185503 (745582), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

Судя по самым разнообразным данным — археологическим, этнографическим, искусствоведческим, историко-лингвистическим, — эта архаическая форма общественного сознания включала в себя в диффузном виде элементы нравственного, религиозного, эстетического характера, которые значительно позднее обособятся друг от друга и получат сравнительно автономное существование. Изначально же синкретическая форма ценностной ориентации улавливала в самом общем виде положительное и отрицательное значение для первобытного коллектива тех предметов и явлений действительности и тех собственных действий человека, которые играли наиболее существенную роль в его практической жизнедеятельности — в трудовом процессе и в процессе социальной консолидации. Первоначальные оценки имели поэтому расплывчато-обобщенный характер, обозначая лишь в целом то, что «хорошо», и то, что «плохо».

Подобная точка зрения сохранилась и на более поздних этапах развития человечества. Вспомним, что Библия, описывая процесс сотворения Богом природы, после каждого акта фиксирует оценку Творцом своего творения: «И сказал Бог, что это хорошо». Такая оценка выражает удовлетворение от сделанного, включающее и зарождавшееся эстетическое чувство, но имевшее гораздо более широкий и разносторонний смысл. Понятия, которые приобретут позднее специфический смысл — утилитарный, этический, религиозный (например, «полезное» и «вредное», «доброе» и «злое», «священное» и «дьявольское»), употреблялись первоначально как синонимы «хорошего» и «плохого», применяясь самым странным для современного сознания способом: в мифах древних народов солнце, свет именуются «добрыми», а ночь, мрак — «злыми», т.е. получают нравственную характеристику, а разного рода фантастические духи оцениваются утилитарно, как «полезные» и «вредные». Вместе с тем эти общие диффузные оценки заключали в себе, по-видимому, и эстетический оттенок: «полезное», «доброе», «священное» означало одновременно и «красивое», а «вредное», «злое», «враждебное» человеку казалось «уродливым».

Например, в мифе американских индейцев о Белом и Темном, изложенном в классическом исследовании Э. Тэйлора о первобытной культуре, солнечный бог Иускега выступает и как носитель всего полезного для человека: он научил людей добывать огонь, охотиться, выращивать хлеб, и как носитель добра, и как вызывающее восхищение воплощение прекрасного, а лунное божество Аатаентсик олицетворяет все вредоносное для людей, смертельное, злое и уродливое.

Аналогично аксиологическое содержание мифов других народов, населяющих самые разные районы земного шара: индусов, бушменов, эскимосов... Вспомним также, что в мифологии древних греков Аполлон совмещал множество различных функций, в их числе и функцию эстетическую.

Так и в онтогенезе: в своей известной книжке «Что такое хорошо и что такое плохо» В. Маяковский точно ориентировался на характер детского сознания, для которого оценки «хорошо» и «плохо» имеют общий, недифференцированный характер, содержащий и начинающий формироваться эстетический аспект, Но ребенок, подобно библейскому герою, еще не различает то, что «хорошо», и то, что «красиво».

Но и более того: в детстве каждого из нас, как и в детстве всего человечества, ценностное осмысление окружающего мира еще не отслоилось от его познания и от проектирования силою воображения мира несуществующего — оттого-то детское сознание в обеих масштабных ситуациях оперирует не абстрактно-логическими конструкциями, а художественными образами (в детстве человечества — мифологическими, в детстве отдельного человека — сказочными). Это значит, что мы имеем тут дело, так сказать, с «двойным синкретизмом» — и общепсихологическим, и внутриаксиологическим.

Действительно, если мы рассмотрим то, что в современном русском языке именуется красотой, или прекрасным (в древнерусском языке это называлось лепотой — отсюда современное «великолепный», или «красный» — скажем, «красноречие», «красный угол», «Красная площадь», «на миру и смерть красна»; «прекрасный» и означает «очень красивый»), то можно отметить, что изначально все эти понятия не имели чисто эстетического значения. Первобытное сознание (как и в наше время сознание ребенка) еще не различает разные аспекты ценности — «прекрасное» означало и «очень красивое», и «очень хорошее» в том или ином смысле. Отголоски подобного понимания сохранились и поныне. Мы и до сих пор говорим «прекрасная погода», «прекрасный поступок», выражаем одобрение словом «прекрасно» в смысле «хорошо» — это значит, что ценностное сознание зарождается у человека как синкретическое, недифференцированное переживание положительного или отрицательного значения для него тех или иных явлений, предметов, процессов, действий

2 этап – развитие эстетических представлений в русле философского знания (VI в. до н.э. – XVIII в. н.э.)

