96785 (703134), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Более того, наступление французских армий было практически остановлено в тот же день, когда оно началось. 9 сентября генерал подписал «личную инструкцию № 1», адресованную командующему войсками на Северо-Западном ТВД. Документ начинается фразой, которая звучит весьма многозначительно: «Продолжая начатые операции, следует думать о будущем». Далее в директиве говорится: «Необходимо теперь же признать, что польская армия не сможет закрепиться на Нареве и Висле. Какие бы дипломатические маневры ни будут предприняты, надо рассматривать последствия этого в военном плане». Далее Гамелен высказал предположение (справедливые - И. Ч.), что главные силы Германии, освободившись в Польше, могут повернуть на Запад, против Франции, которая будет вынуждена «использовать все силы в этой решающей схватке». Чтобы предупредить развитие событий, Гамелен предлагает укрепить занятые позиции на фронте с Германией, ускорить организацию обороны на других участках фронта, укрепить противовоздушную оборону войск.
Решение французского главкома было одобрено на первом заседании верховного совета союзников, которое состоялось 12 сентября, в небольшом городе Абвиль на северо-востоке Франции. В работе этого высшего военно-политического органа франко-английской коалиции приняли участие Э. Даладье, Н.Чемберлен и представители военного командования Франции и Англии. В ходе дискуссии участники встречи пришли к выводу, что «союзники ничего не могут предпринять для того, чтобы помешать оккупации Польши». Э. Даладье и Н.Чемберлен признали, что проводимые французскими войсками операции с ограниченными целями не имеют смысла, что организация крупномасштабных боевых действий по прорыву линии Зигфрида требует сосредоточения значительных сил и средств. При обмене участники совещания подчеркивали, что необходимо «беречь» французскую армию.
В отношении боевых действий на франко-германском фронте верховный совет союзников принял следующие решения: «Не проявлять поспешности в осуществлении крупномасштабных наземных операций: ожидать максимального увеличения боевых средств; воздерживаться от значительных воздушных операций, которые могли бы вызвать ответные удары германской авиации... Мы не можем много сделать для Польши, но на Западном фронте будет одержана победа над Германией». Смысл этого решения был предельно ясен: помощь Польше практически прекращалась и эта союзная держава была обречена на поражение.
В тот же день после окончания совещания в Абвиле французский главнокомандующий подписал «Личную и секретную инструкцию № 4», адресованную командующему войсками на Северо-Восточном ТВД генералу Жоржу. «Общая ситуация, сложившаяся в результате военных событий, развернувшихся в Польше, снимает с нас необходимость обеспечивать базу для возможного наступления на линию Зигфрида, что может усилить опасность для французской армии».
14 сентября генерал Гамелен направляет польскому командованию специальное послание, которое свидетельствует, что французский главнокомандующий преднамеренно скрывал от своего союзника подлинный смысл решения, принятого в Абвиле. В этом послании говорилось: «Последнее заседание верховного совета определило твердую решимость Франции и Великобритании обеспечить Польше всю возможную помощь. Формы этой помощи намечены совместно с нашими британскими союзниками после тщательного анализа общей обстановки. Я могу Вас заверить, что ни одна из возможностей прямой помощи Польше и ее армии не будет оставлена без внимания».
Никакой помощи Польша не получила, польская армия была разгромлена. Французские дивизии, подошедшие к линии Зигфрида, замерли в бездействии.
30 сентября на КП командующего 2-й группой армий генерал Жорж дал указание отвести французские войска с позиций, занятых в предполье линии Зигфрида. 3-4 октября это отступление было осуществлено и французские войска укрылись за укреплениями линии Мажино. 16 октября немцы начали выдвижение своих частей и вышли на франко-германскую границу, но дальнейшие наступательные действия не предпринимали. Так закончилось это наступление французских войск, которое должно было свидетельствовать о якобы подлинных намерениях Франции и Англии оказать помощь гибнущей Польше.
