­тика -- рассматривались как элементы "нового курса", которые хороши только для тяжелых времен и от которых сйчас следовало избавляться. В результате был принят закон "О занятости" 1946 г.,(термин "полная занятость" был опущен), который только призывал федеральное прави­тельство стремиться к полной занятости. В первое послевоенное деся­тилетие дела в экономике шли действительно слишком хорошо, чтобы методы антициклического регулирования нашли себе применение.

4. Экономика США в послевоенный период