6754-1 («Русские» названия порогов у Константина Багрянородного), страница 2

Таким образом, топографическая структура Надпорожья в источнике оказалась перепутанной, и это определенным образом ориентирует критическую мысль, предостерегая от слепого доверия к комментируемому тексту.

Переходим к лингвистическому анализу названий, приведенных в источнике и представляющих объект настоящего исследования. Прежде всего необходимо подчеркнуть осторожность в ретранскрипции, поскольку графические изображения «варварских» имен у Порфирогенета, как правило, искажены иногда до неузнаваемости. В качестве примера достаточно привести транскрипции древнерусских собственных имен (городов и «племен»). «Русские» названия порогов, однако, транскрипированы Константином Багрянородным довольно точно — так, что этимология, контролируемая строго фиксированной семантикой, во всех семи случаях устанавливается легко и без всяких поправок.

Первый порог называется Эссупи. По утверждению Константина, это и «русское» и «славянское» название. Означающее «не спи». В современной номенклатуре ему соответствует название «Будило».

Действительно, корень, присутствующий в данном термине, имеет общеевропейский характер. Ср.: санскрит, svapi-ti — «спать»; зенд. xvapna — «сон», xvap-ар—«спать»; греч. unvoe—«сон»; ла-тин. Somnus — «сон»; лит. sapnas — «сон»; латыш, sapnis—«сновидение»; нем. schlafen—«спать»; англ. to sle-' ар — в том же значении; общеслав.— «сон», «спать»; осет. xoyssyn—в том же значении и т. д.31

Старославянский глагол «съпати» подтверждает свидетельство анализируемого источника. По В. Томсену; «русская» форма реконструируется как «ne sofi», вариант «ves uppri» («Будь на страже»); по А. X. Лербергу — «ne sue-fe». Это возможно, хотя в таком случае в авторский текст приходится вносить поправку f —> р, впрочем, вполне закономерную лингвистически. Значительно хуже с начальной частицей, имеющей отрицательное значение. В источнике она звучит как «э», тогда как признанная реконструкция предполагает «ne». Это заставило адептов норманнской версии вносить в текст инъектуру — «n—», не объяснимую никакими фонетическими соображениями. В таком случае не остается ничего иного, как полагать, что Константин Багрянородный (либо его переписчики) опустил данную литеру по чистой случайности. Так или иначе, но поправки к оригинальному тексту оказываются неизбежными.

При обращении к северопричерноморской версии любое недоумение отпадает. Скифский термин «spu» (в значении «глаз», «спать») зафиксирован еще Геродотом в V в. до н.э. в двуосновной глоссе 32. Впрочем, общеиндоевропейский характер данного термина снижает доказательное значение сопоставления. Гораздо большую роль играет начальное «э». В осетинском языке «ае» — «негативная частица, образующая первую часть многих сложных слов со значением отсутствия чего-либо» 33. Таким образом, скифо-сарматская этимология оказывается вполне безупречной и более предпочтительной, чем скандинавская; она не требует никаких поправок.

Второй порог, согласно Константину Багрянородному, по-русски называется Улворси, что означает «Остров порога» (или же «Порог-остров», что, в общем, одно и то же). В славянской номенклатуре ему соответствует «Островунипраг» («Островной порог»), что снимает какие-либо сомнения по части семантики. Это, по-видимому, Вовнигский порог.

В норманнской версии «русское» название интерпретируется как Halmfors, где Holmr — «остров», a fors — «водопад». Это — одна из наиболее удачных скандинавских этимологий, хотя и она требует поправок к анализируемой форме.

В осетинском ulaen (в архетипе *ul) означает «волна». Это первая основа. Вторая — общеиранская (и аллородийская)* vara — «окружение», «ограничение», «ограждение». Ср.: осет. byru/bu-ru; нереид, baru, bara — в том же значении; в чечено-ингуш. buru — «крепость» («огражденное место»); балкар. buru, лезгин, baru, арчин. baru — в значении «ограждение», «окружение»; особенно груз. beru — «граница», «межа», «огражденное место» и т. д. Таким образом, приведенное Константином Багрянородным имя означает «место, окруженное волнами», то есть «порог-остров».

Третий порог называется Геландри, название которого Порфирогенет считает «славянским»; «русское» название отсутствует. Но поскольку данное слово на первый взгляд не вызывает ассоциаций со славянской языковой стихией, его традиционно считают «русским», тем более что оно имеет безупречную скандинавскую этимологию. Семантика названия, по утверждению источника, означает «Шум порога». Это, конечно, Звонецкий порог, расположенный выше Вовнигского и ниже Ненасытца.

