Михаил Веллер - О любви (947189), страница 32
Текст из файла (страница 32)
Чтобы не страдать, человек должен не хотеть ничего, кроме необходимого удовлетворения чисто физиологических потребностей: воздух-вода-пища, защита от непогоды, секс. Все. Но это получается не человек, это получается вполне животное. Но можно же еще наслаждаться мыслью, воскликнут мудрецы-аскеты! Увы, тоже нельзя. Неправы мудрецы-аскеты. Во-первых, мыслитель начнет мучаться несовершенством мира и неотвратимостью беспощадной смерти. - А я избавлюсь от всех чувств и привязанностей, отвечает Будда, и даже от мыслей избавлюсь и погружусь в нирвану: сливаюсь я с миром на чувственном уровне, ничего не желаю и полностью счастлив. Дай тебе Бог, ответим мы, но для большинства нормальных людей этот номер пройти не может, пахать надо и плодиться-размножаться, так уж устроено; факир может спать на гвоздях, но это не повод менять кроватные заводы на гвоздильные; исключения, в том числе людские, лишь подтверждают общее правило. Во-вторых же, о наслаждении нестрадающего аскета мыслью, сама мыслительная способность есть аспект избыточной энергетики нервной системы, в основе этой способности - то же самое избыточное желание: мыслить ведь для выживания не обязательно. И начнет страдать мудрец от того, что понять чего-то не может, или от того, что другой мудрец с ним не согласен. Возраст утишает страсти и мудрец успокаивается - но покуда страсти есть, они себе выход найдут, и что подходит старику - не может подойти юноше.
Короче, ты не избавишься от страданий, потому что они тебе свойственны и потребны. Почему потребны?
Первое. Страдание как сигнал. Боль, голод, похоть. Это означает: лечись, питайся, размножайся, а то вымрешь. Страдание как стимул заботиться о своем и рода выживании. Страдание как проявление инстинкта жизни.
Второе. Страдание как стимул к размышлению. Пока все хорошо, можно ни о чем особо не задумываться - и так жить можно, нет проблем. А как тебя прищучило - начинаешь думать, как зацикленный: как же так мир-то устроен, что плохо тебе, больно и несправедливо? что в нем к чему? где причины, каковы закономерности?
Страдание - это ведь возбуждение центральной нервной системы. Вот она и начинает усиленно думать о чем ни попадя: очаг возбуждения, покуда не снят повод, плавает по коре и подкорке, возбуждение передается на соседние участки.
Третье. Страдание как стимул к действию. Избавиться от него, от заразы! Можно, конечно, избрать способ «интенсивный»: убедить себя, что виноград зелен, и подавить желание разумом и волей: да не хочу я вовсе вашего поганого винограда. Именно это рекомендовали мудрецы. На что уже в новые времена психиатры ответили: ничего хорошего от подавления желаний не будет, а будет невроз, болезни и преждевременная смерть в конце концов. Но человек, тварь самолюбивая, стремясь реализовать в жизни все свои возможности, избирает как правило способ «экстенсивный»: добиться желаемого, хоть тресни, тогда, мол, и страдания не будет, а будет, наоборот, счастье.
И вот страдающий человек усиленно думает и усиленно действует, стремясь изменить положение вещей таким образом, чтоб было не так, как сейчас, а так, как он хочет. И тогда он сможет счастливо перевести дух. Дух он, бедолага, переведет ненадолго, но что-то в жизни сделает.
Страдание, таким образом, - это кнут, которым избыточная энергетика человека подстегивает его: давай-давай! чувствуй! думай, действуй! тянись выше, делай больше!
Можно ничего не делать, и все равно страдать (от безнадежной любви или неизбежной смерти). Бессмысленно? Нет! Ибо ощущения могут не выливаться в действия - но действия невозможны без начального импульса на уровне ощущений. Часть страданий ведет к действиям, часть не ведет, но заранее знать всего невозможно, и невозможно всегда определить границу своих сил и достижений. Здесь свой КПД, так сказать. Сначала начнем хотеть и страдать, а там посмотрим, что из этого выйдет. А кроме того, страдающий человек, как уже сказано, острее чувствует и больше начинает понимать - а это, по общему счету, в масштабах человечества, уже движение к действиям в их первом приближении.
Несчастные люди делали открытия и изобретения, писали книги и осваивали земли: сублимация своего рода: потребность избыть свое страдание выливалась в то, что повышенная энергетика эмоций перекидывалась в другую сферу действий. Страдаю, не могу добиться желаемого, хочу отвлечься и забыться - ищу смерти в борьбе и путешествиях, не жалею себя в работе, совершаю подвиги и т. п.
