Война и политика в письмах Императрицы Александры Федоровны к Николаю II (1914-1915)

История переписки императора Николая II с императрицей Александрой Федоровной рассматривалась в недавно опубликованной статье Б.Ф.Додонова, О.Н.Копылова и С.В.Мироненко. Указывалось, что дневники и письма Николая II и членов его семьи появились в центральных газетах уже в начале августа 1918 г. Для разборки романовских бумаг ВЦИК создал специальную комиссию, состав и функции которой были окончательно утверждены его решением от 10 сентября 1918 г. В нее вошли историк М.Н.Покровский, известные в то время журналисты Л.С.Сосновский (редактор газеты "Беднота") и Ю.М.Стеклов (редактор "Известий ВЦИК"), руководитель Главного управления архивным делом (ГУАД) Д.Б.Рязанов и юрист, позднее видный историк и архивист, В.В.Адоратский. К разборке и публикации документов бывшей царской семьи была подключена также Социалистическая академия общественных наук. С сентября 1918 года ее сотрудники копировали документы новоромановского архива и переводили их на русский язык. В 1921 году было обнаружено, что некоторые документы Николая II нелегально передаются из советских архивов за рубеж. Подозрение пало на профессора В.Н.Сторожева, и он был уволен с работы. [1]

Результатом этой "утечки" стала первая публикация писем императрицы Александры Федоровны, предпринятая берлинским издательством "Слово" в 1922 году. Письма публиковались, начиная с апреля 1914 года, первую часть каждого тома составляли переводы писем, а вторую часть – подлинники на английском языке. Иначе говоря, в распоряжении берлинского издательства были копии писем на английском языке, и читателям предоставлялась возможность самим сверить качество перевода.

Вслед за этим было предпринято и советское издание переписки. К печати его готовил А.А.Сергеев, в будущем выдающийся археограф. Были изданы третий, четвертый и пятый тома переписки, начиная с апреля 1914 года. К письмам были добавлены телеграммы, которыми обменивались супруги. В вводной статье М.Н.Покровский сообщал, что письма, опубликованные "Словом", похищены из советских архивов и "изобилуют массой искажений, пропусков и дефектов". [2]

Несмотря на то, что переписка императора Николая II с императрицей Александрой Федоровной, начиная с самого ее издания, широко цитировалась в научной и мемуарной литературе, достоверность этих документов не подтверждена. При этом в печати появляются статьи под громкими названиями, например, "Достоверность переписки императора Николая II с императрицей Александрой Федоровной", претендующие на то, чтобы быть "фундаментальными исследованиями в этой области". Причем свои выводы авторы базируют лишь на анализе самого содержания переписки. [3] К таким публикациям относится и переиздание переписки под названием "Терновый венец России. Николай II в секретной переписке" О.А.Платоновым. Публикация сопровождается пространным введением и почему-то разбита на главы с художественными названиями (без нарушения хронологии). В этом случае переписка начинается с письма от 19 сентября 1914 года. [4] Телеграммы и нумерация писем, сделанная самой императрицей, в книгу О.А.Платонова не включены. Текст снабжен некоторыми научными комментариями. При всех недостатках публикации О.А.Платонова в настоящее время она является самой доступной и будет использоваться в данной статье.

В распоряжении большевиков были научные кадры и богатые средства, позволяющие фальсифицировать материалы архива царской семьи. Однако, переписка Николая II и Александры Федоровны имеет такой объем и такое богатое содержание, что написать ее заново, как это было с дневниками А.А.Вырубовой, просто невозможно. При этом переписать текст, сделав нужные вставки, советские специалисты вполне могли. Крайне подозрительной выглядит утечка материалов за рубеж. Не исключено, что подобная акция понадобилась большевикам для того, чтобы придать легитимность сочиненным материалам. Переснять письма в тех условиях было технически невозможно, и в Берлин попали копии, верность которых пока не оценена. Все это заставляет очень осторожно подходить к оценке достоверности переписки. По этой причине из обширной переписки Николая II и Александры Федоровны будет взят первый год Мировой войны. Предполагается, что этот период интересовал большевиков меньше всего и мог остаться "неповрежденным". Письма 1914-1915 годов интересны тем, что по ним можно проследить, как под влиянием военных неудач и внутренних трудностей менялся тон писем императрицы.

Письма императрицы Александры Федоровны неоднократно цитировались ее врагами и сторонниками. На их основании в оборот входили яркие легенды о слабовольном царе, довлеющей супруге и стоявшем за ее спиной Г.Е.Распутине. При этом ни сторонники, ни противники этих тезисов почему-то не брались проследить, что же советовала императрица мужу. Между тем, влияние Александры Федоровны и Г.Е.Распутина складывалось из определенных рекомендаций, которые император воплощал или не воплощал в жизнь. Этот процесс прохождения советов из писем в практическую жизнь почему-то до сих пор игнорировался историками. Я предлагаю посмотреть, что же конкретно советовали Николаю II Александра Федоровна и Г.Е.Распутин, и как император реализовывал на практике эти рекомендации.

