143210 (758427), страница 2
Текст из файла (страница 2)
От «обескорененных» индивидов — к «обескорененному» обществу. К началу 20-х годов социально-культурный кризис в России достиг своего апогея. По подсчетам демографов, гражданская война и сопутствовавшие ей бедствия (эпидемии, эмиграция, еврейские погромы, голод 1921 г.) унесли 15—16 млн. человеческих жизней. В стране царили разброд и анархия, что приводило к стремительному росту деклассированных элементов. Но именно в этот период им открылся небывалый исторический шанс: из того, кто был “никем”, стать “всем”. Политической силой, стимулировавшей этот процесс, явились коммунисты, большевики.
Большевики были единственной политической силой в России, которая не боялась ни социального хаоса, ни массового насилия со стороны деклассированных элементов. Более того, они сознательно использовали их как таран для разрушения “эксплуататорского общества”. Хотя официально русские коммунисты провозглашали своей главной социальной опорой рабочий класс, но фактически в глазах многих из них “пролетарий” (“бедный”, “обездоленный” и т.п.) был не так уж далек от люмпена. Да и идеология их хорошо соответствовала уравнительским потребностям маргиналов — “казарменный коммунизм”.
Эту модель общественного устройства большевики стали активно проводить в жизнь сразу же, как пришли к власти, — не только из-за ситуации чрезвычайного положения в период гражданской войны, но и потому, что это соответствовало их убеждениям. Правда, затем они были вынуждены отступить. Крестьянство было недовольно, что у них насильственно забирают хлеб, а у власти пока не хватало сил, чтобы подчинить их своей воле. Поэтому под нажимом Ленина была объявлена новая экономическая политика (НЭП), при которой был введен более умеренный “продналог”, дававший возможность крестьянам торговать частью своей продукции на рынке. Но прошло несколько лет, и НЭП был ликвидирован. Этот второй (и окончательный) переход к “казарменному коммунизму” был осуществлен Сталиным.
Сталин лучше других коммунистических лидеров понимал, на какой слой необходимо опираться власти, которая намеревается построить тоталитарный уравнительный социализм. Сам будучи типичным деклассированным человеком, он хорошо чувствовал психологию маргинала (хотя, естественно, не употреблял этого термина). Он знал, что “промежуточный”, культурно “обескорененный” человек подчиняется силе, способен к слепой вере, лишен нравственных принципов и потому может быть послушным и вместе с тем жестоким исполнителем, И он принимает меры, чтобы рекрутировать социальные низы в структуры власти.
После смерти Ленина был объявлен так называемый ленинский призыв в коммунистическую партию. Меньше чем через два года партийные ряды увеличиваются в пять раз. Какой контингент шел в партию, можно судить по такой статистике: даже среди делегатов XVI съезда ВКП(б) (1925г.) высшее образование имели лишь 5,1%, с низшим образованием было более 60%. Сталин сознательно стремился к тому, чтобы этот новый, люмпенский слой вытеснил более или менее образованную и реалистически мыслящую “старую гвардию”, связанную с Лениным. Уже к 1928 г. доля ленинских кадров в партии была менее 1%.
Маргиналов не надо было долго упрашивать примкнуть к власти — они сами рвались к ней. Она давала им ощущение своей значительности, сравнительно легкую и сытую жизнь, где надо было не работать, а командовать. И они шли — в партию, советы, профсоюзы, органы безопасности. Сельский люмпенский слой сыграл поистине решающую роль в осуществлении насильственной коллективизации крестьянства в конце 20-х начале 30-х годов. Сейчас это стало вполне ясным, когда в эпоху перестройки и гласности появились исследования на данную тему, воспоминания очевидцев, а также произведения художественной литературы. Именно “сердитое нищенство” при поддержке репрессивного аппарата власти сумело опять закрепостить русскую деревню — на этот раз в пользу тоталитарного социалистического государства. Сельские низы имели в коллективизации свой собственный интерес — пользовались имуществом зажиточных крестьян, занимали их избы, становились начальниками над своими односельчанами.
Коллективизация не только поставила крестьян в зависимое положение, но и открыла дорогу массовому перемещению крестьян в города для нужд индустриализации. Индустриализация проводилась полувоенными методами. На “большие стройки” направлялись огромные массы людей, которые жили и работали в крайне тяжелых, походных условиях. Все это были громадные перетряски общества, выбивавшие людей из привычных условий существования, из их социокультурных корней. Достаточно сказать, что если к началу 30-х годов в деревне проживало более 80% населения (и еще 10% — в небольших городах, близких к деревенскому образу жизни), то через какие-нибудь 30 лет соотношение кардинально изменилось — сельских жителей осталось лишь 40% против 60% городских, причем большинство последних жило в достаточно крупных городах.