Однако в ходе развития культуры — и культуры человечества, и культуры каждого человека — ощущение положительного или отрицательного ценностного значения расслаивалось и осознавались специфические черты нравственной ценности, религиозной ценности, политической ценности, эстетической ценности, художественной ценности; соответственно начинала осознаваться возможность расхождения разных аспектов значения одного и того же предмета, явления, действия — вещь может быть, как выяснялось, полезной, но некрасивой, также как красивой, но бесполезной; манеры человека — изящными, а его поступки — подлыми; сам он — некрасивым, но благородным или очень красивым, но безнравственным; посланцем дьявола в облике обнаженной красавицы и посвятившим себя служению Богу калекой-уродцем (можно вспомнить, как подобные противоречия запечатлевались в искусстве — в средневековой живописи на мифологические темы, в контрастных образах королей и шутов у Д. Веласкеса, в противопоставлении Квазимодо и Феба в «Соборе Парижской богоматери» В. Гюго или Пьера Безухова и Анатоля Курагина, Наташи и Элен в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»).

Вместе с тем процесс осознания отличия красоты от пользы, добра, священности, истинности был связан с пониманием того, что в разных сферах бытия и культуры красота проявляется особенным образом: например, красота архитектурного сооружения имеет совершенно иную структуру, чем красота горного ландшафта, красота звездного неба совсем не похожа на красоту человеческого тела, а красота создаваемой ремеслом вещи — на красоту растения или животного — потому-то природные формы, попадая в искусство, радикально изменялись, как это можно увидеть в облике капителей древнеегипетских и греческих храмов, в растительных и зооморфных орнаментах у всех народов земного шара, в фольклорных изображениях растений, животных, человека...

Но уже пифагорейцы, а вслед за ними Платон стали искать те черты красоты, которые являются общими, инвариантными для всех ее конкретных и бесконечно разнообразных проявлений, желая понять, что представляет собой красота как таковая. Подобная постановка вопроса и оказалась собственно философской, ибо цель ее не выявление специфических приемов деятельности людей, стремящихся создавать красивые формы в той или иной области деятельности или же способность наслаждаться ими в той или иной области искусства, практической жизни, общения с природой, но постижение самой сущности красоты, в каких бы конкретных формах она ни проявлялась.

3 этап – выделение эстетики в самостоятельную науку (XVIII в. – настоящее время)

Дальнейший ход развития культуры привел к тому, что потребность познания сущности красоты заставляла обращаться к помощи разных наук, каждая из которых открывала какую-то сторону ее сложного, многогранного существования, функционирования и развития: так в XIX в. вычленился психологический подход к изучению красоты, социологический, педагогический, а в XX в. — и математический, и кибернетический, и теоретико-информационный, и культурологический...

Но хотя все эти подходы выявляют, и часто весьма успешно, разные грани целостного бытия, функционирования и развития эстетических ценностей, они неспособны, по самой их научной природе, осуществить целостный анализ эстетического как такового; между тем, потребность в таком анализе сохраняется в культуре, а удовлетворить ее способен только философский подход, философский уровень обобщения, который и свойствен эстетике в собственном и точном смысле этого понятия. Оттого появление всех частнонаучных «эстетик» не привело к ликвидации эстетики философской, а лишь обогатило спектр наук, изучающих эту сферу культуры.

И еще один фактор сыграл тут существенную роль — постепенное расширение предмета эстетики: если еще в начале прошлого века ее определяли обычно как философию красоты, то сейчас она рассматривается как наука о природе и закономерностях эстетического освоения действительности, ибо выяснилось, что «эстетосфера» не сводится к одной только красоте, но охватывает широкий спектр ценностных свойств реального мира и его художественного удвоения в творениях искусства — и возвышенное, и трагическое, и комическое, и разнообразные их модификации, сплетения и взаимопереходы.

Перед современной эстетикой возникла в этой связи важная и чрезвычайно интересная проблема строения эстетосферы культуры и закономерностей ее исторического развития — проблема, решение которой доступно только философскому на нее взгляду.