Первоначально содержание писем императрицы вращалось вокруг бытовых повседневных дел, детей, госпиталя, в котором работали она и ее дочери. О военных событиях Александра Федоровна судила по газетным материалам и иногда уточняла у мужа некоторые их аспекты. Просьбы императрицы в первый период войны ограничивались ее окружением. Александра Федоровна ходатайствовала по поводу офицеров своих шефских полков, а также лично ей знакомых лиц. Императрица считала себя ответственной за все происходящее в императорской фамилии. Некоторые ее просьбы касались морганических супруг великих князей Михаила и Павла Александровичей. Александра Федоровна давала мужу советы по поводу членов императорской фамилии, находившихся в Ставке и фронтовых частях. Например, 25 октября 1914 года Александра Федоровна просила мужа назначить Павла Александровича к его бывшему сослуживцу В.М.Безобразову (командир Гвардейского корпуса), так как ему не хотелось ехать в Ставку к Н.В.Рузскому ("Терновый венец". С. 59). Императрица не интересовалась у мужа ходом компании и не вникала в дела Ставки. Из всего генералитета российской армии Александра Федоровна выделяла лишь Ф.А.Келлера и Н.И.Иванова (эти люди в дальнейшем доказали свою преданность престолу). Любопытно, что особое отношение императрицы не помогло этим генералам сделать карьеру во время войны.

Военные события заставляли Николая II все больше времени проводить в Ставке. Все длиннее становились его разлуки с женой. Это немедленно отразилось на тоне писем. Императрица пыталась помочь мужу, сопереживала ему, страдала по поводу поражений русского оружия. Одной из форм поддержки была молитвенная помощь. В этом отношении Александра Федоровна всецело полагалась на "Божьего человека" Григория Ефимовича Распутина. Чаще всего его советы передавались императрице через А.А.Вырубову.

Как это уже неоднократно отмечалось в исторической литературе, людей и государственных деятелей Александра Федоровна мерила через призму Г.Е.Распутина. Отношение к "человеку Божьему" значило для императрицы и лояльность к императорской фамилии, и залог будущей успешной деятельности чиновника (Божья помощь в его делах). Главными аргументами против назначения военным министром А.А.Поливанова и обер-прокурором Св.Синода А.Д.Самарина было то, что они выступали против Г.Е.Распутина. "Не враг ли он нашего Друга, что всегда приносит несчастье?" и "он будет работать против нас, раз он против Гр.", – писала императрица мужу. ("Терновый венец". С. 155, 150)

Александра Федоровна находилась в жесткой конфронтации с главнокомандующим великим князем Николаем Николаевичем. За их отношениями стоял целый ряд весомых причин, не последней из которых было отношение великого князя к Г.Е.Распутину. По свидетельству великого князя Александра Михайловича, именно жены Николая Николаевича и Петра Николаевича – "черногорки" Анастасия и Милица Николаевны – ввели в царскую семью сперва месье Филиппа, а затем и Г.Е.Распутина.[5] Затем произошёл разрыв, и "черногорки", а за ними и Николай Николаевич стали врагами "старца". Биограф великого князя писал, что "о приезде Распутина в Ставку во время нахождения во главе армии великого князя Николая Николаевича, разумеется, не могло быть и речи". [6] Александра Федоровна была прекрасно осведомлена о таком отношении к "Другу", но это была не единственная причина ее расхождения с главнокомандующим. Императрица не могла простить дяде императора то, что в 1905 году он вынудил императора подписать Манифест 19 октября. "Мы еще не подготовлены для конституционного правительства. Н. и Витте виноваты в том, что Дума существует", – писала Александра Федоровна мужу в одном из писем ("Терновый венец". С. 160).

В первые месяцы войны императрица в своих письмах не проявляла враждебности к главнокомандующему и даже называла его "Николаша", как и царь. Но с начала 1915 года все изменилось. В письмах Александры Федоровны Николай Николаевич выступал теперь только под литерой "Н.". 22 января, ссылаясь на "Друга", императрица просила мужа не упоминать главнокомандующего в Манифесте ("Терновый венец". С. 88). А 29 января уже прямо писала: "он находится под влиянием других и старается взять на себя твою роль, что он не в праве делать… Этому следовало бы положить конец. Никто не имеет права перед Богом и людьми узурпировать твои права" ("Терновый венец". С. 96). 4 апреля: "Хотя Н. поставлен очень высоко, ты выше его. Нашего Друга так же, как и меня, возмутило то, что Н. пишет свои телеграммы, ответы губернаторам и т.д. твоим стилем" ("Терновый венец". С.115). За всеми этими замечаниями просматривалась ревность императрицы, пытавшейся защитить прерогативы своего мужа.

