Drevniy_катастрофа (947262), страница 15

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 15)

— Как я буду после этого смотреть им в глаза?

Директор по науке возвращался к себе в кабинет. Он был мрачен, щ попадавшиеся навстречу сотрудники спешили оказаться поближе к стене, уступая ему дорогу. Только что закончившаяся встреча Совета с сотрудни­ками Внешней группы оставила на душе тяжелый осадок. Академик пора­зился, с каким мужеством эти люди восприняли известие о своей скорой смерти и тех немногих днях жизни, что еще оставались у них. Тринадцать пар глаз спокойно смотрели через стекло перегородки с трехметрового рас­стояния, а ощущение было такое, будто все они глядят в упор и только на него. Академик с трудом поборол в себе почти непреодолимое желание опустить глаза. Когда-то очень давно, будучи мальчишкой, он увлекался старинными, еще пленочными фильмами позапрошлого века. Ему вспом­нилась картина, где несколько героев отправлялись навстречу многократ­но превосходящему по численности врагу, ценой своей жизни спасая мир­ных стариков, женщин и детей. В память тогда врезалась фраза: «Профессионал не хочет умереть и не ищет смерти. Но он всегда к ней го­тов». И сейчас перед глазами у него стояли лица людей Внешней группы, невозмутимо выслушивающих просьбу Совета о еще одном выходе на по­верхность. Главный медик сам вызвался рассказать Внешним о неизбежно­сти смерти и последствиях вторичного появления во внешней среде.

- Это мой крест, - сказал он за минуту до начала встречи, — и мне его нести.

Уже после, когда Совет расходился, академик видел, как стекавшая по щеке седого профессора слеза утонула в глубоких морщинах. Он и сам то­гда с трудом сдержал эмоции. Ученый специально изучал личные дела Внешней группы. Все бывшие военные, все принимали участие в боях, многие имели ранения. А их командир и вовсе провел полжизни в локаль­ных войнах и конфликтах, и в службу охраны Бункера попал после серии тяжелейших операций, где ему буквально чудом спасли жизнь. Обидно и больно было сознавать, что людям, уцелевшим в кровопролитных сраже­ниях и пережившим гибель цивилизации, придется умереть после того, как отгремели последние взрывы и выстрелы. Директор вздрогнул, вспоминая, как командир Внешних, выслушав доводы о необходимости повторной экспедиции, улыбнулся и абсолютно спокойно произнес:

Я пойду. Скучно неделями отлеживать бока на больничной койке, шк от тоски можно умереть быстрее, чем от болезни. Даже жаль, что выхо­дить надо лишь один раз.

В тот момент на лицах Внешних появились улыбки. Сила духа этих людей внушала уважение. Академик подумал, что еще долго будет видеть во сне их глаза.

Директор по науке отогнал тяжелые мысли и заставил себя собраться. Необходимо подготовить экспедицию к выходу. И надо будет создать спе­циальную группу, которая станет работать над усовершенствованием за­щиты от внешней среды. Когда-нибудь, рано или поздно кому-нибудь при­дется снова покинуть бункер, и к тому времени стоит усвоить сегодняшний урок.

Скафандр радиационной защиты был явно не предназначен для зале-зания на броню. Не порвать бы, усмехнулся Тринадцатый. Да, неудобная штуковина, движения сковывает прилично. Но защищает хорошо, а ради этого определенные неудобства можно и потерпеть. Майор полез в кабину бульдозера, который должен пойти первым, пробивая дорогу, и хлопнул по плечу сидящего за рычагами Четвертого:

-Как?

- Порядок. Солярки хватит еще километров на пятьдесят, и у Коро­бочки примерно столько же, — Четвертый пощелкал тумблерами управле­ния прожекторами, проводя финальную проверку, — надо бы покопаться в лагере, где машины горели, я там видел несколько бочек, их взрывом раски­дало. Может, найдем еще.

Майор согласно кивнул и вышел в эфир:

- Я - Тринадцатый. У нас все готово к подъему, можно начинать.

- Вас понял, начинаю подъем, - откликнулся дежурный оператор, и через пару секунд лифтовая платформа пошла вверх, плавно набирая ско­рость.

Экспедицию снарядили основательно. Научники перебрали до винти­ка трофейные машины, провели полную дезактивацию и обслуживание, добавили прожекторов, а на бульдозере даже защитили кабину противора­диационными материалами. В десантном отделении БТР были аккуратно уложены небольшие увесистые контейнеры приземистой формы, внутри которых находились какие-то научные приборы, предназначенные для ус­тановки на поверхности. Все они были заранее активированы, их остава­лось лишь уложить на землю и заякорить. К бульдозеру был прицеплен до­вольно большой термос с освинцованным пенобетоном, предназначенным для заливки поврежденного шлюза. Термос неторопливо вращался вокруг своей оси наподобие обычной бетономешалки, деловито жужжа электро­двигателем, словно большой майский жук.

