96785 (703134), страница 4

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 4)

Генеральный секретарь МИД Франции А. Леже в беседе с американским послом У. Буллитом 7 сентября заявил, что французское правительство считается с возможностью оккупации Красной Армией части Польши и в этом случае «гарантия, данная Польше, будет, естественно, и против СССР». Более того, этот высокопоставленный чиновник дал понять американскому дипломату, что если СССР нападет на Польшу, то Париж и Лондон будут рассматривать эти действия «как акт войны» против Франции и Англии.

Однако в правительстве Франции возобладала более взвешенная и осторожная точка зрения.

16 сентября премьер-министр Э. Даладье, ставший 13 сентября одновременно и министром иностранных дел, направил следующую инструкцию французским представителям за границей: «Пока существует возможность эволюции советской политики и СССР сохраняет позиции между двумя блоками воюющих держав, мы должны не противодействовать такой позиции».

Боевые действия верхмата развивались стремительно. Сопротивление польской армии было сломлено. 8 сентября германские немецко-фашистские войска окружили польские силы восточнее Варшавы и вышли на линию Львов, Владимир-Волынский, Брест, Белосток, продвинувшись восточнее линии, определенной секретным протоколом к советско-германскому договору от 23 августа 1939 г. Польские войска еще оказывали сопротивление в Варшаве, в крепости Модлин и в некоторых других пунктах, но организованная оборона польской армии рухнула. В этих условиях советское правительство приняло решение осуществить ввод частей Красной Армии и в восточные районы Польши.

Берлин с самого начала военных действий в Польше был заинтересован, если не втянуть СССР в войну на стороне Германии, то подтолкнуть его к осуществлению ввода частей Красной Армии на польскую территорию. Уже 3 сентября 1939 г. Риббентроп предложил СССР ускорить ввод советских войск в Польшу. 10 сентября германский посол в Москве Ф. Шуленбург телеграфировал в Берлин, что Москва выжидает более благоприятного момента, когда Польша в результате действий верхмата будет «разваливаться на куски». В ночь на 17 сентября Шуленбург был в Кремле у Сталина, который согласовал с германским послом заявление советского правительства в связи с вводом частей Красной Армии. По настоянию Шуленбурга из советского документа было исключено упоминание о германской агрессии и о германской угрозе населению Западной Белоруссии и Западной Украины.

17 сентября в 3 часа ночи заместитель народного комиссара по иностранным делам В.П. Потемкин вызвал польского посла В. Гжибовского и зачитал ему ноту советского правительства. В этом документе говорилось, что война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства, которое фактически распалось. В результате военного поражения Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Кроме того, указывалось в ноте, советское правительство решило ввести свои войска в восточные районы Польши и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии. Текст ноты с препроводительным письмом Молотова был разослан послам и посланникам государств, имеющих дипломатические отношения с СССР. В письме содержалось сообщение о решении Советского правительства проводить политику нейтралитета. Одновременное принятие решения о вводе частей Красной Армии в Польшу и о нейтралитете СССР в начавшейся войне имело принципиальное значение, поскольку подчеркивало, что советская военная акция в Польше имеет ограниченный характер и не означает вступление Советского Союза в войну.

Вступление советских войск на польскую территорию было тщательно подготовлено. В начале сентября народный комиссариат обороны и генеральный штаб Красной Армии осуществили ряд мер по повышению боевой готовности войск. В приграничных округах проводились сборы командиров запаса, осуществлялось развертывание частей и соединений по штатам военного времени, на советско-польской границе создавалась группировка войск, усиленная танковыми частями, для осуществления планируемой операции. Позднее в советской историографии ввод частей Красной Армии получил название «освободительного похода». Однако современники воспринимали эту акцию правительства СССР как военную операцию на территории враждебного государства. В центральных газетах за 19-21 сентября публиковались сводки о военных действиях Красной Армии в Польше, в которых указывалось, что советские войска «отбрасывали» части польской армии, разоружали польские части, брали в плен польских военнослужащих, захватывали военные трофеи.

В период действий Красной Армии в Польше с германским командованием были согласованы рубежи продвижения советских войск, на некоторых направлениях для установления контактов с командирами частей верхмата направлялись советские офицеры связи. 18 сентября было подписано германо-советское коммюнике о действиях советских и германских войск в Польше. В этом документе говорилось, что действия советских и германских войск «не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез с интересами Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении». Коммюнике подчеркивало, что задача советских и германских войск состоит в том, чтобы «восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенное распадом польского государства и помочь Польше переустроить условия своего государственного существования».

