158013 (767674), страница 4
Текст из файла (страница 4)
В настоящем разделе автор не ставит задачей анализ всех проблем биологической эволюции, поскольку по этому вопросу имеется не просто большая, но необъятная литература. В настоящее время редко встретишь общенаучный журнал, где не было бы статей по развитию или критике идей Дарвина со всех возможных точек зрения — от молекулярно-генетической до религиозно-креационистской. Замечу, что теория Дарвина и ее последующие варианты объясняют изменчивость живых организмов на уровне микроэволюции (популяционном и внутривидовом), но не достаточны для обоснования ни направленности эволюции от простого к сложному, ни происхождения видов (т.е. на уровне макроэволюции). Синтетическая теория эволюции включает основные положения учения Дарвина, интегрированные с достижениями генетики с акцентом на взаимосвязи популяции и биоценоза. Два основных положения любой эволюционной теории — случайность мутаций и закономерный естественный отбор (в сочетании с идеями наследственности) — безусловно, верны. Экспериментально это хорошо наблюдается в искусственных условиях, когда производится искусственный (индуцированный) мутагенез и искусственный отбор (селекция) тех или иных полезных человеку живых организмов.
Проблема вектора эволюции
Неразрешимая проблема эволюционной теории (не важно: в изначальном варианте Дарвина или преемственной ей синтетической теории эволюции) заключается в обосновании доминирующего направления эволюции. Направления от нечто простого к нечто сложному в процессе естественной истории Земли как результата естественного отбора при наличии мутаций (случайных изменений в генотипе) и без привлечения идеи целесообразности.
Понятно, что в искусственных условиях мутантов с искомыми свойствами отбирает человек, но как же в Природе происходит долговременный, непрерывный, целесообразный отбор потомков, более высокоорганизованных, чем их родители? Вполне понятно, что в естественных условиях (если нет высшего организующего начала) селективным преимуществом в тех или иных внешних условиях могут обладать и более простые организмы.
Разумным объяснением прогрессивной направленности эволюции по Дарвину было бы доказательство того, что эволюционные изменения среды обитания живых организмов происходили именно таким образом, что селективным преимуществом (проще говоря, лучшей выживаемостью), как правило, обладали более высокоорганизованные потомки.
Эволюционирует популяция, поскольку именно в популяции утрачиваются или приобретаются те или иные особенности генотипа. Популяция в процессе естественного отбора приспосабливается к окружающей среде. При этом нет никаких оснований утверждать, что изменения окружающей среды должны, как правило, способствовать выживанию более сложных организмов. То есть проблема обоснования направленности эволюции популяции в расширенной предметной области (коэволюции популяции живых организмов с окружающей средой) не решается, а еще более усложняется, поскольку встает вопрос: Почему условия обитания живых организмов на протяжении всей истории Земли менялись, как правило, именно таким образом, чтобы обеспечивались условия выживания все более и более высокоорганизованных потомков-мутантов? В этом случае проблема целесообразности в природе просто переносится в другую сферу, не более того.
Итак, мы можем наблюдать внутривидовую изменчивость в естественных условиях, мы можем заниматься выведением новых пород собак, кошек, аквариумных рыбок, высокоудойных коров и т.п., но все это возможно только внутри одного и того же вида, «котопса» никто не вывел никакими известными способами. Другими словами, современный эмпирический материал естествознания убедительно свидетельствует о том, что обезьяна может породить какую-либо обезьяну, но не другой вид - ни низший (лягушку), ни высший (человека).
Проблема идентификации «предков» человека
Далее. Важно понять, что с логико-методологической точки зрения любые находки останков живых организмов (в палеонтологии), пусть весьма близких по морфологии, физиологии или генетическому коду к какому-либо иному виду, не доказывают с логической необходимостью того, что они являются эволюционными предшественниками какого-либо иного, близкого им вида.
Здесь невозможны аподиктические суждения (суждения достоверности), возможны же лишь суждения ассерторические (суждения действительности типа: «найдены останки некоего примата»), а также суждения возможности и гипотетические суждения. Другими словами, какие бы ни находили останки «предчеловеков», или «недочеловеков», можно на основании принципов научной методологии выскзывать предположение, что найдены не эволюционные предки человека, а некие виды, вымершие к нашему времени. Здесь в отношении к данным палеонтологии предположение эволюционистов о том, что найдены предки Homo sapiens не более обоснованы. Но! Именно ввиду пренебрежения к методологии науки выстраивается аргументация эволюционистов, которая (увы и к сожалению) стала вдруг убедительной и для некоторых наших православных «теоретиков».
