Тени Чернобыля (947216), страница 38
Текст из файла (страница 38)
Контроллер метнулся на звук, Егор открыл глаза и встретился и ним взглядом. Черные бездонные глаза, захватили, лишили воли, заставили замереть, словно тело насадили на длинный кол… и отпустили.
Мгновения черноты прошли, и Егор увидел, что Андрей шагнул к Контроллеру, переключив его внимание на себя, но по – прежнему смотря на Егора.
И в его взгляде читалось одобрение.
Егор не мог его подвести.
И разжал пальцы, стиснувшие, гранату. Она ударилась о пол и покатилась к мутанту.
Тот снова резко обернулся, мотнув длинными жирными черными волосами, и мозг Егора словно обожгло огнем. Он только успел увидеть, как улыбается Андрей, и последним усилием тоже скривил улыбку, потом глаза застлала тьма.
Но Егор продолжал улыбаться мысленно – он победил!
Он не дал сделать из себя куклу, и сам выбрал себе смерть.
Да. Он победил!
Контроллер что‑то возмущенно бормотал и взмахивал руками, он не замечал гранаты лежащей рядом с ним.
А Егор уже не замечал ничего вокруг, жжение в мозгу прекратилось и пришло спокойствие.
Когда‑то он задумывался о том, какие мысли приходят человеку перед смертью, может действительно перед глазами пробегает вся жизнь?
Но Егору почему‑то, вспомнилось, как он любил снег. Как большие пушистые снежинки падали в спокойном воздухе, а он шел и ловил их ртом. И вспомнил удивленные лица прохожих, когда те видели его с высунутым языком, радующегося и наслаждающегося жизнью.
И Егор улыбнулся.
И раздался взрыв.
Ян Олешковский aka Maddog [SW]
Колодец
Старик неторопливо переходил улицу. Он шел из магазина, думая о том, как придет в свою уютную квартирку, и наконец‑то заварит крепкий черный кофе, который он так любил и который совершенно некстати закончился накануне вечером.
Внезапно порыв знакомых ощущений остановил его на полушаге, заставив инстинктивно присесть и сжаться в упругий комок. Буквально через секунду из‑за чинно стоящего перед перекрестком автобуса, вынырнула шальная серебристая легковушка и не оставляя и намека на след тормозного пути, со всего размаху, элегантно, но крепко обняла своим передним мостом ближайший к старику фонарный столб. Железобетонное тело столба крякнуло, надломилось и гулко ударило всеми своими лампами о серый асфальт. Именно там, где должен был бы находиться наш дед (сделай он лишнюю пару шагов вперед) теперь лежал расколовшийся надвое тяжеленный чугунный плафон.
Старик неожиданно легко поднялся с корточек, отряхнулся, и как ни в чем не бывало, перешагнул через изуродованные обломки. Он спокойно продолжил свой путь домой. Никто не услышал, как он тихо и с кривой усмешкой произнес: «Спасибо Зоне».
* * *
Была поздняя весна, когда к старику пришел этот странный молодой человек. Войдя в прихожую, он картинно снял шляпу и чинно представился Леонидом Львовичем. Хозяин квартиры широко улыбнулся и язвительно спросил:
– «А фамилия Ваша, наверное, Леонов, а профессия – киллер»?
– «Нет. Не Леонов. Все гораздо смешнее – Котов. Я астрофизик. Работаю в Пулковской обсерватории. Заведующий кафедрой. Впрочем, неважно какой конкретно кафедрой… Я к Вам за небольшой консультацией».
– «Ну и что, интересно, „физикам“ понадобилось от старого человека, который не получил в свое время даже законченного высшего образования?»
– «Образование Ваше не имеет никакого значения: мы оба – и я, и Вы знаем, что Вы в прошлом были ….»
Хозяин почти грубо оборвал его на полуслове, и скороговоркой произнес:
– «А у меня нет никакого прошлого. Мне порекомендовали забыть, кем я был. Если Вы как‑то изловчились разыскать мой адрес и соизволили прийти ко мне в дом, то непременно должны были бы знать о „соглашении“, а не козырять тут сведениями о том , „who is who“! Я дорого купил спокойную старость: молчание – вовсе не золото. Молчание – жизнь».
Старик протянул руку к двери, чтобы открыть ее, всем видом выказывая окончание аудиенции. И вдруг пришедший почти по‑детски запричитал, путая слова и срываясь на всхлипы:
– "Ой! Только не прогоняйте меня…. Ради всего святого … У меня … Я… Вы … Я… Вы моя последняя надежда… Дело всей жизни… "
От неожиданности, видавший все на своем веку, старец опешил, и рука его застыла, так и не открыв замка. Такого поворота событий он никак не мог предположить. И куда подевалась степенность и чопорность молодого «светила науки», которого поначалу «строил» из себя гость? Пред стариком стоял просто уставший от хронического недосыпания и «зашедший в тупик» в своих исследованиях молодой ученый. Нет. Это не могло быть проверкой на честность выполнения договора с властями «о не разглашении». Не похоже на «подставу»: парень видимо на самом деле нуждается в каких‑то сведениях. Во всяком случае умудренный опытом старик не чувствовал опасности исходящей от юнца. В конце концов, терять было нечего, да и страсть как хотелось поговорить со «свежим» человеком.