Вступление Красной Армии в восточные районы Польши вызвали многочисленные комментарии во французской прессе. Общественное мнение Франции было встревожено. Многие французы считали, что проводимая Москвой акция свидетельствует о предварительном сговоре СССР и Германии о разделе Польши, об углубленном советско-германском сотрудничестве. В письме к В.П. Потемкину от 18 октября Я.З. Суриц писал: «Утвердилась уверенность (в политических кругах Парижа. - И.Ч.), что наша интервенция в Польше была заранее согласована с Германией и находится в неразрывной связи с пактом о ненападении».

Однако оценки, касающиеся ввода частей Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию, не были единодушными. Некоторые политические деятели делали «логический вывод»: Франция вступила в войну во имя защиты союзной Польши, Советский Союз «напал» на Польшу, следовательно, СССР вступил в войну на стороне Германии, и Франция должна объявить войну Советскому Союзу. Польское правительство пыталось воздействовать на правительства Франции и Англии и побудить их к решительным действиям против СССР. Министр иностранных дел Польши Ю. Бек сообщил в Париж и Лондон, что его правительство рассчитывает на твердую позицию Франции и Англии по отношению к Советской России. Польский посол в Париже Ю. Лукасевич выяснял позицию Франции в отношении намерения польского правительства объявить «состояние войны» с СССР. Правительство Даладье, однако, проявило осмотрительность и отвергло предложения экстремистов. Лукасевичу было указано, что объявление войны Советской Россией «поставило бы в исключительно трудное положение Париж и Лондон, которые хотят избежать осложнений и не смогут последовать за польским правительством».

1. сентября премьер-министр Франции Э. Даладье пригласил на беседу советского полпреда Я.З. Сурица. Глава французского правительства заявил, что в действиях СССР в Польше «он усматривает кричащее противоречие с ранее объявленным нейтралитетом». Далее Даладье сформулировал ряд вопросов, которые он просил передать в Москву. Беседа свидетельствовала о желании главы французского правительства разобраться со сложившейся ситуацией и выяснить намерения советского руководства.

2. сентября в пространной телеграмме в Москву Суриц писал:»Что касается реакция на нашу интервенцию в Польшу, то уже сейчас с известной долей уверенности можно сказать, что французское правительство никаких «выводов» сейчас не делает и будет занимать выжидательную позицию». По мнению полпреда, французы «будут крепко цепляться за объявленный нами нейтралитет и будут избегать всего, что способно нас из него вывести».

19 сентября Даладье в телеграмме в Москву обязал Пайяра попросить встречи с Молотовым и спросить объяснения последних акций советского правительства. Предлагалось также в осторожной форме задать главный вопрос: вступление советских войск в восточные районы Польши имеет целью оказать покровительство этническому меньшинству населения или же СССР стремится получить особую позицию при последующем решении всей польской проблемы? Молотов не принял Пайяра. Беседу с ним вел В.П. Потемкин. Заместитель наркома иностранных дел заметил французскому дипломату, что цели советской политики достаточно разъяснены официальными заявлениями правительства СССР. «Мне не известно, - заявил далее Потемкин, - сочтет ли оно (советское правительство - И.Ч.) вообще необходимым давать кому бы то ни было объяснения по поводу своей внешней политики. Политика СССР вполне самостоятельна, правительство отчитывается в ней только перед своим народом». Столь резкий ответ, необычный в дипломатической практике, не был случайным.

26 сентября, в телеграмме советскому полпреду в Лондоне И.М. Майскому, В.М. Молотов изложил основы внешнеполитического курса СССР в сложившейся военно-политической обстановке в Европе и дал указания изложить эти положения английскому правительству. Нарком иностранных дел подчеркнул, что «СССР остался и думает остаться нейтральным в отношении войны в Западной Европе». Судьба Польши, указывалось в телеграмме, зависит от многих факторов и противоречивых сил, учесть которые в настоящее время невозможно. Молотов подчеркнул, что принципы внешней политики СССР остаются прежними. Что касается советско-германских отношений, то они определяются пактом о ненападении и последующими опубликованными документами.

На следующий день в телеграмме полпреду СССР в Париже Молотов обязал Сурица изложить французскому правительству советскую позицию в соответствии с указаниями Майскому. Далее в телеграмме говорилось: «...Прошу при встрече с Даладье заявить, что в Москве оскорблены тоном его вопросов, которые напоминают допрос, недопустимый обычно в отношениях с равноправными государствами».

Позиция советского правительства была обозначена четко и категорично: Москва не намеревалась обсуждать польскую проблему с Францией или Англией. Все вопросы, касающиеся судьбы Польши, правительство СССР собиралось согласовывать лишь с Берлином.

Характеристики

Список файлов реферата