Обращаясь к лингвистическому анализу названия, прежде всего необходимо подчеркнуть, что господствующий в литературе скепсис относительно славянской версии не имеет под собой почвы. Основа, безусловно, имеет общеиндоевропейский характер: *ghel, *ghol — «звучать», *gal — «издавать звук», «подавать голос». В славянских языках этот термин дал «глаголъ» — «звук», «звон», «язык» (от «голъ-голъ» — методом удвоения основы). К этому же гнезду относится «гласъ», «голосъ», а также «гулъ», «галда» — «шум», «галдеть» — «шуметь», «гулкий» — «шумный» и т. д. Следовательно, основа не должна нас смущать; речь может идти лишь о форманте, что в данном случае (с учетом характера источника) имеет минимальное значение.

Скандинавская версия предполагает •Gellandi — «шумящий» или Gellandri («г—»—лексия имен мужского рода). Это действительно отличная этимология, точно отвечающая семантике, засвидетельствованной Порфирогенетом. Правда, такая безупречность (единственная в нашем случае) резко снижается «славянской» принадлежностью комментируемого термина, что заставляет предполагать здесь (как и в случае с Эссупи) «гибридную» форму с использованием разноязычных элементов. Впрочем, ситуация оказывается гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.

В осет. qselsei/gaelses—«голос»; qser/ ;gser—«шум», «крик»; qsergaenag— «шумный»; zael—«звук», «звон»; zsel-lang ksennyn—«звенеть»; zselyn— «звучать»; и т. д. С этим приходится сравнивать и kaelyn/*gaelyn — «литься», что определенным образом связывает данное гнездо с движением воды.

Вторая основа — осет. dwar — «двери» (ср. балк. dor— «камень») —явно перекликается с понятием «порог». Таким образом, кавказская этимология не уступает норманнской.

Четвертый порог, по Константину Багрянородному, называется по-русски Айфор, а по-славянски— Неясыть. Это — Ненасытец — наиболее грозный из Днепровских порогов, имевший девять лав, и наиболее труднопроходимый. Значение обоих терминов дано описательно: «потому, что здесь гнездяться пеликаны». Данная семантическая справка породила в литературе немало недоумений. Как известно, пеликаны в области Днепровского Надпорожья не водятся и не гнездятся. Древнерусское слово «неясыть» (этимологически оно действительно происходит от термина «ясти» — «есть», «кормиться» и значит «ненасытный») обозначает не пеликана, а одну из разновидностей сов. Таким образом, здесь имеет место вполне очевидное недоразумение. Естественно, учитывая характер источника, его очень просто было бы отнести за счет недостаточной информированности Порфирогенета, но стремление к корректности выводов требует более осторожного подхода. Прежде чем говорить о неосведомленности автора, необходимо выяснить возможность скрытого (точнее, не понятого исследователями) смысла.

Главная ошибка комментаторов, на наш взгляд, заключалась в неправильной акцентировке сообщения. Традиционно подчеркивается орнитологическая определенность (упомянутый вид птиц). Экзотичность такой справки неотразимо действовала на воображение исследователей, приковывая внимание к пеликанам. Между тем Константин Багрянородный, скорее всего, хотел подчеркнуть наличие гнездовий безотносительно к видам пернатых — как характерную особенность порога, наиболее защищенного природными условиями. По-видимому, Ненасытец действительно привлекал птиц в силу своей неприступности.

Убедительной (более того, сколько-нибудь приемлемой) скандинавской этимологии слово «Айфор» не имеет. Высказанные в литературе гипотезы | (от Eiforr — «вечно бегущий» или от голланд. oyevar— «аист») неприемлемы по причине несоответствия засвидетельствованной источником семантике.

Осет. Ajk — «яйцо» (имеющее, впрочем, общеиндоевропейский характер) — довольно точно фиксирует наличие гнездовий, что подчеркивается и Порфирогенетом. Вторая основа — осет. fars (*fors — «бок», «ребро», «порог», то есть вместе: «порог гнездовий»). Впрочем, возможен другой вариант для второй основы — от осет. farm (в архетипе — общеиран. *parna) — «крыло».

Пятый порог имеет «русское» название Варуфорос и «славянское» — Вулнипраг («Вольный порог»). Семантика дана в описательной форме: «...ибо образует большое озеро». Это — Вольный порог, согласно современной терминологии действительно имевший значительную по площади заводь.

Данное слово является гордостью норманизма, впрочем, весьма иллюзорной. Первую основу слова принято толковать от Ваги — «волна», вторую — от fors — «водопад». С фонетической стороны это звучит неплохо, но семантика решительно не согласуется с данной этимологией. Во-первых, интерпретированный таким образом термин имеет тавтологический характер, ибо «волна» и «водопад» в подобном употреблении, по сути, означали бы одно и то же. Во-вторых, он не соответствует значению, засвидетельствованному Константином Багрянородным, а в некотором смысле даже противоречит ему, подчеркивая бурный характер порога, тогда как в источнике, напротив, речь идет об относительном спокойствии, так как озеро предполагает широкий плес, отличающийся сравнительно медленным течением.

В этом смысле скифо-сарматская этимология оказывается более точной. 06щеиран. varu означает «широкий»; осет. fars *fors — «порог». Интерпретация вполне безупречная, точно отвечающая справке Порфирогенета.

