55604 (670841), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Так были очерчены границы новых владений Юрия Долгорукого. Конечно же, он не собирался возвращаться в Суздальскую землю. Киев и Киевская волость становились сферой его исключительных интересов. Но Юрий не мог не понимать, что борьба за Киев еще далеко не закончена, что Мстиславичи побеждены, но не разгромлены. В их руках находились Волынская земля, Смоленск и Новгород — богатейшие области Руси; их сторонники оставались и в самом Киеве. Задача борьбы с Мстиславичами вышла на первый план.
Расстановка сил: угры и ляхи, князь Владимирко Галицкий и другие
По прибытии во Владимир князь Изяслав Мстиславич вступил в переговоры со своими иноземными родичами — правителям Угрии (Венгрии), Чехии и Польши. С этого времени можно говорить о том, что война между князьями окончательно выходит за рамки внутренней русской распри и становится частью общеевропейской политической истории.
Внук Владимира Мономаха и сын Мстислава Великого, Изяслав был связан родственными узами со многими дворами Европы. Напомним, что через свою бабку Гиду Харальдовну, мать Христину и сестер Мальмфрид и Ингибьёрг он находился в родстве или свойстве с большинством правящих родов Швеции, Дании и Норвегии. Его двоюродная бабка Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна (ум. 1109) когда-то была замужем за германским королем и императором Священной Римской империи Генрихом IV (1056—1106; из Франконской династии). Двоюродная тетка, Евфимия Владимировна, недолгое время была супругой венгерского короля Коломана (Кальмана); изгнанная мужем и обвиненная в супружеской неверности, она уже на Руси родила сына Бориса — будущего претендента на венгерский престол. Родная сестра Изяслава еще в 1122 году стала женой византийского царевича — по всей вероятности, Алексея, сына и недолгое время соправителя императора Иоанна II Комнина. (Правда, вскоре после заключения брака ее супруг умер, и ей пришлось принять монашеский постриг; никакого значения для Мстиславичей этот брак не имел.) Иногда полагают, что сам Изяслав Мстиславич был женат на немецкой принцессе из рода Штауфенов — этот род стал правящим в Германии в 1138 году, когда на престол взошел король Конрад III (1138—1152). Однако брак этот, если и был заключен, то скорее всего в конце 20-х — начале 30-х годов XII века, когда киевским князем был отец Изяслава Мстислав. Позднее никаких особых контактов между Изяславом Мстиславичем и Штауфенами мы не обнаружим; более того, политические пристрастия сделали их противниками друг друга.
После фактического распада Древнерусского государства на отдельные княжества для Изяслава Мстиславича как для волынского, переяславского, а затем и киевского князя наибольшее значение приобрели родственные связи с правителями стран Центральной и Восточной Европы — прежде всего, Польши, Венгрии и Чехии — соседей Руси. Эти связи стали особенно интенсивными во второй половине 30-х — 40-е годы XII века.
На польском престоле с марта 1146 года сидел сват Изяслава Мстиславича князь Болеслав IV Кудрявый (ум. 1173). Еще в середине 1130-х годов он женился на племяннице Изяслава Верхуславе, дочери новгородского князя Всеволода Мстиславича. Болеслав получил верховную власть над Польшей в результате многолетней ожесточенной войны со своим старшим единокровным братом Владиславом II, причем последнего, как мы помним, также поддерживала русская родня, прежде всего князь Всеволод Ольгович. Несомненно, Болеслав Кудрявый, как и его младшие родные братья Мешко и Генрих, очень ценил союз с Мстиславичами. Поддержка Изяслава серьезно укрепляла его положение в Польше в условиях, когда нашедший приют в Германии Владислав не оставлял своих притязаний на Польшу. По-видимому, киевский князь оказывал и реальную военную помощь свату. По свидетельству немецких источников, в 1147 году "многочисленные вооруженные отряды" русских — как полагают, дружины Изяслава Мстиславича — участвовали в походе Болеслава IV на пруссов. (Позднее, уже в 1150-х годах, русско-польские династические связи станут еще более прочными: дочь Изяслава Мстиславича Евдоксия выйдет замуж за родного брата Болеслава IV Мешка, а сын Мстислав возьмет в жены их сестру Агнешку.)
Около 1145—1146 года Изяслав Мстиславич породнился и с венгерским королевским семейством: его сестра Евфросиния стала женой юного венгерского короля Гезы II (1141—1162), которому к тому времени исполнилось всего пятнадцать или шестнадцать лет. Как считают исследователи, одной из целей этого брака было стремление матери Гезы, королевы Елены, и ее брата и опекуна короля, бана Белуша (серба по национальности), нейтрализовать "русского" претендента на венгерский престол Бориса Коломановича. И действительно, последнему не удастся получить никакой помощи на Руси, довольствуясь поддержкой в Германии и Византии.
Евфросиния Мстиславна оказалась женщиной умной и властной и на первых порах подчинила юного супруга своему влиянию. Венгерские войска постоянно участвовали в войнах Изяслава — и до 1149 года, и позднее. Так, еще зимой 1148 года, как мы помним, киевский князь с их помощью подверг разорению черниговские земли. Правда, для многих венгров тот поход закончился трагически: на обратном пути, во время переправы через какое-то озеро, из-за внезапно начавшейся оттепели под войском обломился лед, и некоторые из воинов утонули. (Связи Мстиславичей с венгерским домом также будут укрепляться с течением времени. Около 1150 года младший брат Изяслава Владимир женится на дочери всесильного бана Белуша.)
Еще один правитель, с которым Изяслав находился в свойстве и к которому обратился за помощью, был чешский князь Владислав II (1140—1174). На некой родственнице этого князя — предположительно, двоюродной сестре — зимой 1143/44 года женился брат Изяслава Святополк, тогда княживший в Новгороде. Сватья сохраняли друг с другом добрые отношения, несмотря на то, что Владислав II считался противником новой венгерской родни Изяслава и оказывал помощь пресловутому Борису Коломановичу. Весной или в начале лета 1148 года Владислав лично побывал на Руси на обратном пути из Святой Земли (он принимал участие во Втором крестовом поход) и, по всей вероятности, провел в Киеве какие-то переговоры с Изяславом.
Теперь правители Венгрии, Польши и Чехии должны были помочь изгнанному киевскому князю в войне с Юрием Долгоруким. "Изяслав же пришед во Володимир, — рассказывает летописец, — поча ся слати в Угры к зятю своему королеве, и в Ляхы к свату своему Болеславу, и Межце (Мешке. — А. К.), и Индрихове (Индрику, то есть Генриху. — А. К.), и к ческому князю свату своему Володиславу, прося у них помочи: а быша всели на кони сами полку своими поити к Киеву". Если же сами они по какой-либо причине не смогут возглавить войска, просил Изяслав, то "полкы своя пустять любо с меншею братьею своею, или с воеводами своими".
Готовность помочь русскому князю выразили все. Король Геза, правда, поставил свое участие в походе в зависимость от предстоящей войны с Византией: "Ратен есмь с царем, — предупреждал он Изяслава. — Яже буду порожен (свободен. — А. К.), а сам поиду, а пакы ли (то есть если буду занят. — А. К.), а полкы своя пущю". Польские же князья готовы были лично поддержать союзника: "Мы есмь у тебе близ, а одиного себе оставим стеречи земле своея, а два к тобе поедета". Также обещал явиться со своими полками чешский князь Владислав.
Так сложилась мощная коалиция восточноевропейских держав, враждебных Юрию, — Венгрия, Польша, Чехия и Волынь, а также Смоленск и Новгород, где княжили брат и сын Изяслава Мстиславича. Получив согласие всех будущих участников похода на Киев — короля Гезы, князей Болеслава, Мешка и Генриха и чешского князя Владислава, Изяслав Мстиславич отправил к ним новые посольства "с дары великыми и с честью". Он просил сватьев "воссесть на коней", то есть выступить в путь, 25 декабря, на Рождество Христово.
***
Что мог противопоставить этой коалиции Юрий Суздальский? Хотя он и был Мономашичем, но принадлежал к младшей ветви рода, происходящей от второго брака князя, и не мог похвастаться особой близостью к каким-либо правящим европейским домам. Его княжение в Суздале также не способствовало установлению династических связей на Западе. Скорее, Юрий с самого начала был сориентирован на контакты с южными и восточными соседями Руси. По своей первой супруге он был связан с половцами. Кем была его вторая супруга, мы не знаем. (О ее принадлежности к византийскому правящему роду Комнинов — о чем речь шла выше — можно говорить сугубо гипотетически.) Также ничего не известно об иноземных брачных союзах старших сыновей Юрия, если не считать указания поздних летописцев на то, что жена князя Андрея Боголюбского (вторая?) была родом из Волжской Болгарии.
И тем не менее Юрий сумел на равных вступить в борьбу с племянником. Ему удалось найти союзника, который обладал не меньшими связями в восточноевропейском мире, чем Изяслав. Этим союзником стал галицкий князь Владимир (или Владимирко) Володаревич, имя которого уже упоминалось на страницах книги.
Князь Владимирко, несомненно, принадлежит к числу наиболее ярких фигур раннего русского средневековья. Создатель единого Галицкого княжества, он вошел в историю как сильный и жестокий правитель, человек действия, но вместе с тем и как хитроумный и изворотливый политик, способный порой убедить оппонентов одной только силой своего красноречия, а порой и попросту подкупить их, не боящийся рядиться в самые разные обличья и примеривать на себя роль то миротворца, то страдальца, а то и пророка, вещающего от имени Бога. Летописец называет его "многоглаголивым" — согласимся, что этот исключительный в русской летописи и не слишком лестный эпитет ярко характеризует галицкого князя. А в другом месте Киевской летописи содержится восторженная оценка "доброго князя Владимира", который, оказывается, "братолюбием светяся, миролюбием величаяся, не хотя никому зла".
Сын перемышльского князя Володаря Ростиславича (представителя старшей ветви потомков Ярослава Мудрого), Владимирко впервые проявил себя в драматических событиях 1122 года, когда его отец был обманом захвачен в плен поляками. Тогда он вызволил отца из плена, уплатив за него какой-то немыслимый по размеру выкуп (не только поляки, но и современники-немцы поражались тому, сколько "золота и серебра, и всяких драгоценностей в вазах и одеждах, и разного рода богатств было привезено на колесницах и верблюдах в Польшу").
Вскоре, в 1124 году, Володарь умер, а еще раньше его в том же году умер его брат, князь-слепец Василько Теребовльский. Далеко не сразу Владимирку удалось объединить под своей властью оба удела — отца и дяди. Это случилось только в 1141 году, после смерти его последнего двоюродного брата Ивана Васильковича. Своим стольным городом Владимирко избрал ничем до того не примечательный Галич, ставший при нем одним из главных политических центров Руси.
Ради сохранения власти Владимирку пришлось воевать и со своим родным братом Ростиславом (эта война имела место в 1126-м или 1127 году), и, позднее, с племянником Иваном Ростиславичем Берладником. Его боялись и не любили в Галиче — надо полагать, из-за крутого нрава, и однажды едва не выгнали из города. В начале 1145 года, когда он отправился на охоту, галичане пригласили в город его племянника Ивана Ростиславича и провозгласили его князем. Владимирко осаждал собственный город в течение трех недель. 18 февраля 1145 года Иван выступил из города и дал битву дяде, но потерпел поражение и вынужден был бежать к Дунаю, а оттуда "полем" к Киеву. Галичане же держались еще целую неделю, не желая сдаваться, и только 25 февраля, "в неделю маслопустную", то есть Прощеное воскресенье, "нужею" отворили город. Войдя в Галич, Владимирко, по свидетельству летописца, "многы люди исече, а иныя показни казнью злою". Именно после этого Иван Берладник окончательно превратился в князя-изгоя и злейшего врага как самого Владимирка, так впоследствии и его сына Ярослава.
С самого начала существования единого Галицкого княжества Владимирку приходилось воевать и с киевскими князьями — прежде всего, с Всеволодом Ольговичем, а также с Изяславом Мстиславичем, особенно когда тот княжил на Волыни. Более всего галицкий князь противился объединению в одних руках Киева и Волыни, справедливо усматривая в этом угрозу независимости своего княжества. Оказавшись вновь во Владимире-Волынском, Изяслав должен был иметь в виду враждебность Владимирка, который не намерен был терпеть у себя под боком столь могущественного соседа.
Но, главное, Владимирко Галицкий имел свои счеты с венграми и поляками. Как и его отец, он был врагом польской правящей династии Пястов и в течение почти всей своей жизни не переставал мстить за отцовское унижение. Средневековые польские источники полны рассказов о свирепости и коварстве правителя Галича, о его всегдашней готовности к пролитию крови. Владимирко воевал с поляками и при жизни отца, и сразу же после его смерти. В феврале 1135 года в союзе с венграми он взял и подверг жесточайшему разорению польский город Вислицу (на реке Нида, в Малой Польше). "Львами с окровавленными клыками" называет воинов Владимирка польский хронист Винцентий Кадлубек; ярость самого галицкого князя, по его словам, "не только не насытилась, но еще более распалилась от такого обилия кровавых убийств". Польский хронист рассказывает и о том, как "отблагодарил" Владимирко некоего изменника-паннонца (венгра), который помог ему овладеть Вислицей: вначале он оказал ему всевозможные милости, а затем, внезапно, "дабы нежданное копье поразило глубже", повелел схватить его, лишить зрения, вырвать язык и под конец оскопить, чтобы, как он выразился, "у вероломного чудовища" не родилось "чудовище еще более пагубное". Но в то же время Владимирко поддерживал постоянные контакты с Польшей, принимал у себя беглецов из польских земель. В общем, в глазах поляков он был хотя и злодеем, но, если так можно выразиться, "своим".
Галицкий князь имел давние и прочные связи и с Венгерской землей. По некоторым сведениям, его матерью была венгерка, а сам он был женат тоже на венгерке, чуть ли не на дочери короля Стефана II (1114—1131). Однако его отношения с правителями этой страны были весьма неустойчивыми: он то действовал заодно с ними, то воевал против них. Так, полагают, что он оказывал поддержку претенденту на венгерский престол Борису Коломановичу. С другой стороны, сам Владимирко позднее напоминал королю Гезе о том, что вместе с его отцом, слепым королем Белой II (1131—1141), немало воевал против поляков: "…отець твои бяше слеп, а яз отцю твоему досыти послужил своим копием и своими полкы за его обиду и с ляхы ся есмь за нь бил". В 1144 году уже венгры помогали галицкому князю в его войне с Всеволодом Ольговичем и другими князьями (в число которых, между прочим, входил и Изяслав Мстиславич), причем венгерское войско привел в Галич не кто иной, как бан Белуш, дядя Гезы II и фактический правитель Венгрии.
Вскоре, однако, галицко-венгерский союз распался. Со времени женитьбы короля Гезы на сестре князя Изяслава Мстиславича венгры начинают помогать уже Изяславу, а их отношения с Галичем делаются враждебными. Вероятно, это было связано не только с происками самого Изяслава и его энергичной сестры, королевы Евфросинии, но и с резким обострением венгерско-византийских отношений.
Дело в том, что узы родства (или, точнее свойствá) связывали Владимирка Володаревича еще с одним могущественным соседом Руси — византийским императором Мануилом I Комнином (1143—1180). Сестра галицкого князя, не названная по имени "дщи Володарева", еще в 1104 году была выдана замуж за одного из сыновей императора Алексея Комнина (ум. 1118) — по всей видимости, Исаака, родного дяди Мануила I. В отличие от брака Мономаховой внучки с сыном императора Иоанна Комнина, этот альянс оказался продолжительным и способствовал установлению прочного галицко-византийского союза. (Известно, например, что сын Исаака Комнина Андроник — будущий император — станет близким другом галицкого князя Ярослава Владимировича и именно в Галиче найдет приют, когда вынужден будет бежать из Византии.) Сам Владимирко считался одним из наиболее верных союзников императора Мануила. Византийский историк Иоанн Киннам называет его даже вассалом ("подданным союзником"; в оригинале: "ύπόσπονδος") ромеев; исследователи предположительно делают из этого вывод, что галицкий князь формально признавал Мануила своим сюзереном.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
