157753 (767477), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Хоманс называл это законом дистрибутивной Справедливости. В первом издании он подробнее развернул данную концепцию. Дистрибутивная справедливость означает следующее: по справедливости ли распределены среди вовлеченных в обмен индивидов поощрения и цена. Первоначально Хоманс констатировал это в виде постулата: «чем менее успешно реализуется правило дистрибутивной справедливости, тем с большей вероятностью проявляется у человека эмоциональное поведение, которое мы называем гневом» [24, р. 75].
В конечном счете теория Хоманса может быть сведена к точке зрения действующего субъекта как рационального искателя выгоды. Однако Хоманс не смог полностью исключить из своей системы ментальные состояния разума или крупномасштабные структуры. Например, он был вынужден согласиться, что развитие институтов вносит различие в индивидуальное поведение. Он соглашается также с необходимостью учитывать сознание для более полного представления о психологии [29, р. 45].
Несмотря на такое допущение, Хоманс остается бихевиористом, работая исключительно на поведенческом уровне и подчеркивая, что крупномасштабные структуры могут быть поняты лишь при условии адекватного понимания элементарного социального поведения. Он утверждает, что процессы обмена идентичны на индивидуальном и социальном уровнях, хотя и соглашается, что на социальном уровне способ формирования фундаментальных процессов более сложен [29, р. 358].
16. Критика хомансовой теории общества и культуры
Хомансова теория обмена вызвала острую критику (см., например: [2; 15; 39; 40]). Мы сосредоточимся на двух явных слабостях этой теории, а также на критических замечаниях по поводу этих слабостей. Основными проблемами, в решении которых Хоманс потерпел неудачу, были: адекватное обоснование уровней культуры и социальной жизни, а также объяснение внутренних ментальных процессов.
Эке [15], например, критиковал Хоманса за замыкание на двухличностном, или диадическом обмене, за игнорирование более крупномасштабных моделей обмена. Он не одобрял и отрицание Хомансом значения норм и ценностей, символически формирующих обменные отношения. Однако лучше всего высвечивает проблемы, с которыми сталкивается Хоманс на социальном уровне, критика Толкотта Парсонса с позиции парадигмы социальных фактов.
17. Парсонс против Хоманса
Парсонс заостряет внимание на двух существенных различиях между собой и Хомансом. Во-первых, он утверждает, что Хоманс склонен смазывать разницу между поведением людей и поведением животных. Сам Парсонс очень четко разграничивал их. В его теории принципы объяснения человеческого поведения качественно отличны от принципов объяснения поведения животных. Парсонс возражал против хомансовского выведения правил обмена между людьми из рассуждения Скиннера о голубях.
Второе возражение Парсонса еще более критично: «Большая часть общих формулировок, применяемых к человеку как таковому (которые я бы назвал принципами действия, а не психологическими), не может объяснить... сложные подсистемы действия» [42, р. 216]. Иначе говоря, психологические принципы не объясняют и не могут объяснить социальные факты. Хоманс не сумел показать, как применять психологические принципы на социальном уровне. По словам Парсонса, Хоманс обязан показать, каким образом его принципы могут учитываться в основополагающих структурных характеристиках крупномасштабных социальных систем [42, р. 216]. Он утверждал, что даже если бы Хоманс попытался сделать это, он неизбежно потерпел бы неудачу, потому что Социальные факты являются такими переменными, которые можно объяснить без ссылок на психологические принципы Хоманса. «Альтернативой утверждению Хоманса является понимание действующих единиц как составных частей организованных систем, качественно отличных от... взаимодействий между «людьми как таковыми». Они имеют свои языки, культурные ценности, правовые системы, различного рода институциональные нормы и генерализованные коммуникации. Конкретное поведение — функция не просто элементарных качеств, а видов систем, их различных структур и внутренних процессов. С этой точки зрения совершенно правомерно желание исследовать организацию сложных систем... задолго до того, как их свойства будут выведены из априорных принципов» [42, р. 219].
В ответе Парсонсу Хоманс согласился, что ключевая проблема связана с объяснением структур и институтов сложных обществ: «Это действительно сущность проблемы. Но Парсонс думает, что психологических постулатов недостаточно, чтобы их объяснить; а я думаю, что достаточно» [28, р. 375]. Хоманс знал, что социальные факты возникают из взаимодействий, но он считал, что их можно объяснить психологическими законами. Парсонс, напротив, полагал, что социальные факты могут быть объяснены только социальными фактами.
Хоманс отвечал на нападки Парсонса и других контратаками: «Позвольте показать им, какие свойства социального поведения они рассматривают как эмерджентные, и показать с помощью построения соответствующих дедуктивных систем, каким образом им удастся объяснить эти свойства без использования психологических постулатов. Я берусь показать, что либо попытки объяснения потерпят крах, либо им все-таки придется использовать психологические постулаты в замаскированной форме» [28, р. 376].
