30159-1 (735258), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Реклама способствует внедрению завышенных потребностей, непригодных для данного общества. Ломка прежних потребностей, тесно связанных с обычаями и этническими культурами, приводит к разрушительным последствиям во всей системе привычных ориентаций и стремлений. Впрочем, подчас в культуру потребления с большой готовностью включается местная экзотика, также служащая целям престижного потребления и досуга. “Чудеса” Востока и Африки входят в реестр коммерческих доходных предприятий.
Если интересы самих ТНК оказываются вполне удовлетворенными видимым расширением потребления производимых ими продуктов, то это нельзя сказать ни об интересах широких слоев населения, ни об интересах общества в целом. Предлагаемый им образ жизни дорого стоит как в прямом, так и в переносном смысле. За него нужно расплвчиваться подчинением своей жизни и труда законам капиталистического производства. Которые оказываются гораздо более безжалостными, чем прежние тотемы, табу и религиозные запреты.
Распространяясь на различные сферы образа жизни, такого рода потребительские ориентации нередко сказываются весьма драматично не только в социальном, но и прямо в экономическом плане. Широко известный пример пагубности такого потребления, навязываемого массовой рекламой с использованием социально-психологических факторов, - деятельность швейцарской фирмы “Nestle”, пропагандирующей во многих странах мира искусственное кормление младенцев с использованием продуктов этой фирмы. Замена естественного вскармливания бутылочным приводит к значительному росту расходов на импорт, превышающим в ряде африканских и азиатских стран бюджет органов здравоохранения. Другим результатом такого навязанного потребления в условиях низкого уровня жизни становиться повышение уровня детских заболеваний. По ориентировочным подсчетам все это обходится развивающимся странам в сотни миллионов долларов. И это лишь один пример того, как культурно-психологические средства используются для усиления экономической зависимости.
2.2. Лингвистическая агрессия
Одним из главных факторов, содействующих все более широкому распространению в современном русском языке терминов иностранного происхождения и слов, являющихся производными от этих терминов, является процесс все более активного воздействия на российское общество западной культуры, который некоторые культурологи уже успели окрестить процессом “вестернизации”. Основными направлениями, на которых проявляется наиболее активное воздействие этого процесса, являются массовая культура, экономическая деятельность, или, как теперь все чаще говорят, “сфера бизнеса”, политика и информатика.
Что касается массовой культуры, то здесь процессу “вестернизации” русского языка активно содействуют средства массовой информации и, в первую очередь, газеты, журналы, радио и телепередачи, предназначенные для молодежи, т. е. для наиболее активной и наиболее чувствительной к внешнему влиянию части населения России. Откройте любой из современных молодежных журналов и буквально на каждой из его страниц вы обязательно найдете несколько терминов западного происхождения. В подавляющем большинстве это слова американского происхождения, причем характерные не столько для литературного языка, сколько для американской массовой культуры.
Мы уже начинаем привыкать к американизмам типа “шоумен”, “хит-парад”,“имиджмейкер” и т.п., которые в изобилии мелькают на страницах молодежных и других изданий средств массовой информации. Процесс, как говорил известный политический деятель нашего времени, пошел. И пошел активно. Вот только куда он нас приведет, этот процесс, если вовремя не поставить на его пути необходимые и действенные преграды?
Ответа на этот вопрос пока нет. Но совершенно ясно, что ничего хорошего для культуры русской речи дальнейшее развитие этого процесса не сулит. А ведь состояние языка и культуры речи всегда являлись индикаторами состояния общей культуры российского общества.
В сфере финансово-экономической деятельности влияние западной терминологии и ранее не свойственных для русского языка оборотов речи за последние годы также заметно усилилось. Причинами этого является повышенное внимание работников этой сферы к западным методам ведения деловых операций, а также появление в России большого количества различного рода учебных центров, факультетов и институтов, имеющих прозападную ориентацию в научно-методической области своей деятельности.
В результате этого в выступлениях и публикациях российских специалистов в области экономики и финансов, а также общественных и политических деятелей и, что особенно грустно, в речи телевизионных и радиокомментаторов мы все чаще встречаем не только западные экономические и финансовые термины, но и не свойственные русскому языку обороты речи типа “прайслист”, “бизнес-план”,“Горбачев-фонд” и т. п. Эти явления стали уже обыденными, и мы к ним уже, к сожалению, начинаем привыкать.
Что же касается информационной сферы нашего общества, то здесь широкое распространение англоязычных американских терминов наблюдается в сфере публикаций в области информатики и вычислительной техники. Особенно сильно это проявляется в области программного обеспечения. Процесс этот начался еще в начале 70-х годов, когда в СССР было принято решение о проведении широкомасштабных работ по созданию Единой системы электронных вычислительных машин (ЕС ЭВМ). Проведение этих работ было связано с необходимостью использования большого количества англоязычной технической документации по вычислительной технике, разработанной иностранными фирмами. При этом происходило интенсивное заимствование многих англоязычных терминов, которые стали все более широко употребляться в технической документации, а также в статьях и монографиях, издававшихся на русском языке, часто вытесняя при этом многие использовавшиеся ранее русские термины.
В последующем процесс все более широкого использования терминов американского происхождения в научной и технической литературе по вычислительной технике и информатике продолжался, а в журнальных и газетных публикациях по этой проблематике — даже стал нарастать. В настоящее время эта тенденция сохранится.
Если проанализировать причины этого явления, то их можно разделить на две основные группы. Первую из них составляют причины объективного характера, обусловленные спецификой самого процесса развития средств вычислительной техники и информатики. Общеизвестно, что по целому ряду направлений этого развития лидерство здесь в последние двадцать лет захватили и удерживают американские компании, которые контролируют большую часть мирового рынка средств информатики. Именно они и задают сегодня тон в формировании и распространении новых терминов и профессиональной лексики в данной области. Эти термины становятся сначала стандартами “де-факто”, а затем в ряде случаев — и стандартами “де-юре”, получая свое закрепление в рекомендациях международных организаций по вычислительной технике и информатике.
Вторую группу причин составляют причины субъективного характера, не обусловленные объективными закономерностями мирового процесса научно-технического развития. Одна из них заключается в том, что в последние годы в России появилась и продолжает сохраняться своеобразная мода на использование американских терминов в технической литературе по вычислительной технике и информатике. Наиболее часто этой моде следуют молодые авторы, которые используют иностранную терминологию в своих работах не столько для того, чтобы осветить существо рассматриваемой проблемы, сколько для демонстрации своей эрудиции и знакомства с зарубежными публикациями. В связи с этим хочу напомнить о хорошо известном случае, когда выпускник одного из наших ВУЗов поступая на работу в своей анкете написал: “Владею английским в объеме ОС ЕС”.
Существенно в меньшей степени следуют этой моде более зрелые ученые и специалисты, публикующие свои работы в солидных научных изданиях. Хотя справедливости ради необходимо отметить, что иностранная терминология постепенно проникает и в эти издания.
Так или иначе, но и здесь мы сегодня имеем дело с процессом “американизации” нашей технической терминологии. Если же учесть то обстоятельство, что техническая культура составляет значительную часть общей культуры общества, то можно сделать вполне обоснованный вывод о том, что этот процесс безусловно оказывает свое воздействие и на общую культуру российского общества.
2.3 Что несет вестернизация отечественной культуре?
Вхождение России в единый "общеевропейский дом", в некую единую мировую цивилизацию — такую задачу поставила перед страной нынешняя власть. В результате мы наблюдаем небывалую в истории страны полную ориентацию правящей элиты лишь на нормы западной цивилизации.
Характерной чертой сегодняшней тотальной вестернизации является ее сознательно-организованный характер. Твердо провозглашается задача внедрения в общество западных ценностей (прежде всего норм предпринимательства). Традиционные ценности отечественной культуры объявляются глубоко устаревшими и вредными.
Особенно форсированной вестернизации подвергается система воспитания и образования. И это понятно. Базовые ценности общества, стандарты и нормы деятельности, правила поведения и т.д. передаются новым поколениям через систему воспитания и образования, и таким образом гарантируется сохранение самобытности культуры.
Вслушаемся в тон жестких директив современных западников. "Русская народная сказка глубоко противостоит ценностям либерализма и вообще цивилизации. Она несет идею догосударственной, крестьянской утопии, глубоко антипрагматична. Сегодня стоит неотложная задача создать целый пласт отечественной литературы для самых маленьких и для детей, ориентированный на модели, сложившиеся в либеральной цивилизации". Ставится задача создания литературы, "раскрывающей историю человечества как историю становления и развития рынка. Вестерны, воплотившие ценности индивидуализма и либерализма, стоило бы показывать по утрам каждое воскресенье на телевидении и распространять в видеопрокате".