Наверху ничего не изменилось за прошедшие дни. Вокруг все та же безмолвная ледяная пустыня, теряющаяся все в той же безлунной и беззве­здной ночи, вверху все те же километры непроницаемой для света пыли, а внизу все та же грязно-бурая смесь пепла и снега. От старой колеи не оста­лось и следа, и бульдозер с порога приступил к работе, вновь пробивая до­рогу мимо погибшей Медвежьей.

Андрей, давай к лагерю, ребята с приборами закончат и догонят. -Тринадцатый курсовым прожектором обозначил направление движения. -От лагеря до шлюза метров сто будет, там тоже какие-то грузовики стояли, заодно поглядим, может, осталось чего интересного.

Легко, — Четвертый перебросил передачу, и бульдозер уверенно по­шел по лучу света, разрезая мощным отвалом на две части грязно-снежную пустыню.

Майор смотрел на уныло плывущую мимо мертвую бесконечность и вспоминал, как красиво было в этих местах два месяца назад, когда штат­ный автобус «Подземстроя» вез его к новому месту работы. Ухабистый проселок весело петлял меж могучих деревьев, и врывающийся в открытые окна летний ветерок щекотал лицо. Прозрачный утренний воздух пах ле­сом, травой и цветами, ласково грело яркое августовское солнце, а в лазур­ном небе, далеко в бесконечной выси важно висели легкие снежно-белые перистые облака, снисходительно взирая на копошащихся где-то внизу людей. На нависающей над дорогой ветке сидела любопытная белка, чер­ными бусинами глаз внимательно разглядывая урчащий автобус и готовая в любой момент пуститься наутек. Повсюду разливалось разноголосое пти­чье пение. В некогда стоящем здесь лесу жили тысячи птиц. Птицы... звон­кие крылатые существа, не умеющие жить без солнца, неба и полета, они погибли первыми, встретив смерть в воздухе, эти маленькие отважные пи­лоты будто понимали, что им не выжить в условиях ядерной зимы.

- Командир, у тебя семья есть? - голос Четвертого вывел его из раз­думий. - То есть была? - он поспешно поправился.

Все знали, что с момента появления в Бункере майор всегда был один. Нет, Андрей, - не сразу ответил Тринадцатый, - и не было.

— А что так?

Несколько секунд майор молчал, словно вспоминая что-то. Затем ко­ротко произнес:

— Не сложилось.

— А вот у меня сын, — Четвертый улыбнулся, — через месяц одиннад­цать исполняется. В тот день я на смене был в первом уровне, а тут мясо­рубка эта у шельфа. Я, как только разрешение на эвакуацию дали, сразу к телефону, жене сказал, чтобы машину не жалела, пулей сюда. Почти успе­ла, после первого взрыва их и подобрали. Автомобиль наш в хлам, а сами без единой царапины, — Четвертый немного помолчал. — Я тогда чуть с ума не сошел, думал, что погибли. Только после смены узнал, что вы их спасли. Сынишка вчера прибегал навестить, сказал, что когда вырастет, станет доктором и обязательно меня вылечит. И тебя, кстати, тоже обещал­ся, — широкая мечтательная улыбка Четвертого отражалась через лицевой щиток гермошлема в зеркале заднего вида, слабо подсвеченным тусклым освещением кабины бульдозера.

Внезапно начался ветер, и стало ясно, что-то за прошедшие дни все же изменилось. Порывы ветра стали значительно сильнее. В грязной круго­верти видимость резко упала, и Тринадцатый корректировал курс, щупая прожектором висящую в воздухе снежно-пепельную кашу, полностью за­крывавшую обзор дальше десяти метров.

— Сбрасывай скорость. Где-то перед нами должна появиться воронка, мы около места, где был детский костер, — майор воткнул луч прожектора вниз, и через минуту он действительно провалился в занесенную снегом яму. — На два часа отсюда шлюз. Только аккуратно.

— Как ты все это нашел? Не видно же ни черта, — удивился Четвертый.

— По памяти, — майор снова обозначил курс прожектором. — Я же в тот раз первым шел, считал расстояние по шагам, ориентиром был угол сопки, мы мимо него проехали.

Разорванный шлюз выскочил из снежной пелены так неожиданно, что

бульдозер чуть не наткнулся на него.

— Приехали, — объявил Четвертый.

— Пошли разматывать шланги. Ты в детстве случайно не хотел стать специалистом по ночному бетонированию в сложных метеоусловиях? — глядя на озадаченное лицо Четвертого, Тринадцатый издал короткий сме­шок и, толкнув дверь, исчез в завьюженной темноте.

