157402 (767280), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Изучение единиц мысли велось по самым разным направлениям: в психологии, лингвистике, психо- и нейролингвистике, в сфере искусственного интеллекта и др. Значительные результаты были получены при изучении процессов порождения речи. Было подмечено, что самые разнообразные мыслительные элементы складываются в своей совокупности в единый поток, который подвергается процессам квантования. Поток претерпевает тем самым структурные преобразования, рождая многообразие форм мыслительных актов. В результате динамичности языковой системы поток является одновременно и дискретным, и непрерывным.
К идее квантования потока сознания вели самые разнообразные исследования, и в особенности изучение того субстрата, посредством которого осуществляется динамика мозговых процессов. Различные попытки концептуализации были поставлены в зависимость от решения таких, к примеру, вопросов: что представляют собой мыслительные процессы, предваряющие речь; в каком субстрате эти процессы осуществляются; с помощью каких оперативных единиц нашего сознания их можно описать и др.
«Субстратный взгляд» на деятельность сознания в сфере чувственного познания открыл путь для реконструкции более полной картины его деятельности. В указанной связи был высказан ряд гипотез. Для Б.А. Серебренникова таким материалом послужили образы восприятий и воображения, извлеченные из глубин памяти15 . Как показали результаты исследований, роль опор выполняют своеобразные следы опыта - энграммы, которые возникают в результате отражения внешнего окружения в человеческой голове, прежде всего в виде образов вещей и других предметов. При формулировке другой гипотезы Н.И. Жинкин вводит представление о предметно-схемном (предметно-изобразительном) коде. Такой код, по словам автора, отличается от других кодов тем, что само изображение и является его знаком: когда говорят «Большой театр», то за буквами или звуками языка представляют себе Большой театр в качестве некой вещи или предмета, которые могут породить о них (вещах) множество высказываний. В частности, мысль о том, что находится справа (слева, сзади) от Большого театра и т.п.16 Языком кода здесь служат элементы ситуации, предметы, изображения. Будучи натуральным языком, знаки даются одновременно, а не во временной последовательности. Предметно-схемный код является языком внутренней речи. Подобно любому другому натуральному языку такой код свободен от избыточности (наличие одних элементов предполагает появление других), подчиняется строгим правилам. Конвенциальное правило составляется ad hoc лишь на время, необходимое для данной мыслительной операции. Как только мысль переработана в форму натурального языка, кодовый мыслительный прием может быть забыт. Познавательная эффективность предметного кода обнаруживается и в более быстром распознавании, и запоминании, и в мысленном просмотре, нежели это делается при словесном отчете о тех же событиях.
Внутренняя речь. Методология несловесного мышления, позволившая перевернуть традиционный взгляд на сущность мыслительных процессов, получила развернутое обоснование при изучении внутренней речи. С понятием внутренней речи принято связывать представление о мысленной (не-оязыковленной) речи. Появление последней навевается и моментами разного рода раздумий, и решением в уме каких-то задач, и мысленным составлением планов, и припоминанием прочитанных книг и др. Внутренняя речь является, как мы видим, речью «для себя» и «про себя», в то время как внешняя (озвученная) - это речь для «других». И все же внутреннюю речь нельзя рассматривать лишь как отсутствие простой вокализации. При скрытой вербализации происходит логическая переработка чувственных данных, их понимание в определенной системе понятий и ситуаций. Внутренняя речь обладает свойством свернутости, предикативности и субъективной направленности. Поэтому к числу важных особенностей внутренней речи следует отнести ее рефлексивность. В самом деле ведь исходный смысл внутренней речи - это размышления «Я» о самом себе, с самим собою. Провоцируя вопросы: как это сделано? как это относится ко мне? - внутренняя речь по сути напрямую опирается на свои интенции, если даже подобные мысли и носят неявный характер.
Функционально внутренняя речь может выполнять регулятивную роль. Так, при ее посредстве могут и приводиться в действие ассоциативно-вербальные сети, и активизироваться и подавляться определенные области текущего сознания. Как правило, порождаемая речевым высказыванием внутренняя речь выделяется из оперативных элементов потока сознания. Такими элементами являются, в частности, внутренние слова, а также группы слов, призванных для обозначения мысли. Особенность внутреннего слова - в потере своего грамматического облика, в сокращении до нескольких букв (звуков) и тем самым в превращении в обрывок слова, в намек. Существенно, что в таком намеке содержится целый семантический комплекс. «Во внутренней речи, - отмечает Л.С. Выготский, - слово гораздо более нагружено смыслом, чем во внешней»17 .