Шестой порог «по-русски» именуется Леанти, а по-славянски — Веруци (ср. совр. укр. «вируючий»), что, согласно утверждению Константина Багрянородного, означает «Кипение воды». «Славянское» название вполне понятно и точно соответствует фиксированной семантике. Это, по-видимому, Сурской, или Лоханский, порог.

Сколько-нибудь приемлемой скандинавской этимологии слово Леанти не находит. Высказанная в литературе гипотеза, что оно происходит от Hiaejandi — «смеющийся»,— выглядит неубедительно, так как не соответствует данным источника. Напротив, скифско-сарматская версия представляется вполне правомочной. Осет. lejun — «бежать» хорошо соответствует значению, указанному в источнике. Отметим, что этимологически данный термин непосредственно связан с движением воды (обще-индоевроп. *lej—«литься», «лить»). Данный термин хорошо представлен в славянских и балтских языках.

Приведенная Константином Багрянородным форма также приемлема. Она представляет собой причастие с закономерным переходом и —>а перед звукосочетанием nt/nd (в соответствии со схемой: дигор. (западноосет.), и = ирон. (восточноосет.), j == Иран. а). Таким образом, исходная форма *Le]'anti/*Lejan-di очень точно воспроизведена в комментируемом греческом тексте.

Последний, седьмой порог имеет «русское» название Струпун или Струвун и «славянское» Напрези. Обе «русские» формы встречаются в рукописях и могут рассматриваться как равноценные в источниковедческом отношении. Лингвистически предпочтительной признается первая. Значение имени, по Константину Багрянородному,— «Малый порог». Имеется в виду скорее всего Кодак, действительно считавшийся наиболее легко проходимым.

В настоящее время проблематичными считаются оба названия — и «русское» и «славянское». Напрези — единственное из «славянских» названий, вызвавшее в литературе споры и расхождение во мнениях. Часть исследователей толковало его как «Напорожье» — более чем сомнительный вариант, ибо содержание термина охватывает всю порожистую часть Днепра и, следовательно, может быть применено к любому порогу. Возможно, что слово этимологически восходит к древнерус. «напрящи», «напрягать». В ранний период данный термин применялся обычно лишь в значении «натягивать» 34. К тому же он не отвечает семантике, приведенной Порфирогенетом, хотя «малый» (если понимать его в смысле «неширокий», «узкий») предполагает напряженное течение или падение воды. Известной популярностью в науке пользуется конъектура «На стрези» 35, ее в частности, принимает Г. Г. Литаврин, но и она не доказана.

Возможен еще один вариант, который представляется наиболее правдоподобным: не совсем точно воспроизведенное Константином выражение «не прЪзъ», то есть «не слишком (большой)».

«Русское» название Струкун (или Струвун) удовлетворительной скандинавской этимологии не имеет. Попытки вывести его из норв. просторечного strok, stryk — «сужение русла» или из швед. диалектного struck — «небольшой водопад, доступный для плавания», несмотря на кажущееся правдоподобие, сомнительны по причине исторической непригодности сравнительного материала. Зато скифо-сарматский вариант может считаться идеальным. Осет. stur, ustur означает «большой». Суффикс gon/kon, по словам Вс. Миллера, «ослабляет значение прилагательных» 36. Следовательно, *Usturkon, *Sturkon —, «небольшой», «не слишком большой» очень точно соответствуют данным источника.

Таким образом, все семь имен получили безупречные осетинские этимологии, хорошо соответствующие тексту источника. Конечно, проявление слепой случайности здесь исключается. Предлагаемый вариант интерпретации во всех семи случаях превосходит норманнский уже тем, что не оставляет ни одного имени без надлежащего разъяснения. Следовательно, «Русь» Константина Багрянородного — это не норманнская и не славянская, а сарматская «Русь», сливающаяся с тем таинственным народом Рос, который древние авторы еще в последние века до нашей эры размещают в юго-восточном углу Восточно-Европейской равнины.

Можно согласиться с исследователями, относящими начало формирования славянской Руси к VI—VII вв. Начиная с этого времени в источниках фигурирует уже главным образом только славянская Русь, тогда как реальное существование сарматской Руси приходится на более раннее время. Именно эта сарматская Русь была в древности хозяином порожистой части Днепра; проникновение сюда славянских переселенцев (на первой стадии довольно слабое) фиксируется археологическими материалами только от рубежа нашей эры (эпоха зарубинецкой культуры) 37. Значительно интенсивнее поток переселенцев становится в период так называемых Готских или Скифских войн (III в. н.э.), но лишь после разгрома Готского объединения гуннами в 375— 385 гг. и поражения самих гуннов на Каталаунских полях в 451 г. он приобретает действительно массовый характер. В это время ситуация меняется: реальными хозяевами в области Надпорожья становятся славяне38, и как следствие, сарматскую Русь сменяет Русь славянская.