К этому можно прибавить еще массовые репрессии в сталинский период, перемещение миллионов людей в концентрационные лагеря, дававшие государству практически даровую рабскую силу. Короче говоря, коммунизм в небывалых размерах расширил масштабы социально-культурного обескоренения в России. Создалось, по выражению американского историка М. Левина, “песчаноподобное общество” (“quicksand society”) — “целая нация становилась как бы деклассированной, одни опускались вниз, другие — наверх”.
Но люмпенизация общества достигалась не только макросоциальными перемещениями. Ту же цель преследовала культурная политика. Ее основная направленность состояла в уничтожении предшествующих культурных традиций — как национальных, так и мировых. Было предпринято жестокое наступление на религию. Отменялись религиозные праздники, священники арестовывались, церкви разрушались. В 1917г. в России было 78 тысяч только православных церквей (не считая католических церквей, синагог, мечетей). Через четверть века осталось меньше 100 церквей.
Нравственность заменялась теорией классовой борьбы. Хорошо и правильно было только то, что служило делу социализма и одобрялось властями.
Аналогичным образом обстояло дело в интеллектуальной и научной сфере. Марксизм объявлялся Единственно Верным Учением. Все остальное рассматривалось либо как небольшие ступеньки на пути к вершине Абсолютной Истины, либо как безусловные ложь и заблуждение, уводящие в сторону и потому достойные лишь вычеркивания из человеческой памяти. Под этим флагом развертывались беспрерывные кампании против “буржуазных” течений в философии, исторической науке, лингвистике и др. Запрещались целые отрасли научного знания — генетика, кибернетика, социология, психоанализ. Накладывалось табу на многие творения мировой и национальной художественной литературы. Этот сознательный курс на культурную изоляцию был призван формировать “нового человека”, то есть действительно не связанного с общечеловеческими традициями.
Не менее энергично коммунистическая власть стремилась выбить почву из-под ног человека в семье. Сначала, в 20-х годах, была предпринята попытка разрушить семью через проповедь “свободной любви” и отрицания значения брака. Затем от этого отказались и провозгласили необходимость жесткого сохранения формальных семейных устоев — вплоть до затруднения развода и уголовного преследования за совершение аборта. Зато семья оказалась под бдительным контролем государства. Женам не только разрешалось, но и предписывалось доносить на мужей, детям — на отцов. Воспитание детей совершалось по большей части в государственных яслях и детских садах. Отдавать туда детей для многих семей было просто необходимостью: политика в области зарплаты была построена таким образом, что мужчина один не мог содержать семью и женщина также должна была работать.
Вообще, главное звено всех усилий режима по созданию общества “обескорененных” людей состояло в деиндивидуализации человека, привязывании его целиком и без остатка к государственной колеснице — экономически, политически и культурно. Создавалась система, в которой конкретная личность значила нечто, лишь будучи встроенной в ту или иную государственную ячейку. “Пиво выдается лишь членам профсоюза”, как гласил лозунг, который мы встречаем в книге популярных советских писателей сталинского времени Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Другие писатели сравнивали советского человека с “винтиком” в механизме социалистического общества. Такой “винтик” не мог быть субъектом и творцом своей жизни по определению.
Но никакое общество не может строиться лишь на одних запретах и отрицании культурных традиций. Что же позитивного предложил коммунизм массовому человеку? Когда-то гениальный русский писатель Федор Достоевский в романс “Братья Карамазовы” создал образ Великого инквизитора — своего рода социалистического диктатора, который хочет привести людей к социальному благосостоянию ценой лишения их свободы. Великий инквизитор указывает три лозунга, которые увлекут за собой массы Чудо, Тайна и Авторитет. Большевики отвергали Достоевского и не интересовались им. Однако в своей политике они действовали (конечно, сами того не ведая) вполне по указанному рецепту.
«Чудо» состояло в сияющих перспективах построения принципиально нового общества. В коммунизме не только тот, кто был “никем”, должен был стать “всем”, но и из “ничего” изобреталось “все”. Это была широкомасштабная технократическая утопия. Предполагалось создать мир, в котором сложнейшие механизмы будут превосходить по своим функциям человеческий разум, а сами люди будут походить на хорошо отлаженные машины, действия которых будут всегда правильными и предсказуемыми.