– «Кофе будете?»
Спросил он гостя более умиротворенным голосом, и не дожидаясь ответа, пошел в кухню, где принялся деловито позвякивать джезвой.
– «Тапки оденьте: я человек одинокий – часто мыть полы мне противно… Вам с сахаром или без?».
– "С".
– «Что?»
– «С сахаром!»
Разговор поначалу «не клеился»: сказывалось недоверие одного и боязнь «с чего начать» другого. Поговорили о погоде, о сортах кофе, о ценах. Как бы невзначай перешли на тему «Зоны». Молодой человек, показывая пальцем на экран газеты, лежащей на табурете робко начал «про это»:
– «В новостях передавали, что на северном участке опять пропали двое солдат и прапорщик. Разводящий и вместе с караулом. Причем люди говорят, что они не могли уйти внутрь: следы идут от „ново‑берлинской“ стены и обрываются на границе минного поля, но воронок никаких нет. И взрывов никто не слышал. Ну не по воздуху же они через мины перелетели?….»
Сталкер‑пенсионер лишь ухмыльнулся в ответ, вспоминая, как однажды подобно «гайке на веревочке» летел метров пятьдесят, из‑за своей досадной оплошности. Он случайно наступил ногой на доску, не разрядившуюся в момент «выброса». Слава богу, тогда ему это обошлось только лишь царапинами и вывихом плеча, потому, что упал он на «мягкое»: на труп своего случайного товарища, которому «не повезло» за десять минут до того памятного полета. Он потом рассказывал коллегам в «известном» ресторанчике‑забегаловке (что расположился недалеко от берлоги скупщика, и где встречлись мирно и сдержано даже враги, ибо так повелось изначально) как это было.
[отступление]: Записано со слов посетителя кафе «Лучистое» корреспондентом местного журнала «Area»:
"Солдатик за мной увязался. «Дембель», у которого я иногда «из‑под полы» покупал патроны. Говорит: «Возьмите меня в „зону“: а то я в штабе писарем служу и „зоны“ самой никогда в близи не видел. Дома стыдно будет признаться в этом». Господи, как – же его звали‑то? Андрей, что ли … или Антон. Помню – имя на "А" начиналось. Мы уже возвращались, когда он решил облегчиться «по‑большому» и отошел в кусты… Там его и накрыло внезапным локальным «выбросом». Туда же – в кусты, и я прилетел по воздуху минут через десять после того, как «обложался» с доской. Очнулся – и понял, что лежу на чем‑то мягком и теплом, причем весь перепачканный в дерьме и крови. Ужасный запах у этой смеси… В глазах круги, в голове шум. Пошарил руками вокруг себя. Поднял что‑то с земли, взглянул украдкой на находку вижу, что это нога в ботинке. Странно, что ботинок цел, но шнурка почему‑то в дырочках нет. А шнурок‑то раньше точно был: от него горелый след на ботинке остался – крест‑накрест, крест‑накрест и аккуратно выжженный бантик. Потом я просто лежал и тупо смотрел то в небо, то на ботинок: во‑первых, конечно, контузило, а во‑вторых – долго боялся посмотреть на свои ноги: думал, что в руках держу мою же собственную оторванную и расплющенную ногу. Повезло: нога оказалась не моя. Его. Как же звали солдатика‑то? Дембельнула его «зона»…
– «Вы о чем‑то задумались? Я попросил еще кофе, а вы молчите…»
– «А откуда, молодой человек, у Вас есть время смотреть новости, если Вы без устали, забыв про мирские утехи, трудитесь на ниве астрономии»?
– "Астрофизики. Мы сейчас пытаемся построить телескоп, использующий в своей работе эффект гравитационной линзы. И вот… Мне сказали, что Вы… Один коллега – он работал там в экспедиции… Он слышал, что Вы… В общем… "
– «Ну ладно. Хватит мямлить. А то это может продолжаться бесконечно. Если Вы сами не можете начать, то тогда буду спрашивать я. Что конкретно Вы хотите от меня услышать такого, что немедленно продвинуло бы науку вперед, а коллеги‑соперники Ваши почернели бы от зависти? Что не дает Вам покоя, срывает с места и гонит в другой город встретиться с одиноким стариком‑пенсионером? Ужели только кофе попить заехали?»
Гость вздохнул, заговорщически огляделся по сторонам и шепотом спросил:
– «А нас не …. Мы можем говорить свободно?»
– «Юноша! Вы меня обижаете! Я чую даже мышеловки, которые соседка снаряжает сыром у себя в кладовке! Это шутка конечно, но не создано еще такого „жучка“, которого я не мог бы найти и обезвредить: ведь в течение многих лет я только тем и занимался, что возился со специальным оборудованием, которое, как вы можете догадаться, должно было реагировать на любую, даже мельчайшую опасность, ловушку или аномалию. Да и сам я почти превратился в „ходячее специальное оборудование“ – оттого и дожил до старости! Говорите смело: мой дом чист».