Этот обмен выпадами между Хомансом и Парсонсом, в котором каждая сторона утверждает, что теория противника не годится для объяснения структуры социального действия, еще раз высвечивает линии антагонизма между парадигмами социальных фактов и социального поведения в целом и между структурным функционализмом и теорией обмена в частности.
18. Теория интегративного обмена Блау
Если Хоманс и Парсонс не смогли сделать ничего лучшего, чем просто заявить о своих противоречиях, то Питер Блау [8] пошел значительно дальше в попытках разработать теорию обмена, комбинирующую социальный бихевиоризм и социологизм. Целью Блау было «понять социальную структуру на основе анализа социальных процессов, управляющих отношениями между индивидами и группами. Основной вопрос... в том, как организуется социальная жизнь при усложнении структур человеческих ассоциаций» [8, р. 2]. Намерением Блау было выйти за пределы интересов Хоманса с его элементарными формами социальной жизни и приблизиться к анализу сложных структур. Хоманс работал на поведенческом уровне, Блау же рассматривал такую работу только как путь к более широким выводам: «Главная социологическая цель изучения процессов межличностного взаимодействия — фундировать понимание развивающихся социальных структур и эмерджентных социальных сил, характеризующих их развитие» [8, р,. 13]. (Интересно отметить, что ныне Блау уже отказался от идеи построения макротеории на микробазе).
Блау интересовался процессом обмена, который, по его мнению, во многом связан с человеческим поведением и составляет основу отношений как между индивидуумами, так и между группами. Он представил четырехступенчатую последовательность, ведущую от межличностного обмена к социальной структуре и далее к социальному изменению.
Ступень I — межличностный обмен.
Ступень II — дифференциации статуса и власти.
Ступень III — легитимация и организации.
Ступень IV — оппозиции и изменение.
На индивидуальном уровне Блау и Хоманс интересовались сходными процессами. Однако концепция социального обмена Блау ограничивается комплексом действий, которые зависят от вознаграждающих реакций со стороны других и которые прекращаются, если не следует ожидаемая реакция. Люди по многим причинам тянутся друг к другу, что побуждает их образовывать социальные ассоциации. Однажды налаженные связи постепенно расширяются, взаимные вознаграждения служат поддержанию и укреплению связей. Возможна и противоположная ситуация: при недостаточном вознаграждении ассоциация будет слабеть и распадется. Вознаграждения, которыми обмениваются, могут быть либо внутренними (например, любовь, признательность, уважение), либо внешними (например, деньги, физический труд). Стороны не могут всегда в равной степени вознаграждать друг друга; когда в обмене имеет место неравенство, внутри ассоциации появляются разные уровни власти.
Когда одна из сторон в чем-либо нуждается, но не может предложить в обмен ничего эквивалентного, возможно четыре альтернативы: во-первых, принуждение; во-вторых, поиски другого источника нужных благ; в-третьих, попытка получить их бесплатно; наконец, и это самое важное, — предоставление в генерализованный кредит самого себя, т. е. подчинение другой стороне (последняя альтернатива является одной из основных характеристик власти).
Социальное взаимодействие возникает сначала внутри социальных групп. Людей влечет к группе, когда они чувствуют, что внутри нее взаимоотношения приносят больше вознаграждений, чем взаимоотношения в других группах. Чтобы быть принятыми в эту группу, они должны предложить ее членам вознаграждение, доказав, что сумеют это вознаграждение обеспечить. Отношения с членами группы будут налажены, когда члены группы получат ожидаемое вознаграждение. Особым случаем является конкуренция или чрезмерная социальная дифференциация, что проявляется, когда слишком много людей активно стремится предложить вознаграждение.
Парадокс здесь в том, что хотя члены группы, предлагающие вознаграждение, могут быть приняты ассоциацией, но их выдающиеся качества могут вызвать у других опасения за свою независимость. На ранних стадиях формирования группы конкуренция в борьбе за общественное признание служит тестом, выявляющим потенциальных лидеров. Последние обладают большими возможностями вознаграждать и с наибольшей вероятностью удержаться на руководящих позициях. Другие же хотят получать вознаграждения, предлагаемые потенциальными лидерами, и это обычно вполне компенсирует боязнь зависимости. В конце концов те, кто располагает наибольшими возможностями вознаграждения, становятся лидерами. Группа дифференцируется.
Но неизбежная дифференциация на лидеров и сторонников вновь создает необходимость интеграции. Если ранее рядовые члены группы афишировали свои самые эффектные качества, то теперь, чтобы интегрироваться в среде членов группы, они демонстрируют свои слабости, показывая, что больше не претендуют на роль лидера. Это самоуничижение вызывает симпатию и общественное признание со стороны других неконкурентоспособных членов группы. Лидер на данной стадии также участвует в самоуничижении с целью поддержать общегрупповую интеграцию. Признавая, что подчинение в некоторых сферах необходимо, лидер демонстрирует, что не стремится контролировать все сферы жизни группы. Это способствует реинтеграции группы в ее новом дифференцированном статусе.