А если сломался и зачах от страдания, или вообще повесился? Плохо. По это крайности, без которых невозможно, это крошатся и осыпаются края пряника, а общее генеральное направление - строить свою жизнь сверх физиологически необходимого и двигать вперед цивилизацию.
Почему много сказано в истории о благотворности страдания (и христианской религией едва ли не в первую очередь)? Потому что счастливый и не познавший страданий человек весьма глух к нуждам окружающих: он упоен своим счастьем, да и трудно представить себе то, что сам не испытал. В страдании он познает, почем фунт лиха, ощутит и увидит свое сродство со всеми несчастными - и будет подобрее и поумнее, душевно чутче будет. И о жизни задумается, и в отношениях людских больше поймет.
Заметьте: вся человеческая культура по большей части замешана на страдании. Трагические мотивы преобладают над комическими. Среди художников редко-редко встретишь счастливого человека. Страдание будит душу, выражаясь метафорическим языком литературы.
Что влечет зрителей в трагедии, что тут возвышающего и очищающего? Первое - сила ощущений: в страдании больше мощи, чем в счастье, оно в своем роде острее, богаче, сильнее счастья, оно в трагедии стремится к самому пределу человеческих возможностей; счастье переносимо почти всегда - жестокая пытка непереносима почти никогда. Второе: в страдании и борьбе с ним проявляется вся сила человека и величие его духа - и принадлежность к роду человеческому наполняет зрителя гордостью, он всегда частично отождествляет себя с героем действия - и, ощутив величие своих возможностей в принципе, делается крупнее и значительнее в собственных глазах: вот что люди могут, я тоже так могу, а если и не могу - то хотел бы быть таким же сильным, а все мои реальные трудности - пустяки по сравнению с тем, что бывает, их перенести нетрудно, легче, чем я думал раньше. Пример для подражания и сравнения. Третье: почему он плачет? Ему жалко хороших людей, он добр, благороден и справедлив - в театре за цену билета каждый может позволить себе быть добрым, благородным и справедливым, и ему это нравится. Четвертое: а почему же слезы его сладки, черт побери? А потому что он хочет страдать! ему нравится страдать! Это подсознательное желание - а сознательно-то он хочет, чтоб у него все было хорошо, - вот театр и удовлетворяет его подсознательной и сознательной потребности одновременно.
В реальном сильном страдании человек уже не плачет - не может: впадает во внутреннее оцепенение от неизбывной боли. «Поплачь - легче будет»; со слезами сбрасывается часть напряжения, кто ж этого не знает. При этом - воображаемыми картинами горя нередко растравлял себя каждый, и слезы были близки, в театре (кино, книга) человек реализует свою способность и потребность страдать, при этом безо всякого ущерба для себя, - и одновременно сбрасывает опосредованно через свое переживание часть реального страдания, которое у каждого в чем-то имеется. И жить после этого становится - хоть на самое первое время - легче и лучше. Собственная несчастная любовь, собственные потери и обломы увеличивают чувствительность от театральной картины; потому и рыдают сибирские доярки над страданиями красиво одетых мексиканских рабынь: чувства-то прямо как свои, а антураж-то отвлеченный, ничего общего не имеющий с прозаической действительностью, где все погрязло в удушающем вонючем быте, и душу-то расслабить в свободном страдании нет возможности - и не поймут, и не принято, и дел много, и крепиться перед людьми и собой надо, а уж перед телевизором с не нашей жизнью можно не крепиться.
В театре на трагедии не надо бороться, ничего делать, тебя это все не касается по жизни - сиди себе и страдай, затем и пришел. Своего рода наркотик, суррогат, заменитель. А хороший актер, хороший писатель - работает так, что чувства его передаются зрителю (читателю), проникают, заражают его - и он начинает чувствовать то, что автор и хотел в него вложить. То самое частичное отождествление, воздействие искусства. А хотели в него вложить, через картины страданий, благородство, доброту и величие духа - вот ими он и возвышается.
А когда некрофил-режиссер наворачивает на экране два часа кровавой мясорубки с массой страданий своих героев - никакого возвышения и очищения зрителя не происходит, а только тошнит. Нервы щекочет, а слез нет. У психики свои законы. Можно плакать над собачкой, потерявшей хозяина, - а на мясокомбинате уже не страдаешь, только жутковато и противно с непривычки. Но здесь уже надо говорить о законах искусства и его восприятия: прямое изображение страданий еще не обязательность со-страдания зрителя. Заставить его страдать тоже уметь надо.
Итожа вышесказанное.
-
Потребность в страдании коренится в психике человека. Человек хочет страдать.
-
Страдание есть возбуждение «сверх среднего» центральной нервной системы человека в области отрицательных ощущений.
3. Повод к страданию условен и относителен, и определяется выбором поставленной себе цели, цель же как правило для жизни не обязательна
и поставлена посредством разума.