Кроме того, в палеоантропологии много просто ошибочных знаний об «обезьяньих предках человека», например: «Пилтдаунский человек был реконструирован на основе окаменевших костей, которые были найдены в 1912 г. в песчаной яме в Суссексе (Англия). Эта находка считалась в свое время исключительно важной; художники сделали по ней изображение древнего существа, вошедшего в учебники; скульпторы создали фигуры для музеев. И только много лет спустя выяснилось, что пилтдаунский человек – это просто мистификация. Челюсть обезьяны была присоединена к черепу современного человека. Оборвалась ”карьера” и “небраского человека”, реконструированного всего лишь по одному найденному зубу; было доказано, что зуб принадлежал не человеку, а свинье. Многие серьезные ученые уже исключили из числа возможных предков человека неандертальца, питекантропа и австралопитека. Обнаруживается, что в те эпохи, к которым археологи относят ископаемые останки человекообразных обезьян, современный человек уже существовал» [Пивоваров, 2004, с.342-343].
Палеонтологическая (насыщенная неточными данными и приблизительными реконструкциями) последовательность эволюции человека – это «рамапитек» (реконструирован только по ископаемым зубам и челюстной кости), который относится к более чем 2-м миллионам лет назад. Далее следует «австралопитек», или «южная обезьяна», который был прямоходящим и способным использовать в качестве орудия палку (около 2-х млн. лет назад). Далее следует «питекантроп», или «синантроп», который использовал каменные орудия (его появление датируется палеонтологами в широком диапазоне от 50 тыс. до 1 млн. лет назад). Наконец «появляется» кроманьонец, или современный вид человека Homo sapiens (35-70 тыс. лет назад).
Словом, беда эволюционистов в том, что останки Homosapiensнаходят во все более и более древних отложениях. Отсюда все более сомнительными становятся учения об «обезьяньих» предках человека. Словом невозможно строго доказать, что найденные останки так называемых «предков» человека есть останки именно эволюционных предков Homosapiens.
При углубленном анализе проблем научного обоснования отдельных этапов биологической эволюции всплывают те же “безответные” вопросы, что и для рассмотренных выше проблем предбиологической эволюции.
В теориях-гипотезах биологической эволюции нет убедительных учений о происхождении из прокариотов эукариотов, из одноклеточных — многоклеточных, из многоклеточных - высших организмов. Палеонтологами не обнаружено разнообразных переходных видов, которые должны быть многочисленными, если была бы верна эволюционная теория. Не найдено и связной последовательной эволюционной линии от архантропов и палеоантропов к человеку (линия «приматы – гоминиды - человек»). Нахождения обезьяньих «предков» человека со временем выявляются либо как фальсификации, либо как ошибочные интерпретации находок палеонтологов. Словом, научный креационизм находит больше оснований, чем научный атеизм вкупе с материалистическим эволюционизмом. Простое не может породить сложное – это аксиома всех позитивных наук.
Итак, с научной методологической точки зрения существенно иметь в виду то, что если в природе мы находим нечто похожее, то это не достаточный аргумент для утверждений о родстве или генетической преемственности тех или иных организмов.
Какие бы останки «предчеловеков» ни находили в истории биосферы Земли, всегда есть основания предполагать, не противореча научной методологии, что эти существа были, но их существование в прошлом не есть достаточное основание для утверждений о том, что они предки человека.
Также с научной методологической точки зрения эволюционные учения обречены на извечный статус гипотез, или предположений, не более того.
Сказанное верно уже по той причине, что эмпирической критической проверке эволюционные теории подвергнуть невозможно. Невозможно экспериментально проверить эволюционные теории (для этого нужно, по крайней мере, провести эксперимент продолжительностью в миллионы лет). Не удалось обосновать и возможность создания самовоспроизводящихся искусственных систем - убедительные аргументы невозможности создания самовоспроизводящихся машин (идеи фон Неймана) приведены Е.Вигнером [Вигнер, 1971, с.167].
Вместе с этим, в рамках только научного естествознания (даже вне конфессиональной теологии) всегда есть основания выдвигать предположение, что человек создан Богом, а все схожие с ним ныне существующие или существовавшие в прошлом существа не являются его историческими предшественниками.
Проблема происхождения человека общественного, интеллектуального, морального, любящего и духовного
Весьма важно провести критику натуралистического эволюционизма, основанную на философской антропологии - понимании человека не только как «физиологической машины», но как существа с нематериальными ипостасями – интеллектом (который создал, например, философские учения и разделы математики не имеющими какого-либо заметного практического приложения); душой с ее моральными принципами; духовностью, определяющей сопричастность человека Богу.