«Сплошная электрификация», “тракторизация”, “химизация” и т.п. — эти лозунги сменяли один другой на протяжении всего коммунистического периода. Нельзя отрицать, что таким путем советской власти действительно удалось вовлечь значительные массы населения в процесс индустриализации, заразить их пафосом технического созидания. В одном из рассказов популярного советского писателя Василия Шукшина простой рабочий парень, подвыпив, кричит: “Верую! В авиацию, в механизацию сельского хозяйства, в научную революцию! В космос и невесомость! Ибо это объективно!.. Верую!”. Для многих подобное чувство было вполне искренним.
У нашего прославленного земляка, скульптора И. Шадра, есть знаменитая работа: «Булыжник — оружие пролетариата». Так вот, булыжником в той войне стали маргиналы (только, понятно, не у пролетариата, а у большевиков). Все негативные качества маргинальной психологии — оторванность от традиционных ценностей, тяга к деструктивным действиям как к самоцели и отсюда — психологическая готовность к насилию со всеми вытекающими отсюда последствиями — были сознательно поставлены на службу формирующемуся режиму и культивировались им. А ведь такой ход событий был не фатальным. Можно было направить эту энергию и в позитивное русло — маргиналы не были ублюдками, они всего лишь люди на перепутье. И маргинальная опасность не вечна, как не вечна болезненная ломка реформируемого общества. Грозный урок! Особенно нам, ныне живущим, — ведь и мы живем во времена реформ...
Социальная стратификация и проблема среднего класса современного российского общества
Официальная идеология утверждала, что в СССР отсутствовало социальное неравенство. После победы социализма в нашей стране якобы существовали два дружественных класса — рабочий класс и крестьянство, а между ними располагается рекрутируемая из их рядов прослойка - трудовая интеллигенция. Однако научный анализ социальных процессов в СССР позволяет усомниться в правоте данного утверждения.
И в начале 90-х годов в результате политики «перестройки» и вызванных ею к жизни негативных тенденций в жизни советского общества СССР прекратил свое существование, прекратило свое существование и советское общество. В результате распада СССР образовалось государство - Российская Федерация. Современное российское общество - это общество переходного типа. В нем осуществляется формирование социально-экономических и политических отношений нового типа, а вместе с этим осуществляется процесс интенсивного переструктурирования общества. Этот процесс связан с захватом и перераспределением собственности, борьбой за власть между старой и новой элитой, изменением оценки социального престижа различных видов деятельности, изменением ценностных ориентиров, формированием новых ориентиров, образцов и норм поведения.
В результате этих процессов в российском обществе складывается новая стратификационная система, в значительной мере аналогичная стратификационной системе западного типа, поскольку заметную роль в ней играют отношения частной собственности. Социологические исследования показывают, что в последнее десятилетие в российском обществе сформировался высший слой собственников, составляющий около 3% всего населения. Основную часть этого слоя образовала бывшая номенклатура, которая, занимая ключевые посты в экономике и политике, в результате приватизации легализировала свою функцию реального распорядителя и собственника средств производства. Другие два источника пополнения высшего слоя - дельцы теневой экономики и небольшая прослойка талантливой и удачливой научно-технической интеллигенции.
Около 80 % составляют низшие слои общества, уровень жизни большинства из которых находится за чертой бедности. Средний слой социальной пирамиды крайне тонок. Он исчисляется 17 % населения. В его состав входят средние и мелкие предприниматели, фермеры, работники аппарата управления, высшие слои научно-технической интеллигенции и сферы культуры. Они весьма отдаленно напоминают так называемый «средний класс» западного общества. Таким образом, профиль социальной стратификации в нашей стране крайне острый и это служит источником постоянной социальной напряженности, которая может привести к социальному взрыву.
В современных условиях в России наметилась тенденция формирования ряда социальных слоев, относящихся к среднему классу, - это предприниматели, менеджеры, отдельные категории интеллигенции, высококвалифицированные рабочие. Но эта тенденция противоречива, поскольку общие интересы различных социальных слоев, потенциально образующих средний класс, не подкрепляются процессами их сближения по таким важным критериям, как престиж профессии и уровень доходов.
Уровень доходов различных групп является третьим существенным параметром социальной стратификации. Экономический статус — важнейший индикатор социальной стратификации, ведь уровень доходов оказывает влияние на такие стороны социального статуса, как тип потребления и образ жизни, возможность заняться бизнесом, продвигаться по службе, давать детям хорошее образование и т.д.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