Аналогично в методологическом отношении сложился эстетический подход к изучению искусства. Отмечу, прежде всего, что эстетику уже с древнейших времен стали интересовать в культуре те особенности человеческой деятельности, которые обозначаются разными значениями одного и того же слова «искусство»: оно обозначает ведь и высокую степень мастерства во всех сферах деятельности людей (мы говорим о военном искусстве и дипломатическом искусстве, об искусстве хирурга, виртуозно делающего сложнейшие операции, и о шахматном искусстве), но то же слово обозначает и специфическую область творческой деятельности, которая создает художественные произведения — поэтические, музыкальные, сценические, пластические и т.п.; вместе с тем в часто употребляющемся выражении «литература и искусство» последний термин имеет еще более узкий смысл.

Хотя эстетическая ценность присуща всему, что мы называем «искусством», поскольку красота есть следствие искусности во всем, что бы человек ни делал, и органически присуща всем формам художественного творчества, к нему эстетика проявляет специальный интерес. Ряд авторов полагают, что эстетика изучает только искусство как наиболее последовательное выражение идеи прекрасного, хотя на самом деле это не совсем точно.

В истории культуры эта его сфера издавна и по сей день привлекает внимание целого спектра научных дисциплин, так и называющихся искусствоведческими. Каждая из них изучает определенный вид искусства (литературу, музыку, театр и все другие или целую группу искусств — изобразительные, сценические и т.п.) в двух плоскостях: исторической и теоретической. Теоретическое изучение каждой конкретной ветви художественно-творческой деятельности непосредственно соприкасается с изучением искусства эстетикой, и нередко, как уже отмечалось, последняя развивалась в недрах теории отдельных искусств. Однако такое теоретическое исследование только тогда приобретает эстетический масштаб, когда его проблематика выходит за пределы особенностей данного вида искусства (или данного семейства искусств), восходя на тот горизонт, на котором находят общие законы художественного освоения человеком мира, а затем и их специфические проявления в данной конкретной области искусства, — так вошли в историю эстетики «Поэтика» Аристотеля, «Трактат о живописи» Леонардо да Винчи, «О музыкально-прекрасном» Э. Ганслика, ибо коренное отличие эстетической теории, которое и придает ей философский характер, состоит в том, что предметом ее рассмотрения является целостное бытие искусства в культуре, т.е. сама сущность художественной деятельности и вытекающие из нее дифференцирующие силы, превращающие искусство в мир искусств (законы морфологии искусства).

Точно так же, как эстетосфера культуры становилась предметом изучения разных конкретных наук, и художественная деятельность входила в поле зрения широкого круга наук, поскольку они находили в искусстве проявление изучающихся ими сил и процессов; при этом оказывался возможным двоякий масштаб исследования — видовой, ограничивавший психологию искусства, социологию искусства, семиотику искусства каким-то одним видом художественного творчества, и общеэстетический, т.е. предполагающий рассмотрение данных свойств и процессов во всех искусствах. Понятно, что во втором случае эти науки непосредственно соприкасаются с эстетикой, но остаются принципиально от нее отличными формами конкретно-научного знания — именно потому, что каждая рассматривает их общий с эстетикой объект в какой-то одной плоскости, тогда как задача эстетики состоит в том, чтобы «видеть» эстетическое отношение в искусстве в его многосторонней целостности.

Такое «видение» не может возникнуть из простого суммирования той информации, которую добывают конкретные науки, только философское мышление эстетики способно теоретически смоделировать эту целостность. А это означает, что осмыслению подлежат здесь не произведения искусства сами по себе, и не психология творчества данного художника, или мастеров данного вида искусства, или вообще Художника, и не социальная детерминация его творчества, и не причудливая история восприятия, оценки и переоценки его произведений и т.п., а закономерности всего процесса порождения художественных ценностей, их образных содержательно-формальных характеристик, их реактивации в ходе сотворческого восприятия — переживания — осмысления произведений искусства, их роли в формировании сознания личности и в истории культуры.

Особое место и специфические функции искусства в культуре обусловливают взаимоотношения наук, изучающих культуру и искусство.

Вопрос №2. Эстетическое отношение к действительности

Место эстетического отношения в системе взаимодействия человека с окружающим миром

Человек вступает в различные по своему характеру отношения с окружающим миром, другими людьми. Среди наиболее важных и постоянных отношений можно выделить, как минимум, следующие.

1. Практическое (утилитарное), основанное на использовании; «потреблении» человеком, другой стороны, объекта отношения для реализации своих жизненно важных потребностей через посредство «распредмечивания», «расчленения» этого объекта.

2. Познавательное, связанное с постижением свойства объекта, формированием знания о нем;

3. Ценностное, смысл которого состоит в выявлении значимости объекта для человека.

Характеристики

Список файлов реферата