Каковы же были причины бездействия и пассивности французского командования? Современники и историки единодушны в том, что на франко-германском фронте соотношение сил было в пользу французской армии. По данным западно-германского исследователя Б. Мюллер-Гиллебранда, немецкая группа армий «Ц», на которую возлагалась оборона на западе Германии, была развернута в составе 31 2/3 дивизий. С началом войны она была усилена соединениями резерва и к 10 сентября насчитывала 43 2/3 пехотных дивизий. Из этого количества около 16 дивизий находились в 5-й армии, которая была сосредоточена по границе с Голландией, Бельгией и Лоюксембургом. На франко-германской границе протяженностью в 483 км находилось две немецко-фашистские армии, в которых имелось 24 дивизии. По-существу в группе армии «Ц» не было танков.
Сам Гамелен утверждал, что французская армия в начале сентября располагала 85-ю соединениями. Для наступления в Сааре можно было использовать 40 дивизий.
Докладывая на заседании военного комитета 8 сентября, Гамелен сообщил, что французское командование располагает большими резервами, в том числе: 70 полками резерва артиллерии (по словам Гамелена, «единственная в своем роде группировка, каких не имеется ни в одной другой стране»), 40 пулеметными, 36 батальонами танков. На Нюрбергском процессе В. Кейтель и А.Йодль в своих показаниях говорили, что в 1939 г. верхмат не мог вести войну на два фронта. Германские историки и мемуаристы единодушно утверждают, что наступление французской армии в сентябре 1939 г. могло поставить Германию на грань катастрофы и, во всяком случае, изменить ход начавшейся второй мировой войны.
Уже после окончания второй мировой войны, оправдываясь за отказ Франции оказать существенную помощь Польше, Гамелен в письме к военному историку полковнику Гутару писал, что французская армия не могла предпринять операции по прорыву линии Зигфрида, поскольку не имела в начале сентября тяжелой артиллерии и боеприпасов к ней. По мобпланам артиллерийские части прорыва могли сосредоточиться на фронте лишь на 20-й день мобилизации. Гамелен считает, что он не мог идти на риск штурма линии Зигфрида без соответствующей артиллерийской поддержки. Утверждения французского главкома встречали серьезную критику историков. Во-первых, многие исследователи считают, что французский генеральный штаб преувеличивал мощность линии Зигфрида. Во-вторых, вызывает удивление тот факт, что тяжелая артиллерия находилась до мобилизации далеко от зоны наиболее вероятного ее использования.
Военные историки приходят к заключению, что решительные действия французских войск на франко-германском фронте могли бы принести успех. Генерал А.-М. Шассен в своей «Военной истории второй мировой войны» пишет: «С момента объявления войны французская армия имела шансы прорваться через линию Зигфрида в то время, как главные силы германской армии были заняты в Польше». Такого же мнения придерживается Ж. Шастене. «Если бы в тот период, когда все подлинно боеспособные силы врага были задействованы в Польше, мы сумели бы предпринять широкое наступление с целью отрезать Рурский бассейн от остальной Германии, успех этой операции был весьма вероятен».
Трудно, безусловно, безоговорочно утверждать, что наступление армии в Сааре привело бы к поражению Германии. События в Польше развивались стремительно, и слабое сопротивление польской армии германскому нашествию было очевидно. Но, несмотря на быстротечность военных действий в Польше, существовала прямая целесообразность наступления французской армии.
Совершенно очевидно, что если правительства Англии и Франции не использовали благоприятную стратегическую обстановку и не предприняли активных боевых действий против фашистской Германии, то в основе подобных решений лежали политические мотивы. Генерал Бофр, рассматривая действия командования французской армии в период польской кампании верхмата, приходит к выводу, что «в политических установках следует искать причины полнейшей бездеятельности войск нашего Лотарингского фронта».