Блау выделял два типа социальной организации. Первый тип — эмерджентные группы, т. е. группы, возникающие в процессе обмена и конкуренции (они были рассмотрены выше). Второй тип — группы, созданные для достижения конкретных целей, например, производства товаров, участия в спортивных соревнованиях, в распродажах, в политической борьбе [8].
Блау интересуется также подгруппами внутри социальных организаций. Например, он утверждает, что в обоих типах организаций есть лидирующие и оппозиционные группы.
Перейдя от хамансовских элементарных форм поведения к сложным социальным структурам, Блау понимает, что должен приспособить теорию обмена к социетальному уровню. Он [8] признает существенное различие между малыми группами и большими коллективами, тогда как Хоманс сводил на нет это различие попытками объяснить любое социальное поведение психологическими принципами.
«Сложные социальные структуры, характеризующие большие коллективы, в корне отличаются от более простых структур малых групп. В малой группе структура социальных отношений развивается в направлении межличностного взаимодействия. А поскольку между большинством членов больших общностей или всего общества нет прямого социального взаимодействия, то структуру социальных отношений среди них должны заменить иные механизмы» [8, р. 253].
Мы видим, что Блау явно не считал социальный бихевиоризм адекватной парадигмой для анализа сложных социальных структур. Но он исключал и парадигму социальных дефиниций, утверждая, что в крупномасштабной организации социальное взаимодействие и сопровождающие его социальные дефиниции в чистом виде не встречаются. Таким образом, начав с социально-поведенческой парадигмы, Блау в анализе более сложных социальных структур приблизился к парадигме социальных фактов.
По мнению Блау, связующими механизмами в сложных социальных структурах являются нормы и ценности (ценностный консенсус). «Вообще говоря, все согласны, что ценности и нормы служат как бы посредниками социальной жизни и связующими звеньями социального взаимодействия. Они делают возможным непрямой (косвенный) социальный обмен и управляют процессами социальной интеграции и дифференциации в сложных социальных структурах, а также процессами социальной организации» [8, р. 255]. Социальные структуры имеют и другие посреднические механизмы, но Блау сосредоточился на ценностном консенсусе. Один из членов группы формулирует и согласовывает групповую норму и получает вознаграждение за этот вклад в сохранение стабильности группы. Иначе говоря, группа или коллектив вступают в обмен отношениями с индивидом. Это противоречит более упрощенному подходу Хоманса, который замыкается на межличностном обмене. Блау предложил множество примеров обмена по типу коллектив - индивид, заменяющих обмен по типу индивид — индивид. Одним из примеров опосредованного обмена является организованная благотворительность. «Если раньше щедрая леди приносила корзины бедным и получала за это их уважение и признательность, то в современной организованной благотворительности нет прямых контактов и нет обмена между отдельными донорами и реципиентами. Богатые бизнесмены и представители верхних слоев населения занимаются благотворительностью, чтобы соответствовать нормам своего социального класса и заслужить общественное одобрение равных им, а не для того, чтобы заслужить уважение индивидов, которым выгодна их благотворительность» |6, р. .260].
Таким образом, интерес к норме возводит теорию Блау на уровень обмена между индивидом и коллективом, а интерес к ценностям — на крупномасштабный социетальный уровень, к анализу отношений между коллективами.
Блау писал: «Общие ценности могут быть восприняты как опосредующие звенья в социальных сделках, расширяющие границы социального взаимодействия и структуры социальных отношений в социальном пространстве и времени. Консенсус в вопросе о социальных ценностях служит основой для выведения социальных взаимодействий за рамки прямых социальных контактов и для установления социальных структур на период более долговечный, чем протяженность человеческой жизни. Ценностные стереотипы могут рассматриваться как опосредующие социальную жизнь в двух значениях термина: 1) ценностный контекст есть средство, формирующее социальные отношения; 2) общественные ценности опосредуют связи в социальных ассоциациях и взаимодействиях широкого масштаба» [8, р. 263—264].
С точки зрения Блау, существуют четыре основных типа ценностей, каждый из которых выполняет различные функции. Первый — партикуляристские ценности, которые являются средством интеграции и опорой солидарности. Это ценности, объединяющие членов группы вокруг таких понятий, как патриотизм или доброе имя школы или компании. Они, хотя являются коллективными, настолько напоминают личные чувства, что объединяют индивидов на основе межличностных отношений. Однако они распространяют интегративные связи за рамки чисто личного влечения. Кроме того, партикуляристские ценности дифференцируют группы, расширяя тем самым свои объединительные функции.
Второй тип -- универсалистские ценности. Это стереотипы, определяющие сравнительную ценность различных сущностей, которые могут быть предоставлены для обмена. Существование этих стереотипов расширяет возможности косвенного обмена. Универсалистские ценности позволяют сообществу определить ценность каждого индивидуального вклада в любой из его сегментов и обеспечить соответствующим образом вознаграждение индивида (например, повысить его социальный статус).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
