69488 (763227), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Другая и тоже памятная картина. Запорожский казак-полковник обнимается со стрелецким головой, звучат под звон гуслей и бандур слова:
- Москва и Киев - вместе навсегда!
Москва протянула руку помощи Украине, помогла ей избавиться от врагов - два народа-брата воссоединились. Как же не звучать весело в Грановитой палате голосам! Как было не вспомнить, что Киев златоглавый - "мати русских городов", что над могучим Днепром возвышается София Киевская, украшенная дивными мозаиками, которым не страшны года, - они вечно сияют на стенах древнего здания, сооруженного во времена Ярослава Мудрого. После долгого лихолетья Москва и Киев снова вместе - сбылось то, о чем мечтали многие поколения. Пир горой в Грановитой палате и поют во всех землях славу Богдану Хмельницкому и московские сказители, и киевские кобзари...
Перевернем еще одну страницу истории.
...В камзоле, шитом золотом, за столом сидит Петр. Большой кубок, имеющий форму орла, передается из рук в руки. И слышится радостный возглас:
- За Полтаву!
В Грановитой палате слышится родившаяся среди солдат и пошедшая гулять в народе фраза-поговорка: "погиб, как швед под Полтавой". Полтава была наиболее выдающимся эпизодом в долголетней Северной войне, которая завершилась закреплением за Россией части побережья Балтийского моря. Об этом мечтали многие поколения русских людей...
По старым обычаям женщины и дети не могли участвовать в приемах и пирах, которые устраивались в Грановитой палате. Но женщинам, конечно, хотелось посмотреть, как проходят праздничные церемонии. Для них в одной из верхних стен соорудили окно-тайник. Когда Петр Великий был еще ребенком, мать часто водила его в комнату над палатой и любознательный мальчик с интересом наблюдал, как проходят приемы. Когда же Петр стал взрослым, он покончил со старым обычаем и приказал, следуя западным обычаям, женщинам являться на все праздники и пиры.
...Внутри палата велика и вместительна - площадь ее чуть ли не пятьсот метров. Стены расписаны народными мастерами в конце прошлого века и напоминают палехскую многоцветную шкатулку. Работая в палате, палехские умельцы воспользовались описью сюжетов, составленной Симоном Ушаковым. Снаружи, украшенная гранеными белыми плитками известняка, она похожа на драгоценный ларчик. От граненых камней и получил парадный зал древнего Кремля название Грановитой палаты.
Когда выпадает удобный случай, я люблю побродить в одиночестве по Грановитой. Неяркое московское солнце играет на палехских фресках и заставляет оживать образы давних лет. Миражи минувшего встают перед глазами, начинают звучать голоса, которые некогда раздавались под этими сводами. Иллюзии одеваются в плоть, и я вижу, как сюда гордо входит Марина Мнишек, старающаяся уверить себя, что она здесь хозяйка, что эта палата принадлежит ей. Но блеск бриллиантов на ее одежде стоит немного... От Москвы не так уж далека Коломна, она ближе, чем от Варшавы старый Краков, где Мнишек решила стать женой человека, назвавшего себя сыном Ивана Грозного. В Коломне же есть башня, которая в совсем недалеком будущем будет нераздельна от Марины Мнишек. Народная легенда гласит, что в высокую кирпичную башню была заключена вдова Лжедмитрия, но еретичка-волшебница и тут обманула доверчивых москвитян: она обернулась птицей и вылетела через стрельницу на волю...
Я слышу сильный и чистый голос, произносящий сначала латинские, а затем и славянские вирши, звучащие несколько непривычно и неуклюже. Когда человек с умными и пронзительными глазами перестает читать, его окружают иностранные гости, стремящиеся побеседовать на своих родных языках с ученым москвитянином, слава об образованности которого дошла до далеких стран. Симеон Полоцкий, приглашенный вместе с самыми знатными людьми на прием в Грановитую палату, рассказывает иноземцам, какие построены палаты в селе Коломенском московскими мастерами; трудно на земле сыскать такую красоту - эти дворцовые сооружения напоминают "дом небесный". С удивлением слушают ритора, чувствующего себя своим человеком в Кремле, знающего всех собравшихся в Грановитой палате, напоминающего своим обликом европейского придворного поэта.
Грановитая палата помнит бесчисленные имена людей, переступивших ее порог, запечатлевших свои имена в истории...
* * *
Весь мир, принимая радиоволны, каждый день слушает бой часов на Спасской башне. С давних пор звучат в Москве кремлевские куранты, прожившие многовековую жизнь, заполненную бесчисленными событиями.
Все мы считаем часы простой, пожалуй малоинтересной, обычной вещью. Мы и вспоминаем-то о них только тогда, когда надо узнать время. Но так было не всегда. Перенесемся мысленно в глубокую старину. Столетиями ритм жизни определялся сменой дня и ночи, зимы и лета, полевыми работами, привычным аграрным календарем. Время исчислялось по солнцу, звездам, по перекличке петухов, по бесчисленным приметам, которые позднее были забыты.