Ветер стих только через два часа, к этому времени работы по установ­ке приборов и бетонированию шлюза были закончены, и группа приступи­ла к поискам кунгов и РЛС. Машины нашли быстро, но занесенные снегом чуть ли не до крыши грузовики наотрез отказывались заводиться, из-за че­го их пришлось выдергивать из сугробов бульдозером. Вскоре выяснилось, что кунг с медикаментами в ходе боя получил немало пробоин, двигатель был поврежден, и стало ясно, что эта машина своим ходом уже не пойдет. Грузовик с ядерным зарядом почти не пострадал, но промерз основательно. Ему долго грели поддон картера паяльной лампой, затем таскали на букси­ре, заводя «с толкача». Наконец, после часа возни, двигатель кунга закаш­лял и запустился, вибрируя с такой силой, что казалось, он вот-вот вы­прыгнет из-под капота.

— Четвертый, медикаменты на буксир — и в лагерь. Заодно проверь там бочки, о которых говорил. Третья подгруппа, все уцелевшие машины осмотреть, оставшееся топливо слить. И не забудьте те, что вокруг шлю­за, — майор отдал приказ и занялся осмотром ядерного заряда.

В стенках кунга хватало пулевых отверстий, но сам заряд поврежден не был, оставалось только установить детонатор, и смерть будет готова со­брать свой кровавый урожай. Да, Совет был прав: оставлять ядерную бом­бу на поверхности нельзя.

Спустя полчаса на связь вышел Четвертый и доложил об обнаруже­нии двух полупустых и одной полной бочек с соляркой. Ракетчики оказа­лись запасливыми ребятами, даже несмотря на мировой кризис энергоно­сителей и повсеместный переход на электрическую тягу. Что ж, тем лучше, теперь вопрос о топливе для техники на какое-то время снимается. Майор посмотрел на хронометр, до окончания действия антирада оставалось еще три часа, пора было собираться в обратный путь. Он вышел в эфир и запро­сил Коробочку, занимавшуюся поиском РЛС. В ночь нападения на лагерь пленный старик достаточно подробно рассказал, где именно погибла пер­вая экспедиция, и что брошенная станция должна быть где-то неподалеку от места кровавой расправы.

- Я - Коробочка, РЛС нашел, с ней сейчас научники возятся. Нужна помощь, тут под ногами сплошной застывший камень, приходится бурить отверстия под опоры, - командир экипажа сделал паузу, и секунду в эфи­ре был слышен только треск помех. Затем донеслось тихое: - И первая экс­педиция тоже здесь.

Небольшая колонна стояла в десяти метрах от развернутой и готовой к работе радиолокационной станции. Упершаяся во все стороны разлапис­тыми опорами, надежно заякоренная, РЛС напоминала огромного метал­лического паука, широко расставившего лапы, внимательно обозревающе­го небо спутниковыми глазами-тарелками и хищно шевелящего усами-антеннами. Рядом, удерживаемая растяжками, гибкой нитью уходи­ла вверх тонкая стрела радиомачты. Невдалеке от паука возвышался ма­ленький курган из пепла и снега. На его вершине, подобно памятнику, был установлен растерзанный пулями грузовой снегоход. Напротив кургана за­стыла шеренга людей в серебряных скафандрах с автоматами в руках. Сто­ящий у подножия памятника человек поднял руку, шеренга вскинула авто­маты, и вороненые стволы уперлись в мрачное небо.

Огонь! — скомандовал майор, и залп разорвал тишину, на миг осве­тив курган.

Огонь! — снег плакал под раскаленными гильзами, и серые капли мгновенно застывали на морозе, становясь похожими на жемчужины, не­справедливо брошенные кем-то в грязь и холод радиоактивной пустыни.

Огонь! — третий залп хлестнул мрак ослепительной плетью, и брат­ская могила погрузилась во тьму.

Саша, компьютерные расчеты анализов крови готовы, — Даша дер­жала в руках увесистую пачку распечаток, — биохимия, активность радио­нуклидов, скорость вывода продуктов распада, — она аккуратно расклады­вала на столе распечатки, — в лаборатории обещают через час закончить с динамикой гибели клеток костного мозга, — девушка погладила по щеке сидящего за уставленным всевозможной медицинской электроникой сто­лом молодого мужчину в белом стерильном комбинезоне. — Тебе надо от­дохнуть, третью смену работаешь, на тебе лица нет.

Мужчина устало улыбнулся и изобразил губами поцелуй:

— Ты же знаешь, сейчас это невозможно.

— Какие новости?

Александр познакомился с Дашей в первый день работы в бункере. Молодой перспективный ученый защищал кандидатскую в области луче­вых болезней под руководством самого Профессора, и тот немедленно по­тянул любимого ученика за собой на новое место. И не напрасно. Лабора­тории «Подземстроя» являлись шедевром технического оснащения и обе­щали стать сильнейшим научным центром, который, вне всякого сомне­ния, очень скоро стал бы конкурентоспособен не только внутри страны, но и за рубежом. У старого Профессора был фантастический нюх на перспек­тивы, и коллега принял это предложения без колебаний. Впоследствии он неоднократно благодарил судьбу за предоставленный шанс, но впервые это произошло, когда Александру представили Дашу, младшего научного со­трудника, назначенного на должность его ассистента. С тех пор они прак­тически не расставались.

Характеристики

Список файлов книги