Как выясняется, волнения Александры Федоровны были небезосновательны и разделялись ее наиболее компетентными современниками. В.И.Гурко писал в своих воспоминаниях, что на основании положения о полевом управлении войск Ставка пользовалась неограниченной властью в пределах театра военных действий. Это положение было составлено в расчете на то, что в случае войны во главе войск встанет сам император. Однако, принять командование Николаю II помешало сопротивление министров. К местностям, подчиненным Ставке, была отнесена обширная тыловая полоса и сама столица. "Ставка не только в полной мере с места использовала свои чрезвычайные полномочия, но присвоила себе диктаторские замашки", – писал мемуарист. [7]

Николай II долгое время совершенно не реагировал на замечания своей жены по поводу главнокомандующего. Особенно заметно это сопротивление было при обсуждении поездки царя в только что завоеванные Перемышль и Львов. В ответ на сообщение царя о предстоящей поездке 5 апреля 1915 года Александра Федоровна просила его, ссылаясь на мнение Г.Е.Распутина, ехать туда без главнокомандующего. Совет мотивировался тем, что ненависть против Николая Николаевича там очень сильна, а визит царя обрадует всех. ("Терновый венец". С. 117). 7 апреля Императрица вновь сообщала о том, что Друг не одобряет поездки и согласен с ней по поводу Николая Николаевича. Г.Е.Распутин советовал совершить такую поездку уже после войны ("Терновый венец". С. 121). В тот же день Николай II отвечал, что не согласен с тем, что Николай Николаевич должен остаться в Ставке, когда царь поедет в Галицию. Он считал, что во время войны при поездке в завоеванную провинцию царя должен сопровождать главнокомандующий. "Он сопровождает меня, а не я нахожусь в его свите", – писал Николай II ("Терновый венец". С. 122). После этого Александра Федоровна отвечала: "Теперь я понимаю, почему ты берешь Н. с собой – спасибо за объяснение, дорогой" ("Терновый венец". С. 123).

Вновь к теме главнокомандующего императрица вернулась лишь через полгода – 12 июня 1915 года. В связи с отставкой военного министра В.А.Сухомлинова она писала о Николае Николаевиче: "Как бы я хотела, чтобы Н. был другим человеком и не противился Божьему человеку" ("Терновый венец". С. 147). В конце июня Александра Федоровна окончательно отчаялась и стала уговаривать мужа быстрее покинуть Ставку, где на него плохо влияют Николай Николаевич и его окружение. И, наконец, в конце августа императрица не скрывала своей радости по поводу отставки великого князя.

По мнению участника событий военного историка генерала Н.Н.Головина, главной причиной, побудившей Николая II занять пост главнокомандующего, было желание возглавить войска в период катастрофы. К этому императора подталкивали также постоянная критика Ставки со стороны правительства и доклады общественных деятелей, призывавших совместить "Управление страной и Верховное Главнокомандование". [8]

Любопытно, что подозрения по поводу Николая Николаевича имела не одна императрица. Даже мемуаристы, жестко критикующие отношение Александры Федоровны к великому князю, оставили отзывы, подтверждавшие ее мнение. Н.Н.Головин приводил воспоминания военного министра А.А.Поливанова о том, что последний, отвозя в Ставку письмо Николая II к главнокомандующему о его отставке, вовсе не был уверен в успехе своей миссии. Но его опасения не оправдались: ни о какой возможности сопротивления или неповиновения не могло быть и речи. [9] Генерал Ю.Н.Данилов отмечал, что "под влиянием внешних и внутренних событий 1905 г. в великом князе Николае Николаевиче совершился весьма значительный внутренний политический сдвиг: из сторонника крайнего, мистически-религиозного самодержавного монархизма или даже царизма он стал на путь конституционализма". [10] Ю.Н.Данилов приводил интересный диалог в Ставке. После начала отступления русской армии в 1915 году генерал обращался к Николаю Николаевичу: "Ваше Высочество, пока вы у власти, Россия знает только вас одного, и только вы один отвечаете за общий ход войны", на что главнокомандующий отвечал: "Я подумаю". [11] Эти подозрения Николай Николаевич подтвердил в 1917 году, когда скрыл от императора сделанное ему А.И.Хатисовым предложение принять участие в дворцовом перевороте, а затем 2 марта, присоединившись к голосам командующих армиями, просивших Николая II отречься от престола.

В 1914 году Александра Федоровна обращалась с просьбами к мужу всего несколько раз. 19 ноября она просила Николая II назначить вместо отстраненного П.К.Ренненкампфа командующим армии генерал-адъютанта П.И.Мищенко. "Такая умная голова и любим войсками", – писала императрица ("Терновый венец". С 67). Действительно, П.И.Мищенко ярко проявил себя во время русско-японской войны как удачливый кавалерийский командир. Но ходатайство царицы было оставлено без внимания. П.И.Мищенко не поднялся выше командира корпуса (в 1918 году он покончил жизнь самоубийством). 12 декабря Александра Федоровна просила царя назначить генерал-майора П.П.Гротена командиром гусар его императорского величества ("Терновый венец". С. 82). Но и эта просьба не была выполнена. В одном из следующих писем императрица сетовала на то, что командиром гусар назначен "скучный" полковник Н.Н.Шипов ("Терновый венец". С 90).