В советской историографии сложилось мнение, что Англия и Франция не помогли Польше потому, что она лежала на пути фашистской Германии на Востоке, что они готовы были демонстрировать свою пассивность, чтобы убедить руководство третьего рейха, что продолжение агрессии в сторону Советского Союза не встретит с их стороны противодействия. Для такой точки зрения имеются основания, и она может быть принята в качестве научной гипотезы.
Заключение советско-германского пакта о ненападении поколебало позиции сторонников сговора с Германией на антисоветской основе, хотя надежды на такой сговор все же оставались. 16 сентября в телеграмме в НКИД полпред СССР во Франции Я.З.Суриц отметил, что французское командование бережет силы армии, но делает предположение, что эти силы «охотно были бы поставлены в расположение любой антисоветской коалиции».
Гитлер и его окружение легко разгадали замыслы Англии и Франции. Они были уверены, что западные союзники не предпримут каких-либо активных действий против Германии. На этом строились все расчеты фашистского руководства. 28 августа начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер сделал интересную запись в своем дневнике следующего содержания: «Фюрер не обидится на Англию, если она будет вести мнимую войну». Через три дня накануне начала войны Гальдер вновь записывает: «Фюрер спокоен... он рассчитывает на то, что французы и англичане не вступят на территорию Германии».
Поражение Польши ухудшило стратегическое положение Англии и Франции. Они лишились единственного союзника на Востоке, с которым были связаны договорными обязательствами. Германия на какое-то время устранила вероятность ведения войны на два фронта. Оккупировав польскую территорию, гитлеровская Германия получила дополнительные сырьевые и промышленные ресурсы для продолжения войны против англо-французской коалиции. Вооруженные силы третьего рейха, получившие опыт ведения войны, начали подготовку операции на Западе.
Англо-французские союзники потерпели крупное политическое поражение. Они показали всему миру подлинную цену своих «гарантий» союзному государству. Нейтральные страны Западной Европы, которые тяготели к англо-французскому блоку, потеряли доверие к политике Англии и Франции. Быстрый разгром Польши обострил страх перед гитлеровской агрессией в малых странах, правящие круги которых пытались лавировать между воюющими державами, но в их политике усилилась тенденция к сближению с фашистской Германией.
Нападение нацистской Германии на Польшу не было неожиданностью для советского руководства. Советско-германский пакт от 23 августа 1939 г. и секретный протокол к нему решили судьбу Польши, разделив ее на «сферы интересов» Германии и СССР.
В секретном дополнительном протоколе указывалось, что линия, разделяющая сферы интересов Советского Союза и Германии будет проходить по рекам Нарев, Висла и Сан. Вопрос о существовании независимого польского государства должен быть решен позднее по согласованию сторон, «в порядке дружественного обоюдного согласия».
Конечно, это была тайная сделка Сталина и Гитлера. Советское руководство понимало, что раздел Польши вызовет осуждение мирового общественного мнения, неблагоприятно скажется на авторитете и престиже СССР в мире. Вероятно, в силу этих причин, Москва предпринимала попытки до поры до времени замаскировать истинную сущность германо-советского соглашения и его антипольскую направленность, и создать за рубежом мнение, что Советский Союз не помышляет о вторжении своих войск на польскую территорию и, более того, готов оказать своему соседу реальную помощь в случае возникновения военного конфликта.
Отвечая на вопросы сотрудника газеты «Известия» 27 августа 1939 г., маршал К.Е. Ворошилов отметил, что на переговорах военных миссий СССР, Франции и Англии не затрагивался вопрос об оказании помощи Польше сырьем и военными материалами. «Помощь сырьем и военными материалами является делом торговым, - заявил нарком обороны, - и, для того, чтобы давать Польше сырье и военные материалы, вовсе не требуется заключение пакта взаимопомощи и тем более военной конвенции». Это заявление народного комиссара обороны СССР было воспринято в дипломатических кругах как выражение официальной позиции советского правительства, готового оказывать Польше материальную помощь, несмотря на советско-германский договор от 23 августа 1939 г.