Итак, как и почему у человека в процессе естественной эволюции мог возникнуть интеллект, намного превосходящий потребности первобытного человека? В этом месте чрезвычайно важно обратить внимание на то, что эволюционисты рассматривают только происхождение человека в естественнонаучном образе единства двух ипостасей – тела (homo) и интеллекта (sapiens), при этом начисто исключается социальная, моральная и духовная ипостаси человека. Поэтому необходимо поставить главный вопрос: Как и почему у человека появились взаимосвязанные сущностные черты: сознание и язык, свобода воли и мораль, вера в Бога, альтруизм и общественное сознание? Мы ясно понимаем, что в теории натуралистического (материалистического) эволюционизма ответа на эти вопросы найти в принципе невозможно.
Ницше писал: «Влияние “внешних обстоятельств” переоценено у Дарвина до нелепости: существенным в процессе жизни представляется именно та огромная созидающая изнутри формы сила, которая обращает себе на пользу, эксплуатирует внешние обстоятельства» [Ницше, 1994, с.311]. Позиция Ницше, как всегда, резкая, но она вполне созвучна часто возникающему вопросу: зачем “был нужен” эволюционирующей в человека обезьяне такой совершенный интеллектуальный аппарат, как наш мозг, с колоссальными возможностями, которые стали проявляться только с зарождением человеческой культуры, т.е. всего несколько тысяч лет тому назад?
По сравнению с Ницше еще более “человекоцентрично” и резко высказывался О. Шпенглер: «Дарвиновская борьба за существование, которую он вчитал в природу, а не вычитал из нее, есть лишь плебейская формулировка того исконного чувства, которое в шекспировских трагедиях сшибает друг с другом большие действительности. То, что там внутренне созерцается, чувствуется и осуществляется в образах как судьба, понимается здесь как каузальная связь и приводится к поверхностной системе целесообразностей» [Шпенглер, 1993, с.560—561]. За явной тенденциозностью в оценке теории Дарвина Шпенглером проглядывается и справедливый упрек в механистичности этой теории, сведении феномена жизни к “познанию и закону” [там же, с. 560].
Ущербность натурализма при попытках постижения человека, в том числе при попытках объяснить его происхождение, хорошо показана в книге Л.В.Фесенковой «Теория эволюции и ее отражение в культуре». В ней находим важные замечания: «Натурализм сводит природу человека к определенному “реальному референту” – материальной физической, биологической, физиологической основе. ...Молчаливо предполагается, что природа человека и его сущность не содержат ничего специфического, в принципе отличного от природных закономерностей и явлений. Такое отношение к человеку означает полное его подчинение царству природной необходимости и исключение субъективной, свободной деятельности» [Фесенкова, 2003, с. 41].
Прошу обратить особое внимание на следующие слова Л.В.Фесенковой: «Дарвинизм выводит за рамки общественного внимания специфику человека, свойственные только ему “человеческие” качества, тем самым вытесняя их из массового сознания, в котором образ человека – носителя сложного комплекса духовных, социальных и культурологических характеристик - принимает исчезающее малые размеры (курсив мой – В.К.). И тогда преобладающими становятся идеалы, ориентированные на удовлетворение животных инстинктов – сексуальных (по Фрейду) или агрессивных (Ницше, Адлер и др.). Даже высшие проявления добра и альтруизма рассматриваются как проявление биологических начал, заложенных в природе человека.
Наш современник, ориентированный на дарвинизм, задавая главный философский вопрос “Что я такое?”, получает возможность твердо ответить на него “Я – продукт естественного отбора, моя мораль возникла в результате селектогенеза, протекавшего на протяжении миллионов лет и т.д.”. Вот те знания, которые наш современник получает от биологического эволюционизма.
Идея биологического эволюционизма автоматически “материализует” и натурализует все области, на которые она распространяется. Входя в ментальное пространство культуры, она отсекает его духовную составляющую, поскольку акцентирует внимание исключительно на материальной составляющей. В результате социальные и духовные явления упрощаются, воспринимаясь в своем плоскостном измерении. Культура теряет свое духовное богатство и многогранность» [Фесенкова, 2003, с. 51-52]
Сознание и метафизика «я» и «души»
На протяжении всей жизни у человека могут измениться все физиологические и душевные состояния, физические и интеллектуальные способности, знания и убеждения, ценностные и нравственные ориентации, материально-природная и духовно-культурная среда обитания. Неизменно только «Я». Наше «Я» сохраняется даже во время сновидений (хотя все остальное в них может быть фантастическим, не существующим при бодрствовании) или после гипнотических внушений, когда все понимания смещены, кроме личного «Я». Смещение «Я» происходит только при патологии, связанной с так называемыми «душевными болезнями». Названный экзистенциальный, инвариантный для каждого человека феномен, такой как общечеловеческая загадка-проблема, и называется проблемой сознания. Факт абсолютной устойчивости (инвариантности) «Я» при всех коллизиях человеческой жизни (я не имею в виду патологические случаи) есть убедительное свидетельство сверхприродной, метафизической сущности «Я» (сознания).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
