79858 (763787), страница 2
Текст из файла (страница 2)
«Вчерась по палисаднику вот такая крыса пробежала, ну я и достала для нее яду. — Она мучительно сглотнула. — Намешала его в миску каши, а тут соседка к двери подошла. Вернулась, а Тимми уже все сожрал!
Задумчивость фокса усугубилась, и он медленно облизал губы видимо, удивляясь, что это была за странная каша.
Я прочел этикетку. Название было мне отлично известно, и оно отозвалось в моем мозгу похоронным звоном — со столькими мертвыми и умирающими животными связывалось оно для меня. …
— Быстрее! — крикнул я. — Несите его во двор.
Но тут же сам поднял изумленного Тимми с половичка, выпрыгнул в дверь, поставил его на булыжник, стиснул между коленями, левой рукой сжал мордочку, а правой принялся лить жидкую горчицу в уголок рта так, чтобы она стекала по задней стенке горла. Вывернуться он не мог и вынужден был глотать омерзительный напиток. Убедившись, что в желудок попало не меньше столовой ложки, я выпустил фокса.
Он только успел бросить на меня один-единственный негодующий взгляд, поперхнулся раз, другой, затрусил по булыжнику в тихий уголок и там через несколько секунд очистился от неправедно съеденного обеда.
Тимми побрел в дом. Несколько минут я следил за ним. Усевшись на своем половичке, он кашлял, фыркал, царапал лапой рот, но никак не мог избавиться от противного жгучего вкуса. И с каждой секундой становилось все очевиднее, что причину приключившихся с ним неприятностей он твердо видит во мне. Когда я выходил, он испепелил меня взглядом, яснее всяких слов говорившим: "Свинья ты, вот ты кто!"
Я задумчиво шел по улице Тренгейт, как вдруг из Гимберова двора вылетело белое ядро, тяпнуло меня за лодыжку и исчезло столь же беззвучно, как и появилось. Я и оглянуться не успел, как оно, бешено работая короткими лапами, скрылось за аркой.
Я засмеялся. Вспомнил, только подумать! Но это повторилось и на другой день, и на третий, сомневаться не приходилось: фоксик специально поджидал меня в засаде. По-настоящему он меня ни разу не укусил — все ограничивалось чисто символическим жестом, — но ему явно было приятно видеть, как я подпрыгиваю, когда он цапает меня за икру или просто за отворот брюк.
Меня же даже радовала эта вендетта, которую объявил мне бойкий песик, лишь благодаря мне избежавший смерти. И смерти нелегкой. Ведь до неизбежного конца жертвы фосфорных отравлений долгие дни, а порой и недели мучаются от желтухи, постоянной тошноты и нарастающей тяжелой слабости.
А потому я благодушно терпел эти нападения, хотя — если вовремя вспоминал — и старался загодя перейти на другую сторону улицы. И оттуда нередко видел белого песика, затаившегося под аркой в ожидании минуты, когда ему вновь представится случай свести со мной счеты за зверское над ним издевательство.
Тимми, как я убедился, принадлежал к тем, кто не прощает».
К сожалению, не все истории кончаются так благополучно. Есть рассказы и о гибели животных, и о том, как трудно подчас ветеринару признать свое очевидное бессилие и вынести тяжкий приговор: забить скотину, усыпить собаку или кошку. Но даже эти рассказы, несмотря на их скорбный сюжет, исполнены не только любви ко всякой твари и сострадания к хозяину, но и смирения перед великим таинством смерти.
Любовь к животным никогда не преобладает у писателя над любовью к человеку. Тварь никогда не заслоняет собой творение и уж тем более — Творца. Иерархия ценностей преподносится ненавязчиво, но выстроена она четко. Потому и становится он своим среди людей традиционного воспитания — фермеров, жителей патриархальной английской деревни.
Прослужив около 40 лет сельским ветеринаром в Йоркшире, Джеймс Херриот словно подводит итог своей многотрудной жизни: «Мне вспомнились школьные дни и пожилой джентльмен, беседовавший с нами о выборе профессии. Он сказал: "Если вы решите стать ветеринаром, то богатым не будете никогда, но зато жизнь у вас будет интересная и полная разнообразия"».
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru