3632-1 (696451), страница 2
Текст из файла (страница 2)
В.Г.Распутин нынче ставит вопрос еще острее: "Не происходит ли своеобразная мутация бездуховности в нашем обществе?"
Большие беды подстерегают народ и каждую личность, если гибнет преемственность поколений, преемственность культуры.
В условиях растерянности перед агрессивностью проявлений свободы одни пытаются опереться на традиции православия, другие объявляют такие стремления возвратом к архаике средневековья.
В ноябре 2002 г. (№46 "Час пик") профессор М.С.Каган выступил с пространной статьей, заимствовав в качестве заголовка толстовское восклицание "Не могу молчать". Он выдвинул тезис о том, что надо "содействовать формированию человека XXI века, сознающего себя гражданином человечества, а не представителем той или иной конфессии, партии, расы, нации, пола, команды и тем самым не растворяющего свое уникальное духовно-личностное "Я" в некоем безликом "Мы"..."
То, что здесь рисуется перспектива не сознавать себя даже представителем пола, выглядит совсем уж абсурдно, все иное для многих может звучать убедительно.
Прежде всего, зададимся вопросом элементарным: являлась ли когда-либо любовь к родителям, детям, помехой любви к человечеству? Если человек не научился любить близкое (родных, природу, Родину) - он неспособен любить и человечество. Как раз революционеры часто проявляли полную безродность и демагогически утверждали любовь к интернационалу, всемирному братству и т.д.
Желание стать гражданином мира, безнациональным существом появилось не сегодня. Чаще, правда, это желание проявлялось в стремлении стать не неким абстрактным общечеловеком, а примерить к себе культурные одежды какого-то иного, более предпочтительного в культурном отношении народа. Один норовил стать немцем, другой французом, третий американцем. Пушкин оказался прозорливцем в оценке этого стремления, его Алеко так мечтал о цыганской вольнице, так желал избавиться от оков собственной культуры, но первое же столкновение с реальным табором обнаруживает невозможность превращения его в цыгана.
Уныло юноша глядел
На опустелую равнину
И грусти тайную причину
Истолковать себе не смел.
С ним черноокая Земфира,
Теперь он вольный житель мира,
И солнце весело над ним
Полуденной красою блещет;
Что эк сердце юноши трепещет?
Какой заботой он томим?
Искатель воли не превратился в цыгана, не проникся духом и законами бытия кочевого, доброго народа.
Оставь нас, гордый человек!..
Ты не рожден для дикой доли,
Ты для себя лишь хочешь воли.
Разговоры о безнациональном бытии ведут и вели как революционные романтики анархического толка, мечтающие об едином счастливом человечестве, так и весьма лукавые националисты, прикрывающие собственное культурно-национальное высокомерие демагогией об общечеловеческих ценностях и гражданах мира. Настаивая на главенстве личностного начала, такие псевдосовременные теоретики лишают личность ее главного достоинства - быть носителем исторически выработанной народом, которой принадлежит эта личность, культуры. О каком гражданине мира собираются они рассуждать, если предрекают фактическую гибель японской, русской, грузинской, любой другой национальной культуры?
Личность - это собственное лицо, в том числе собственное национальное лицо культуры. Русские философы Л. П. Карсавин и Н. С. Трубецкой называли народ симфонической личностью, и это очень существенно, ибо индивидуальная личность без симфонической личности-народа проваливается в пропасть абстрактного культурного бытия, а также - личностного небытия.
Не сегодня возникли открытия общечеловеческих ценностей, якобы идущих на смену ценностям национальных культур. Один из русских мыслителей-прозорливцев, Н. Я. Данилевский, еще в середине XIX столетия озаглавил шестую главу книги «Россия и Европа» совершенно определенно: «Отношение народного к общечеловеческому». Общечеловеческое, подчеркивал он, обычно представляют как свободное, просторное, в противоположность национальному как ограниченному. Задачу ставят так: надо вырваться из-за перегородок национального на простор общечеловеческого. Вывод Н. Я. Данилевского категоричен и обоснован: «Общечеловеческого не только нет в действительности, но и желать быть им - значит желать довольствоваться общим местом, бесцветностью, отсутствием оригинальности... Тот, кто выражает только общечеловеческое, за исключением всего национально-особенного - просто пошляк» (Данилевский Н.Я. Россия и Европа СПб., 1997. С. 103).
