187116 (768695), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Мы должны постулировать врожденную структуру, которая достаточна содержательна, чтобы объяснить несоответствие между опытом и знанием, структуру, которая может объяснить построение эмпирически обоснованных порождающих грамматик при заданных ограничениях времени и доступа к данным.
Представляется разумным предположить, что порождающая грамматика является системой из многих сотен правил нескольких различных типов, организованной в соответствии с определенными фиксированными принципами упорядочивания и применимости и содержащей определенную фиксированную подструктуру, которая наряду с общими принципами организации, является общей для всех языков.
Насколько я знаю, единственной содержательной гипотезой, намечающей решение проблемы усвоения знания языка, является рационалистская концепция. Повторю основные моменты. Предположим, что мы приписываем мышлению в качестве врожденного свойства общую теорию языка, которую мы назвали "универсальной грамматикой". Эта теория задает определенную подсистему правил, которая составляет каркас структуры любого языка, и множество разнообразных условий, формальных и субстанциональных, которым должна отвечать любая дальнейшая разработка грамматики. Теория универсальной грамматики, следовательно, дает схему, которой должна подчиняться любая конкретная грамматика. Предположим, далее, что мы можем сделать эту схему достаточно ограничивающей, так что очень небольшое число возможных грамматик, отвечающих схеме, будет согласоваться со скудными и дефектными данными, которые реально доступны для овладевающего языком. Его задача тогда состоит в том, чтобы вести поиск среди возможных грамматик и отобрать одну, которая не отвергается явно доступными ему данными. То, с чем сталкивается овладевающий языком при этих допущениях, сводится не к невероятной задаче изобретения высокоабстрактной и сложно структурированной теории на основе дефектных данных, а к гораздо более выполнимой задаче установления того, принадлежат ли эти данные к одному или к другому из весьма ограниченного набора возможных языков.
То, как я описывал усвоение знания языка, вызывает в памяти очень интересную и несколько забытую лекцию, прочитанную Ч.С.Пирсом 4 более чем пятьдесят лет назад, в которой он развивал некоторые довольно похожие представления относительно усвоения знания вообще. Пирс доказывал, что общие пределы человеческого интеллекта гораздо уже, чем могло бы следовать из романтических допущений о беспредельном совершенствовании человека. Он утверждал, что врожденные ограничения на допустимые гипотезы являются предварительным условием для успешного построения теории, что "инстинкт угадывания", который обеспечивает гипотезы, использует индуктивные процедуры только для "корректировки". Пирс утверждал в этой лекции, что история древней науки показывает, что некоторую аппроксимацию правильной теории открывали удивительно легко и быстро на основе весьма неадекватных данных, коль скоро сталкивались с соответствующими проблемами; он отмечал, "как мало попыток угадывания требовалось великим гениям, чтобы правильно отгадать законы природы". И, спрашивал он, "что вообще заставляло человека принимать эту истинную теорию. Нельзя сказать, что это происходило случайно, так как шансы явно не на стороне того, чтобы в течение двадцати или тридцати тысяч лет, на протяжении которых человек существует как мыслящее животное, пришла в голову какого-либо человека единственная истинная теория". Тем более еще меньше шансов, чтобы истинная теория каждого языка приходила в голову каждому четырехлетнему ребенку. Продолжая словами Пирса, "ум человека обладает свойством естественной адаптации к процессу воображения правильных теорий определенных типов. Если бы человек не обладал даром мышления, адаптированного к его потребностям, он никогда не смог бы усвоить никакого знания". Соответственно, в нашем случае, представляется, что знание языка – грамматика – может усваиваться только таким организмом, которому "заранее задана определенная установка" в виде жесткого ограничения на форму грамматики. Это врожденное ограничение является предварительным условием, в кантианском смысле, для языкового опыта и служит, по-видимому, решающим фактором в определении направления и результатов овладения языком. Ребенок при рождении не может знать, каким языком ему предстоит овладевать, но он должен знать, что его грамматика должна иметь заранее предопределенную форму, которая исключает многие мыслимые языки. Избрав некоторую допустимую гипотезу, он может использовать для корректировки индуктивные данные, подтверждая или опровергая свой выбор. Как только гипотеза будет достаточно хорошо подтверждена, ребенок будет знать язык, определяемый этой гипотезой; следовательно, его знание распространяется далеко за пределы его опыта и фактически заставляет его характеризовать многие данные опыта как дефектные и отклоняющиеся от нормы.
Пирс утверждал, что человек открывает определенные истинные теории только потому, что его "инстинкты должны уже включать в себя с самого начала определенные тенденции правильно мыслить" об определенных специфических вопросах; аналогичным образом, "вряд ли вы будете серьезно полагать, что каждый вылупившийся цыпленок должен перерыть все возможные теории, прежде чем он дойдет до хорошей идеи подобрать что-нибудь и съесть. Наоборот, вы полагаете, что цыпленок обладает врожденной идеей о том, что это нужно делать. Но если вы намерены считать, что каждый жалкий цыпленок наделен врожденной тенденцией к позитивной истине, почему вы должны полагать, что только человек лишен этого дара?"
Я старался обосновать мысль о том, что исследование языка вполне может, как и предполагалось традицией, предложить весьма благоприятную перспективу для изучения умственных процессов человека Мне кажется, что изучение языка должно занять центральное место в общей психологии.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://genhis.philol.msu.ru
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