Культурная экспансия Запада, агрессивное наступление массовой культуры на современное общество столь очевидны, что не требуют особых доказательств. Однако речь идет не только и не столько о дурном заимствовании. Проблема гораздо шире. Сегодня мы вновь вынуждены задавать себе вопрос: можем ли мы рассматривать ценности западной цивилизации как некое совершенство, или сами эти ценности должны быть пересмотрены. Следует ли России всецело ориентироваться на образцы современного западного опыта? Наконец, в условиях агрессивной вестернизации особую актуальность приобретает вопрос о специфике перенесения западного опыта на российскую почву в предшествующей истории, вопрос о том, как принимала и усваивала Россия западноевропейские идеи прежде.
Нынешняя правящая элита и обслуживающие ее "команды" пытаются представить вестернизацию как продолжение европеизации России. Ссылки на петровскую эпоху становятся хорошим тоном. Однако примеривание на себя петровского кафтана — опасное занятие...
Каков же был истинный характер петровской европеизации? В настоящее время в науке утвердилась точка зрения, что петровские преобразования не означали радикального разрыва с прошлым, не разорвали культуру России надвое. Еще В.О. Ключевский считал петровскую европеизацию обусловленной чисто государственными и прежде всего внешнеполитическими потребностями ("Война привела его и до конца жизни толкала к реформам"). Осознавая главную угрозу России со стороны Запада, основной смысл европеизации Петр видел в повышении военной и экономической мощи государства как гарантий его независимости. И в этом смысле европеизация спасла Россию от Европы. Петр отнюдь не ставил задачу тотального перенимания западных ценностей, его заимствования не подавили культурного своеобразия России, носили исключительно выборочный характер. От западной культуры усваивалось лишь технорациональное, промышленное, все то, что прежде всего способствовало успешному решению внешнеполитических задач, позволяло адекватно ответить на вызов Запада. Далеко не случайно Петр "оставался рассеянным, безучастным зрителем, когда ему показывали другие стороны европейской жизни".
И последующая европеизация России не привела к стиранию этнокультурного своеобразия. Русское общество оказалось способным критически переосмысливать и трансформировать чужой опыт, нейтрализовывать его негативные последствия, превращать всякое заимствование в нечто свое:
"... Начался двойной процесс в русском уме. С одной стороны, он заметил, что не весь запас усвоенных им идей так, целиком и может быть приложен к русской действительности, что некоторые из этих идей имеют местную окраску, что они не должны пропасть, но измениться при их приложении к русской действительности. Мы начали критически относиться и к идеям западноевропейской цивилизации.
С другой стороны, мыслящий человек заметил, что на новорасчищенной почве нельзя прямо сеять эти идеи, что можно продолжить работу, посредством которой русские нравственные обычаи и понятия были бы приспособлены к тем идеям, на которые должен стать созидаемый порядок русской жизни".
Отмеченная особенность восприятия и усвоения западного опыта в предшествующей истории сегодня должна быть учтена в полной мере.
Неверно, что в результате петровской европеизации часть русского общества (дворянство) полностью переориентировалась на ценности иной культуры, стала иностранцем в собственной стране. Говорить о появлении в русской культуре, начиная с Петра I, двух противоположно направленных субкультур — значит принимать форму за суть. Различия между культурой образованного общества и культурой народа (не затронутой европеизацией) имели чисто количественный, а не сущностный характер. Основные западные ценности — индивидуализм, идеалы предпринимательства и т.д. — находились вне ценностных мотиваций русского дворянства (отвергала западную "буржуазность" и русская интеллигенция). Вся ментальность, вся "картина мира" дворянина были никак не затронуты "онемечиванием". Жизнь дворянина, вся система его воспитания и образования в соответствии с ценностными нормами и стандартами общества неразрывно связывали дворянство с традиционной культурой, о чем красноречиво свидетельствует русская классическая литература и прежде всего дворянская мемуарная литература.
Александра Толстая в своих воспоминаниях об отце рисует типичную картину жизни русского дворянства: "Жили спокойно, не торопились, ездили на перекладных сотни верст, думали, читали, жгли свечи... Никто не страдал от медленности передвижения, снежных сугробов, метелей, отсутствия ванн, оторванности от городской цивилизации. В помещичьих усадьбах вечно толпились странники, юродивые, богомольцы, суетились приживалки, под праздники в красных углах теплились лампады, родители почитались, вообще жилось хорошо и спокойно" .
Иностранные языки, европеизированный быт, одежда, правила этикета лишь имитировали стандарты западной культуры, но при этом психический стереотип, весь строй внутренней жизни образованного общества "оставались неизменными и представляли собой матричное воспроизводство стабильных норм и эталонов, содержащихся в ядре культуры". Нынешний опасный раскол общества на людей, исповедующих исключительно западные ценности, и "старых русских", ориентированных на традиционные базовые ценности социума, не имеет аналогий в предшествующей истории страны.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