4. Причина страдания - в избыточной энергетике человека, которому необходимо всегда стремиться сделать не так, как уже есть.
5. Благотворность страдания и даже его человеческая необходимость - в том, что оно есть внутренний стимул к многочувствованию,
размышлению и свершениям действий, что и есть суть человека.
Секс
§1. Сексуальная энергия. Водоросль растет и размножается, при благоприятных условиях может заполнить собой весь водоем - на эту работу идет вся ее энергия, получаемая из воды, содержащихся в ней (и в грунте дна) веществ, и солнечного света. Больше водоросли делать ничего не приходится.
Чем сложнее организм, тем большую часть энергии он расходует на собственное индивидуальное выживание и на все действия по изменению окружающей среды в процессе своей индивидуальной жизни.
Уже моллюск открывает-закрывает створки раковины. Олень - поедает траву, взрывает копытами грунт, удобряет почву пометом, переносит себя в пространстве с большой скоростью и на большие расстояния. Здесь только «пассивным» ростом и размножением не отделаешься. А сытый и благополучный волк на отдыхе любит бегать и играть «для удовольствия». Не говоря уже об обезьянах, которые в благополучном состоянии любопытны, предприимчивы и совершают множество «излишних» действий, никак не необходимых для простого выживания и размножения.
Если предположить, что водоросль или волк существуют только «сами для себя», и «цель» каждого вида - максимальное утверждение себя, тогда главное - размножение: стремиться к тому, чтобы заполнить своим потомством весь мир.
Если рассматривать Вселенную в ее эволюции и, в этой связи, жизнь на Земле от одноклеточной водоросли до человека, то «цель» природы крупней и выше «цели» любого отдельного биологического вида: все более активный процесс энергопреобразования вещества Земли. Размножение вида здесь не самоцель, но лишь средство.
Сексуальная энергия животного - лишь один из аспектов его общей энергии, которая идет не только на действия по размножению, не только на действия, необходимые для индивидуального выживания, но и на действия сверх необходимых: взрослые волки играют друг с другом просто от избытка энергии, когда все их потребности удовлетворены.
Если обезьяна в благополучных условиях имеет возможность совокупляться чуть не целыми днями, она этого однако не делает: она играет, ковыряет что-то и т. д. - ее сексуальные потребности ограниченны.
Животного с безграничными сексуальными потребностями не существует.
В условиях «чистого опыта» высокопотентный мужчина в роскошном гареме не сможет, да и не захочет проводить в занятиях сексом все время, свободное от сна и еды. Он будет, допустим, совокупляться (особенно юный) до грани полового истощения, станет вял и расслаблен, но, во-первых, это дело ему несколько поднадоест, во-вторых, ему будет хотеться хоть в нарды сыграть, хоть кино посмотреть.
Создай человеку идеальные условия для безграничных занятий сексом - все равно он будет хотеть делать хоть что-то еще.
Это к тому, что рассматривать любую деятельность человека, кроме необходимых для личного выживания действий, как сублимацию сексуальной энергии - при добросовестном рассмотрении невозможно.
Фрейдовская теория либидо и сублимации условна и формальна - в том смысле, что психика и физиология человека рассматриваются изолированно вне взаимосвязей с окружающей средой, вне роли человека на Земле и во Вселенной. Своего рода антропоцентризм. Только, мол, природе и дела, чтоб человек - пуп мироздания - размножал свой вид.
Человек в мире все более активно переделывает мир. Энергия размножения играет здесь все более служебную, подчиненную, обеспечивающую роль.
Сексуальная энергия - это самый простой и «прямой» канал направленности общей энергии, общей «витальной силы» организма - прямо биологический (самый «прямой» после обеспечения жизни особи).
Но энергия человека превышает необходимую для выживания и размножения. Что и делает его человеком. Что и есть основание всех его свершений.
§2. Сублимация. Это значит перегнать часть сексуальной энергии в «культурно-рабоче-человеческую» энергию. Воздерживается человек от секса - и лучше думает, активнее работает, показывает более высокие результаты в спорте. Сил больше. Это рекомендовали, хоть на время серьезных дел, и древние иудеи, и древние греки, и многие современные «физиологические учения».
Действительно, если в мозгу есть активный очаг возбуждения, то если перекрыть ему возможность «прямого разрешения желания» и одновременно возбудить другой очаг, то «пятно» сильного возбуждения частично «переползет» на него. Это с точки зрения физиологии.
С точки зрения упрощенной энергетики - энергия человека, вся, имеет общий, универсальный характер - и ищет выхода, где может. Как бы - запруживаем реку плотиной и с высоты накопившегося водохранилища отводим воду каналами для орошения полей. И вместо того чтобы «бесполезно» течь прямо вниз-дальше, вода «совершает полезную работу».