Еще определеннее развивал эту мысль Н. Я. Данилевского К. Н. Леонтьев, который почти во всех своих сочинениях воительствовал с уравнительным, эгалитарным прогрессом, со стремлением подверстать все человечество под шаблоны европейской демократии. Его доводы, казалось бы, должны быть восприняты даже школьником, но что-то незаметно, что они прочувствованы философами, политиками, педагогами. А доводы действительно предельно просты: есть индивидуально своеобразные дуб, сосна, яблоня, тополь, и вдруг они возжелают свободы, захотят избавиться от своей ограниченности и захотят стать просто деревом (См.подробнее: Корольков А.А. Пророчества Константина Леонтьева // Русская духовная философия. СПб., 1998). Разве не о том же продолжают писать не читавшие Леонтьева современные приверженцы уничтожения национальных, религиозных различий в угоду созданию единого человечества? Подлинно единое человечество, как всякая органическая система, способно к существованию и развитию только как единство разнообразия. Как личностное разнообразие обогащает нас в межличностном общении, так и разнообразие народов - не помеха, а достоинство народов, культур, более способствующее их единению, чем унылое однообразие.
В 1920 году в Софии появилась маленькая книга, почти брошюра, князя Н. С. Трубецкого «Европа и человечество». Эта восьмидесятистраничная книга стоит многих томов по философии культуры. Это великое прозрение мыслителя, открывшего пагубу европоцентризма в культуре для всех национальных культур, да и для самой Европы. В начале XX столетия еще не обнаружились претензии на господство в мире, не только экономические, но и культурно-образовательные, Соединенных Штатов Америки, хотя смысл книги Трубецкого ныне прочитывается равно и в отношении Америки.
Н.С.Трубецкой (Трубецкой Н.С. Европа и человечество. София, 1920; См. также: Трубецкой Н.С. История, культура, язык. М, 1995) обосновал внешне парадоксальное совпадение в культуре шовинизма и космополитизма, которые обычно считают противоположностями. Шовинист убежден, что его народ самый лучший, а его культура - самая высшая, самая совершенная, и она должна господствовать над другими народами, более «отсталые» в культуре народы обязаны дотягиваться до высшей культуры; конечной целью мыслится слияние народов под водительством высшей культуры. Космополит отрицает различия между национальностями, он ратует за единое человечество и единую культуру без национальной ограниченности и соответствующих перегородок.
Апологеты общечеловеческой культуры на самом деле скрыто или явно проповедуют верховенство романо-германской (европейской) культуры, и тем самым они (космополиты) на деле оказываются шовинистами, насаждающими свою национальную культуру под завесой рассуждений об общечеловеческой культуре и общечеловеческих ценностях. Трубецкой, непосредственно столкнувшись с европейскими притязаниями в культуре, в своем изгнанничестве свежим взглядом сумел увидеть то, что не видели сами европейцы.
Этот европоцентризм глубоко поразил и умы русской интеллигенции. Стать Европой, дотянуться до Европы, внедрить европейские стандарты образования (нынешнее Болонское движение твердит как раз об этом) - вожделенная мечта наших западников. «Космополитические идеи сделались в Европе основой образования» (Трубецкой Н.С. Европа и человечество. София, 1920. С. 6), но если для Европы - это часто синоним их национальных идей, то для России - это отказ от национальных путей образования.
Ответственное и объективное отношение к проблеме русскости в России, приводит нас к выводам и оценкам не столь оптимистическим, чем те, которые могут возникнуть у читателя при виде цифр - 82-83% русских в России, приведенных выше. Сохранение или исчезновение русскости как качества личности и народа зависит отнюдь не от субъективной соотнесенности того или иного человека с графой о национальности, предлагаемой на переписи населения. Население вообще - категория демографическая, категория расчетов и исчислений при планировании чего-либо на «душу населения».
К слову «население» часто еще стали прибавлять также бессодержательное по культурному смыслу слово «русскоязычное». Понятно, что русскоязычное население имеет к русскости такое же отношение, как к характеристике английской нации и культуры имеет отношение словосочетание «англоязычное население».