Песочные или солнечные часы были скорее забавой, чем приборами для измерения времени. Рождение механических часов, в начале второго тысячелетия, явилось революцией в представлениях средневековья. Когда механические часы появились на Руси, их восприняли как удивительное и небывалое чудо, которое все - и взрослые и дети - cбегались смотреть и слушать. Сам великий князь Василий Дмитриевич приходил на площадь любоваться диковинкой. Древнерусские летописцы, как я уже говорил, отмечали только самые важные события, которые случались в жизни. Московский летописец уделил в хронике часам, установленным на Соборной площади, много места. Слушая звон часов, доносившийся даже в уединенную монашескую келью, писатель восхищенно отмечал: "Сей же часник наречется часомерье... не бо человек ударяше, но человековидно, самозванно и самодвижно, страннолепно". И добавил летописец с неподдельным восторгом, что это диво сотворено "человеческой хитростью", а также "преизмечтано и преухищрено". Новинка стоила, конечно, недешево, а деньги в ту пору на ветер не бросали, тратили расчетливо, скупо. Поэтому в летописи было также сказано, что заплатили мастеру "полтораста рублев". На эти деньги тогда можно было не только построить большой каменный дом, но и много лет жить безбедно.
Москва отыскала в Италии искусного архитектора Пьетро Антонио Солари. Под его присмотром и сложили русские мастера на старом основании Спасскую башню. Башня получилась на славу и поэтому на каменных досках по-латыни и славянской вязью была сделана горделивая надпись над воротами: "Иоанн Васильевич, божьей милостью великий князь Владимирский, Московский, Новгородский, Тверской, Псковский, Вятский, Угорский, Пермский, Болгарский и иных и всея России Государь, в лето 30 государствования своего сии башни повелел построить, а делал Петр Антоний Солярий, медиоланец, в лето от воплощения Господня 1491..." В 1636 году московский каменщик Важен Огурцов и его содруги возвели многоярусный верх с нарядным шатром. В Москву пригласили затем "аглицкой земли мастера часового и водяного взвода" Христофора Головея. Под началом Головея московские кузнецы собрали далеко видные башенные часы с колокольным боем. Время тогда делили не по суткам, а на дневное и ночное. Дневное время начиналось тогда, когда первый луч солнца падал на Спасскую башню, ночное же - с темнотою.
Сказочно красиво выглядел циферблат. Средняя часть, символизировавшая космос, была покрашена голубой краской и словно по небу располагались светлые жестяные звезды и золоченые изображения солнца и планет. Рядом с привычными нам арабскими или римскими цифрами стояли славянские буквы, обозначавшие числа. Стоит ли говорить о том, что эти часы составляли предмет гордости Москвы. Знатный путешественник Павел Алеппокий, наслышавшись о кремлевской диковине, записал в дневнике, что незадолго до его приезда в Москве имелись "чудесные городские часы, знаменитые во всем свете по своей красоте и громкому звуку своего большого колокола, который был слышен не только во всем городе, но и в окрестных деревнях, более чем на 10 верст".
Год за годом, десятилетия за десятилетиями отсчитывал время маятник, менялись часовщики, - механизм требовал постоянного наблюдения, опытного глаза, умелых рук. Случались и всевозможные происшествия. Поэтому, получая назначение, часовщик давал слово, как было сказано в старинном документе: "у дела на Спасской башне в часовниках не пить, не бражничать, зернью и карты не играть, и табаком не торговать, воровским людям стану и приезду не держать и с воровскими людьми не знаться". В этих словах мы слышим живую московскую приказную речь, звучавшую некогда у кремлевских стен.
Когда я гляжу на Спасскую башню, ставшую олицетворением столицы, то я всегда думаю, что она сродни среднерусскому небу, неторопливо плывущим облакам, туману, ползущему на рассвете с Москвы-реки, елям и березам, выращенным в наши дни у кремлевской стены. Без нее, как и без Ивана Великого, нельзя представить и старый, и новый московский пейзаж. Мало кто знает, что нижний главный массив башни имеет двойные стены, между ними находится каменная лестница.
Руку, читатель! Поднимемся по уступам, пройдем по кирпичам, на которые ступало не одно поколение. Башня имеет десять этажей. Когда вы поднимаетесь на самый верх, то перед вами открывается - вместе с хлынувшими потоками света - панорама Кремля, Красной площади, окружающих улиц, просторы реки, струящейся неизменно, как и в дни Юрия Долгорукого... Все изменили века, невозможно разглядеть семь знаменитых холмов, нет лесной и полевой дали, как при Иване Калите, но небо и вода - все те же. Они воплощают в себе вечность.