О возможности смыслового богатства у мысли, которая не получила развернутого вербального оформления, говорит А. Марченко . Такое заключение у литературоведа прозвучало в связи с критической оценкой той манеры изложения, которую писательница Л.К. Чуковская допускает при пересказе некоторых мыслей Анны Ахматовой. «Летучие, наискосок, крылатые, легко касательные, со множеством смысловых и интонационных полутонов» реплики поэтессы потеряли смысловую точность, когда оказались «обведены старательно-грузной, ровно-нажимной линией»18 .
Идея внутренней речи оказалась продвинутой при попытках разграничить понятия «внутренняя речь», «внутреннее проговаривание» и «внутреннее программирование»19 . С последним связывается планирование некоторой схемы, обеспечивающей порождение речевого высказывания. Необходимость подобного уточнения вызвана тем, что одним и тем же термином «внутренняя речь» часто обозначали совершенно разные по сути единицы мысли. Как равнозначные понимались: и звенья, которые служат посредником при переходе от мысли к внешней речи; и скрытое речевое опосредование при решении сложных интеллектуальных задач; и формы внутренней речевой активности, близкие к шепотной речи; и максимально свернутая речь, фиксирующая скрытые речедвижения и др. Термином «внутреннее проговаривание» А.А. Леонтьев стал обозначать «внешнюю речь про себя», ту форму скрытой речевой активности, которая наиболее близка к внешней речи. Под «внутренним программированием» он предложил понимать планирование речевых действий, которое построено на неосознаваемой схеме; последняя предопределяет порождение речевого высказывания.
Понятие о латентности мыслительных процессов способствовало известному прояснению представлений о внутренней речи. Латентным принято называть процесс порождения речи, который, во-первых, прямо не наблюдаем; во-вторых, не связан с речью непосредственно (ни с началом произнесения фразы, ни с ее прекращением после этого). Понятие латентности фиксирует, скорее, сам путь продвижения мысли до ее выражения (в речи). Латентная форма предполагает, что формулируется очень немногое, а все остальное лишь подразумевается в качестве известного и хранится в нашей памяти или в сфере бессознательного20 .
Молчание. Рассмотрение еще одной единицы мыслительной деятельности - молчания - позволит, надеемся, внести дополнительный аргумент в обоснование несловесного мышления. По своему исходному определению молчание - это альтернатива речи. Принято различать коммуникативно значимое (внутреннее) и коммуникативно незначимое (внешнее) молчание21 . Молчание будет внешним при отсутствии самого факта речи. В том же случае, когда с помощью молчания пытаются выразить то или иное намерение - дать оценку кому-то, продемонстрировать отношение к чему-то и др., то такое молчание будет внутренним, ибо оно сохраняет интенсиональное содержание речевого акта. Другими словами, мысль может транслироваться и при посредстве молчания. Таковы, к примеру, все формы конвенционального молчания: «минута молчания», молчание, которому придается стратегическая роль.
Между тем смысл молчания и его функции могут видоизменяться в зависимости от коммуникативной ситуации. Отсюда и разнообразие форм: это и сокровенное «несказанное» В.А. Жуковского; это и молчание, смысл которого выражен в народной пословице: «молчание - злато, слово - серебро, а жизнь - копейка с мелким разговором». Об исторически меняющихся смыслах идеи молчания говорит современный поэт Ю. Кузнецов 22 в стихотворении «Молчание Пифагора », подразумевая и «щит молчания», и «подвалы вздыбленных держав, где жертвы зла под пытками молчали», и «безмолвие белогвардейских психических атак гражданской войны». - Итак, изучение разнообразия единиц мысли послужило продвижению к теории сознания. Отвечая на вопросы, как протекают операции мышления без языка, как складывается цепочка, которая предопределяет путь мысли к речевому высказыванию, пришли к более широкому пониманию природы мышления: мышлением стали называть любой интеллектуальный поиск; любые операции, связанные с поисками выхода из любой проблемной ситуации23 . Именно идея о том, что появлению речи предшествует работа мысли, оказала решающее влияние на развитие представлений о разнообразии форм несловесных мыслительных актов, о том, что такая мыслительная деятельность весьма разнопланова и может включать в свой состав самые разнообразные мыслеформы. Опорным для этих исследований послужило представление о сходстве конструкций речевого и параречевого языков: при всем безграничном их несходстве все же оказывается, что языки созданы как бы по единому образцу24 .
Рефлексивность сознания
Давно подмечено, что в жизненно-практических ситуациях действия человека подчинены, как правило, обычному «простому евклидовому уму», а общение построено на репродуктивном обмене информацией. Большей частью в таких действиях отсутствует рефлексивность , как самоанализ собственных мыслей и поступков. А это значит, что, воспринимая внешне видимое, человек не стремится проникнуть «вглубь», за пределы первоначального смысла информации. Нерефлексивное сознание идентифицирует себя с конкретно заданными текущими событиями, опирается на эмпирически-текущие самоощущения субъекта - на его умение видеть и чувствовать непосредственно данное, очевидно-текущее; то, что находится «здесь» и «теперь»; у нерефлексивного сознания отсутствует избирательный взгляд как на собственные чувства и мысли, так и на окружающую действительность; не подвластны ему и размышления над смыслозадающими проблемами бытия.
Но, с другой стороны, факт нерефлексивности сознания, неумение разобраться в собственном внутреннем мире - это вовсе не следствие узкого культурного кругозора. Ведь даже мышление высокообразованного человека может быть закрытым для самоанализа, «зашорено», так что он не всегда может разобраться ни в самом себе, ни в мыслях и чувствах другого. Самонепонимание свойственно, по-видимому, многим, хотя и в разной степени и в разных формах. Наиболее очевидно оно у людей, не склонных к отвлеченным рассуждениям. Но даже и у культурно-развитых людей самонепонимание оказывается порой многослойным. На это указывает Е.Г. Эткинд , характеризуя внутренний мир Обломова, - героя романа И.А. Гончарова .
По мысли автора концепции «внутреннего человека» суть многослойности психологии в том, что на глубинном уровне у Обломова присутствует недовольство собой, ощущение собственного бессилия и пассивности; герой инстинктивно отличает себя от других, способных к действиям людей и завидует им. Более поверхностный слой - мысль об этом своем ощущении, мысль, которая вызывает неадекватную реакцию гнева, ведущую к нелепым поискам «виноватого». Еще более поверхностный слой - «патетическая речь», содержащая обвинения слуги Захара и, в сущности, бьющая мимо цели. Существеннее всего то, что Обломов лишь постепенно, как бы ощупью и случайно приходит к пониманию таящихся в глубине его души побуждений; что понимание или, точнее, угадывание самого себя - процесс долгий и мучительный25 .
Нерефлексивность сознания К. Ясперс обосновывает с точки зрения коммуникативного подхода. С этой целью философ вводит представление о двух видах коммуникации - наивной (повседневной) и подлинной. Реальной базой повседневной коммуникации людей в сообществе является наивное сознание. Главная особенность наивного сознания в том, что оно «не задает вопросов» о своем бытии; таких вопросов, которые могли бы внести в него разлад и раскол. «В наивном сознании, - отмечает К. Ясперс, - я делаю все то, что делают другие, верю во все то, во что верят другие, думаю то, что думают другие. Мнения, цели, страхи, радости переходят от одного к другому так, что мы даже не замечаем, в силу того, что имеет место первичная, нерефлексивная идентификация». Сознание человека, отмечает К. Ясперс, в такой ситуации просветлено, но его самосознание закутано плотным покрывалом. «Я человека, погруженное в такого рода общности, еще не находится в состоянии коммуникации, так как он не сознает сам себя»26 . Критичность появляется при условии, если сознание включено в совершаемые действия, если таким образом вступает в действие самосознание. Наличие самосознания - это путь к формированию подлинной коммуникации. Лишь сознавая сами себя, мы можем, по мнению К. Ясперса, противопоставить свое «Я» остальному миру. Подлинная коммуникация, с точки зрения философа, возможна только тогда, когда «мир мечты и сна» (traumhafte Welt) кристаллизуется с помощью ясного и общезначимого логического мышления и превращается в мир вполне определенных и узнаваемых предметов и закономерностей.
Опираясь на идеи, разработанные в теории коммуникации, мы попытаемся далее уточнить представления о наивном сознании. Для этого обратимся к аргументам, которые используются при обосновании информационно-кодовой модели коммуникации. Последняя основана на предпосылке об идентичности информации как у говорящего, так и слушающего. Согласно такому взгляду, говорящий намеренно отправляет слушающему некоторую мысль или информацию; на другом же конце цепочки (получатель) воспроизводит посланную мысль; причем оба обладают идентичными языковыми декодирующими устройствами и процессорами. Последнее обстоятельство и обусловливает симметричный характер процедур кодирования, и, соответственно, общность содержания знаний и у отправителя, и получателя информации27 . Отсюда и идентичность социальной практики, которая достигается здесь через симметричное повторение одних и тех же действий и чувств, через воспроизводство той живой ткани жизни, которая задана субъекту обстоятельствами. Примечательно, что наивное сознание при всей зависимости от внешних обстоятельств может быть вполне гармоничным, а коммуникация, основанная на наивном сознании, обладать зрелостью и необходимостью.
Но, с другой стороны, склонность человека к анализу собственных мыслей и поступков носит фундаментальный характер, является сущностной характеристикой сознания.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