Разумеется, язык - это очень важная, существенная характеристика русскости, но, во-первых, не единственная, а во-вторых, она требует качественной оценки: одно дело тончайшее владение русским народным языком В. М. Шукшина или В. Г. Распутина и другое дело - русскоязычность как умение объясняться по-русски при помощи двух сотен слов, что ныне свойственно не только тем, кто совсем недавно познакомился с русским языком по необходимости общения, но и многим русским, порвавшим с глубинами народного языка и не потрудившимся на школьной скамье над освоением русской литературы и, соответственно, богатств русского языка, представленных в литературе.
Тому, что отчужденность от глубин и даже поверхностных слоев русской культуры становится все более очевидной, наглядной иллюстрацией служат многочисленные телеугадывания, где часто игрок прибегает к помощи зала, в основном к молодежной аудитории, и где наибольшие трудности возникают при ответе на вопросы литературные. Пожалуй, предел такого невежества мне довелось услышать при вопросе: «Кем был Антон Павлович Чехов: музыкантом, писателем или художником?» Очень современная по внешнему облику девушка, которая, конечно же, недавно сидела за школьной партой, растерянно ответила на столь каверзный вопрос: «По-моему, художником».
Исчезновение русскости - это проблема не только последних десятилетий или тем более - лишь последнего десятилетия. Тревогу трубили по этому поводу еще во времена Петра Первого, когда реформатор брил исконно русские могучие бороды, переодевал из кафтанов в немецкие одежды, принуждал париться в напомаженных и завитых париках. Светское образование всех уровней было настолько связано с немецкими и французскими традициями, что порой образованные дворяне лучше владели европейской культурой, чем русской, или лишь рудиментарно, остаточно теплилось в светских кругах воспоминание о народной русской культуре (описание Л. Н. Толстым пляски Наташи Ростовой пронизано нескрываемым восторгом перед уникальной способностью этой русской девушки извлечь из забытья движения русского танца).
Убыль национального начала в культуре идет во всем мире. Изменились формы бытия; крестьянство, повсюду порождавшее песенную, поэтическую, плясовую, мифологическую культуру, утратило свой удельный вес в обществе, а к нашему времени даже крестьянство стало к тому же испытывать на себе мощнейшее давление массовой, кассетной культуры, ибо телевизор вошел со своим арсеналом псевдокультурной агрессии в любой дом крестьянина. Не первое столетие угасает и внутренняя религиозность народов, на Западе усиливались тенденции рассудочного, формального отношения к вере вместе с развитием общества потребления и гипертрофией индивидуалистического начала. В пределах Советского Союза религиозность искоренялась насильственно, хотя возникали периоды внутреннего послабления, особенно в годы Великой Отечественной войны.
Следует подчеркнуть, что даже в пору атеистического мракобесия воспитание молодых поколений имело антиутилитарную направленность; устремленность сознания к идеалу хотя и утратила свой божественный вектор, в душах притаилась религиозность - этим отчасти и объясняется столь неожиданный для многих переход от формально атеистических государства и идеологии к религиозности; вовсе не лицемерием следует объяснять и воцерковление многих людей, совсем недавно сидевших на партийных собраниях. Не случайно в советские времена министерство, занимающееся школами, сохраняло в своем наименовании слово «просвещение», в этом также таилась невольная преемственность российской традиции просвещения, где главным оказывалось не накопление суммы знаний, а просветление души высшими лучами Идеала.
Тем не менее прагматизация жизни опустошает души подрастающих поколений, разрушается духовное преемство поколений.
Вячеслав Иванов, пытаясь выявить главное в культуре, определил ее как культ предков. В самом деле, неуважение к предкам, к традициям никогда не создавало ничего значительного в культуре. Все, что знаем мы в русской народной культуре (песни, ремесла, быт, живопись, сказки), глубоко национально, высшие достижения профессиональной русской культуры также несут печать национального самовыражения (Рублев, Глинка, Рахманинов, Есенин - в сущности, можно перечислить весь энциклопедический ряд лучших писателей, поэтов, композиторов, художников, архитекторов).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