– «Я хочу Вас расспросить о… о колодце. Говорят, что Вы единственный, кто видел аномальное отражение в воде. Расскажите, что вы наблюдали?»
Старик махнул рукой, отхлебнул из чашки и произнес:
– «А… Колодец… Всего лишь мелкий эпизод. О колодце меня ничего не спрашивали даже на допросах „по делу о незаконном обороте артефактов“, когда пытались швырнуть за решетку. Правда, этот колодец забрал у меня превосходную фотокамеру, каких теперь не делают. Сейчас я уж и думать забыл о нем, но тогда, конечно был несколько шокирован, когда заглянул в него и увидел…»
* * *
Тяжелый рюкзак откровенно резал плечи своими лямками, отчего каждый шаг казался пыткой. Но своя ноша, как известно – не тянет, и болезненное ерзанье рюкзака компенсировалось мыслью о том, что за его содержимое можно выручить хороших денег. Человек с поклажей за спиной шел достаточно беспечно: окружающая местность находилась на периферии Зоны, и никто никогда не наблюдал тут никаких известных аномалий. Не было отмечено и случаев, чтобы сюда забредали любые твари из центральных областей Зоны. Это была просто «полоса отчуждения», расположенная внутри строго охраняемого периметра. Поблизости находился заброшенный хутор, состоящий из полуразрушенного дома и покосившегося сарая. Посреди двора был выкопан глубокий колодец, из которого всегда можно было взять свежей воды, чтобы напиться или умыть разгоряченное тело. Никто из посторонних неделями не нарушал уединения этого места. Лишь несколько человек, из числа старых и опытных сталкеров знали про «оазис» и время от времени заходили сюда, иногда даже делая достаточно большой «крюк». Все они понимали, что у каждого из «посвященных» здесь был свой тайник, но никто принципиально не искал чужого склада. Это негласное соглашение устраивало всех и придавало стабильности в отношениях между ними. В доме, под половицей была выкопана яма, в которой хранился общий запас аварийного снаряжения, консервов и медикаментов. Там был даже «хакнутый» чьей‑то умелой рукой спутниковый телефон, не имевший входящего номера, и что самое главное, не оставлявший ни каких следов о сеансе связи в логах телекоммуникационных компаний. Этим «НЗ», который по возможности обновлялся и пополнялся всеми посетителями, «в случае чего» мог воспользоваться любой из нуждающихся. Со временем, из редких постояльцев хутора в живых осталось всего четверо, но активно стоянкой пользовался только один. Именно он и собирался сейчас быстро преодолеть двести пятьдесят метров по открытому участку: от заросшей квелым подорожником бровки старого шоссе – до густого леса, на одной из полян которого как раз и спал в забытьи и унынии заброшенный людьми хутор. Вылежав с биноклем в руках в придорожной канаве «положенные» тридцать минут, путник тихо поднялся и, пригибаясь к растрескавшемуся от времени асфальту шустро перебежал через шоссе. Опасаться можно было только армейских патрулей и редких групп мародеров.
[Пояснение]:
Мародеры, конечно же, сами боялись углубляться в Зону, но с удовольствием охотились за рюкзаками и снаряжением тех, кто возвращался оттуда. Эти человеческие подонки (которые сами себя высокопарно называли «стервятниками») частенько устраивали засады на путях возвращения честных сталкеров. Среди них было много дезертиров из окрестных воинских частей, знавших не понаслышке о большой стоимости предметов, вынесенных из чрева Зоны, и «лихих людей» со всего света. Впрочем, при случайной встрече с бывалым сталкером или с группой сталкеров небольшая банда мародеров, как правило, либо уничтожалась в полном составе, либо сильно редела членами: так разнились их мастерство и опыт. Нередко возвращающийся сталкер чувствовал засаду задолго до того, как сами стервятники обнаруживали присутствие своей «жертвы». В общем и целом, в грязные лапы бандитов попадались, как правило, либо приезжие дилетанты – авантюристы, либо начинающие сталкеры, которые впервые отваживались пойти в Зону в одиночку, без старшего товарища. Все сталкеры подчеркнуто брезгливо обходили стороной тела убитых мародеров и принципиально никогда не брали оружия и амуниции с их трупов. Военные тоже не любили бандитов. И если к задержанному сталкеру армейский патруль относился достаточно мягко и даже несколько почтительно, то в случае поимки мародера допрос нередко сразу и без лишних протокольных проволочек начинался с избиения до полусмерти. Часто бандиты погибали «при попытке к бегству», а солдаты с легким сердцем уезжали в поощрительный отпуск. Иногда патруль откровенно прикрывал отход попросившего помощи сталкера и оберегал его от нежелательных встреч. За определенное вознаграждение, разумеется.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