Как пишет в своих воспоминаниях министр иностранных дел Польши Ю. Бек, 2 сентября состоялась встреча с советским полпредом в Варшаве Н. Шароновым. В ходе беседы советский дипломат заявил, что СССР готов предоставить Польше возможность приобретать в России необходимые ей материалы, в том числе и военного назначения. Такой демарш советского полпреда в Варшаве вызывает удивление. Трудно представить, что Шаронов предложил помощь Польше по своей инициативе. Совершенно очевидно, что, заключив соглашение с Гитлером о разделе Польши, готовя ввод частей Красной Армии на польскую территорию, Сталин не стал бы предоставлять помощь Польше. Сталин крайне враждебно относился к Польше. «Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! - говорил Сталин в беседе с Г. Димитровым в начале сентября.
Надеяться Варшаве на советскую помощь было бессмысленно. 5 сентября польский посол В. Гжибовский был принят Молотовым. Он затронул вопрос о товарообороте между СССР и Польшей, а также о снабжении Польши военными материалами и о транзите военных материалов из других стран через советскую территорию в Польшу. Молотов заверил, что торговые соглашения между СССР и Польшей, заключенные 19 февраля 1939 г. будут выполняться советской стороной. «Что же касается поставок из СССР в Польшу военных материалов, а также их транзита через СССР из других стран, то это маловероятно в данной международной обстановке, когда в войне уже участвуют Германия, Польша, Англия и Франция, а Советский Союз не хочет быть втянутым в эту войну на той или на другой стороне и должен, в свою очередь, принимать меры по обеспечению себя нужными военными материалами и вообще по обеспечению своей внешней безопасности», - такой ответ Молотова означал категорический отказ помочь Польше.
После развязывания войны в Европе Москва в течение двух недель не делала каких-либо официальных заявлений, свидетельствовавших об отношении СССР к начавшейся войне. Такое положение порождало в политических кругах европейских стран различного рода предположения и догадки о внешнеполитическом курсе СССР. 7 сентября по просьбе французского посольства заместитель наркома иностранных дел С.Лозовский принял Ж. Пайяра. Беседа носила общий характер, но было заметно, что французский дипломат стремился получить ответы на некоторые «деликатные вопросы», выяснить позицию СССР в связи с начавшейся войной. Пайяр посетовал, что СССР и Франция будто бы оказались в «противоположных лагерях». Лозовский, подчеркивая нейтральную позицию СССР, не согласился с мнением французского дипломата и заявил, что «наши страны находятся в разном положении, но не в противоположных лагерях».
Из различных источников Париж и Лондон получали сведения о вероятном разделе Польши между Советским Союзом и Германией, о возможном вводе частей Красной Армии на польскую территорию.
9 сентября поверенный в делах Франции в Москве Пайяр телеграфировал в МИД Франции, что Советский Союз намерен ввести свои войска в Польшу. «Следует опасаться, - писал он, - что советское правительство отныне стремится реализовать за счет Польши и Балтийских государств территориальные преимущества, которые, по всей вероятности, могли быть обещаны СССР в качестве компенсации в ходе переговоров Сталина с Риббентропом».
В телеграмме в Москву Я. З. Суриц 10 сентября сообщил, что в Париже «больше всего толков и тревог вызывает позиция СССР». Полпред отмечал также, что заметна явная растерянность в тех кругах, которые с симпатией или сочувствием относились к СССР.
11 сентября один из сотрудников канцелярии министра иностранных дел, действуя, вероятно, по поручению Ж.Бонне, в беседе с 1-м секретарем полпредства СССР Н.И.Бирюковым, спросил, насколько достоверны слухи о предстоящем вступлении Красной Армии в Западную Украину. В правительственных кругах Франции, безусловно, обсуждался вопрос о действиях французской дипломатии в случае участия СССР в разделе Польши.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