Народ всегда любил и почитал Спасскую башню, как святыню. Когда старинные куранты еще в прошлом веке начинали играть "Коль славен" и "Марш Преображенского петровского полка", все на площади снимали шапки. Через ворота было принято проходить в Кремль без шапки. Нарушителей народ незамедлительно наказывал. Через Спасские ворота отправлялись в поход полки, проходили торжественные народные процессии, триумфальные шествия, встречались знатные иноземные гости и послы. В особых случаях проход устилали дорогим красным сукном, украшали ветками вербы.
Много событий повидала Спасская башня, запомнившая и Петра Первого, и знаменитого архитектора Василия Баженова, Наполеона и его маршалов - в войну двенадцатого года она только по счастливой случайности избежала гибели. Менялись часовщики, ремонтировались и заменялись механизмы, но стрелки упрямо двигались. В Октябре семнадцатого года в Кремле шли бои. Была повреждена и Спасская башня. Второго ноября стрелка часов замерла на циферблате, умолк башенный бой.
По указанию В. И. Ленина кремлевский слесарь Н. В. Беренс отремонтировал часы. Ленин был этим очень доволен и назвал кремлевские куранты "главными часами государства". Московское время снова начало свой бесконечный бег, - в этом простом эпизоде было нечто, имеющее глубокое символическое значение.
Теперь, когда ты, читатель, услышишь, как звенят часы в Кремле, ты подумаешь, верно, о том, что это непросто сигналы точного времени. Нет, голос башни - голос минувших веков - заставляет нас думать и о грядущем.
Находясь в Кремле, нельзя не испытать особого волнующего чувства, которое мне хочется назвать чувством Москвы. Оно с трудом поддается определению, и истоки его кроются в очаровании Кремля, в гениальной полихромии его разновременных памятников, столько говорящих открытому душевному взору. Кремль строила вся страна, и теперь откуда бы вы ни приехали - из костромских или вятских лесов, из Киева или с Волги, Оки, Клязьмы, - вы почувствуете в нем родное и близкое. Вот фризовый поясок, охвативший белокаменное строение; он пришел сюда, конечно, из Владимирского Ополья, из суздальской полевой стороны. В умелой кладке другого строения чувствуется рука псковитян, которые были прирожденными каменщиками и умели строить так, что их стены могут смело соперничать с вечностью. Этот колокол привезен из Ростова Великого, чтобы напомнить Москве о звонах, несущихся на просторах озера Неро. А вот пушка, отлитая умельцами из Мурома на Оке. Но дело не только в земляческой сопричастности Кремлю.
Лев Толстой однажды заметил: "Глядя на Москву, каждый русский понимает, что она мать". Москва началась с Кремля, и поныне без кремлевских сооружений великий город даже нельзя представить. В обширной Москве много прекрасного, величественного, трогательного, удивительного, но Кремль, как говорят в народе, - всему голова. Стены его подобны магниту, тянущему к себе с неодолимой силой; удивительное волнение пробуждают в сердце башни - у каждой из них своя особая слава.
Кто из нас не любовался в Москве старыми ампирными особняками с колоннами и мезонинами, построенными в минувшем веке, отличающимися какой-то домашностью облика? Эти дома очень хороши и напоминают в современном городе случайно появившиеся на улице декорации к "Евгению Онегину": вот-вот выйдет оперный герой, пройдет семейство Лариных. Знаменитые московские усадьбы в городе, Сивцев Вражек и Собачья площадка - невозвратимая архаика... Кремль же непостижимым чудом органично вошел в современный урбанистический пейзаж, придав ему единственный и неповторимый облик. Все мы любим художественные гнезда - Кусково, Архангельское, Останкино... Чувство радостного и всепоглощающего волнения вызывают в нас давние стражи Москвы - монастыри-крепости Донской, Ново-Девичий, Симонов, Ново-Спасский... Но все это островки былого, напоминающего далекие и недостижимые миражи. Кремль же живет, он - настоящее, он - не видение, а явь. Его "зело пречудные палаты", как говорили в старину, и сегодня овеваются воздухом современности. Смотрильная башенка Теремного дворца и нынче глядит далеко вперед, груз былого не мешает ей быть по-детски наивной и веселой.
Владимир Маяковский, обращаясь к юному читателю, заметил: "Начинается земля, как известно, у Кремля". Уральский писатель Павел Бажов в одном из своих знаменитых сказов нарисовал картину того, как из самых отдаленных уголков земли приходят на Красную площадь в Москве люди, чтобы поклониться священным сединам Кремля. От древности до наших дней Кремль - олицетворение государственной мощи страны, раскинувшейся на необъятных просторах Европы и Азии. Придя на Красную площадь, мы невольно произносим поэтические строки: "Словно молоты огневые или волны грозных морей, золотое сердце России мерно бьется в груди моей".
Лучами разбегаются от Кремля улицы, во все стороны расходятся от Москвы дороги - к Волге, Днепру, Уралу, Сибири, к полярному кругу и знойным азиатским пустыням... Смысл и непреходящее значение Кремля в том, что он - вечное олицетворение государственности, символ страны, раскинувшейся от Балтики до Тихого океана.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://artyx.ru/artyx
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
