55076 (670249), страница 7

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 7)

Как записал в своем дневнике в эти дни бывший начальник генерального штаба германской армии гене­рал Гальдер, во время заседания в ставке обсуждался вопрос “об усилении Италии. Главнокомандующий (Браухич.—В. Ф.)—нет. Геринг—нет. Требования настолько велики, что мы не можем их принять. Горючее, сталь, 600 стволов для зенитных пушек и т. д. Фюрер хочет еще раз оказать давление на Италию”. Однако, несмотря на то, что итальянские требования были чрезмерно велики, на совещании было принято решение частично их удовлетворить. В письме Гит­лера, отправленном в тот же день, говорилось, что Германия может поставить уголь и сталь, но гитле­ровское правительство отказывалось поставить до на­чала войны 7 млн.т нефти, 150 тыс.т меди. Вместо 150 батарей оно соглашалось поставить только 30 с германской прислугой.

В последующие дни развернулась борьба за Италию между Англией и Францией, с одной стороны, и Гер­манией — с другой. 26 августа английское правитель­ство заявило, что если Италия не вступит в войну, то Англия против нее также не выступит, и что военные мероприятия, проводимые Англией в Средиземном море, не затронут интересов Италии. Видя, что Германии не удастся в данное время вовлечь Италию в войну на своей стороне, Гитлер в новом письме Муссолини 27 августа просил его, чтобы Италия провела ряд де­монстративных мер в Средиземном море, которые мо­гли бы повлиять на поведение Англии и Франции. Гальдер писал в своем дневнике: “26 августа, 23.00, письмо фюрера дуче. Согласен, что Италия не может наступать. До начала враждебных действий следует лишь создавать впечатление возможного вмешатель­ства Италии и сковывать силы. Тогда я разрешу во­прос на Востоке и зимой появлюсь на Западном фронте с силами, не уступающими англо-французским... 28 ав­густа. По имеющимся данным, Италия согласна на предложение фюрера содействовать Германии (сковы­вать, играть роль большого вопросительного знака)”.

Отмена приказа о наступлении против Польши была вызвана и другим обстоятельством. 25 августа совет­ник германского посольства в Лондоне Фриц Гессе сообщил из Лондона о предстоящем подписании польско-английского договора о взаимопомощи, что означало крах надежд Германии на возможность избежать вступления Англии в войну с Германией. Хотя, как отмечал Гальдер, Гитлер в беседе с Гендерсоном 25 ав­густа говорил, что он “не обидится на Англию, если она будет вести мнимую войну”, все же перспектива войны на два фронта не мало беспокоила правительство фашистской Германии.

Под давлением общественного мнения правительство Англии вынуждено было провести ряд мер демонстра­тивного характера. В армию и флот были призваны некоторые контингента резервистов, а затем 26 августа подписано англо-польское соглашение о взаимопо­мощи, переговоры о котором велись с апреля 1939 г. В соглашении говорилось, что если одна из договари­вающихся сторон окажется вовлеченной в военные действия с какой-либо европейской державой в ре­зультате агрессии со стороны последней, то другая договаривающаяся сторона должна немедленно ока­зать ей помощь. Соглашение заключалось сроком на пять лет. К нему был приложен секретный прото­кол, в котором говорилось, что под “европейской дер­жавой” имелась в виду Германия. Однако в этом согла­шении и в секретном приложении к нему отсутствовали какие-либо условия, определяющие меры конкретной помощи, которую Англия должна была оказать Польше. Как до, так и после начала войны не было установлено, как конкретно Англия собиралась помогать Польше. Соглашение с Польшей по-прежнему нужно было анг­лийскому правительству для того, чтобы ввести в за­блуждение английский народ и воздействовать на пра­вительство фашистской Германии.

После подписания соглашения правительство Анг­лии не прекращало переговоров с Германией и вместе с правительством Франции продолжало оказывать дав­ление на Польшу, толкая ее на капитуляцию перед Гитлером. В эти дни к правительствам Германии и Польши с предложениями о посредничестве обрати­лись король Бельгии, папа Пий XII, президент Руз­вельт, премьер-министр Канады Маккензи Кинг. В это же время в Лондоне находился английский посол в Бер­лине мюнхенец Гендерсоп, который привез, туда предложения Гитлера, а также эмиссар Геринга Далерус, прибывший в Англию с той же целью. 28 августа в Берлин возвратился Гендерсон с английским ответом, в котором содержалась рекомендация возобновления прямых германо-польских переговоров. Как пишет в своем дневнике Гальдер, “Гендерсон не спорит с фюрером насчет того, что Данциг вообще не является проблемой. Автострада также не проблема. Коридор: туманно и витиевато выражено, но указано, что, может быть, возможно расселить в коридоре национальные меньшинства (немецкое.— В. Ф.)”.

В беседе с Гендерсоном Гитлер предложил заклю­чить союз между Германией и Англией. Цель этого предложения Гитлера раскрывает Гальдер. В своем дневнике он записал о беседе Гитлера со своими гене­ралами, состоявшейся после встречи с Гендерсоном:

“Фюрер надеется, что ему удастся вогнать клин между Англией, Францией и Польшей”. Гальдер неоднократно повторяет слова Гитлера: “Расколоть!” С этой целью Гитлер и предложил Англии вступить в открытый союз с Германией ценой предательства Польши. Такой союз был нужен Гитлеру только до разгрома Польши, а за­тем наступила бы очередь Франции и Англии. Более детальный ответ на английские предложения Гитлер обещал дать позднее.

28 августа английский посол в Варшаве Кеннард передал Беку ноту английского правительства, в которой последнее настойчиво требовало, чтобы польское правительство ускорило начало непосредственных пере­говоров с Германией. Английское правительство еще раз обещало предоставить Польше “международные гарантии”. В тот же день, 28 августа, Бек направил польским послам в Париже и Лондоне телеграммы, в которых сообщал о согласии польского правительства вести непосредственные переговоры с Германией.

Все эти дипломатические маневры правительств Англии и Франции Гитлер рассматривал как очередной шантаж с их стороны. Как пишет западногерманский историк М. Фрейнд, Гитлер исходил из того, “что Англия и Франция не вмешаются, а ограничатся мор­ской блокадой или экономическими санкциями против Германии”.

Вечером 29 августа Гитлер вручил Гендерсону ответ на английские предложения. Германия в ультиматив­ной форме требовала немедленной передачи ей Гданьска и коридора, Верхней Силезии и присылки в Бер­лин специального польского уполномоченного, облечен­ного чрезвычайными правами. Срок прибытия уполномоченного был назначен на 30 августа. “Остаток Польши,— нагло говорилось в ноте,— едва ли можно будет рассматривать как самостоятельное государство”. Даже такой прожженный мюнхенец, как Гендерсон, охарактеризовал эти германские требования как ультиматум Польше.

Этот ультиматум, требовавший полной капитуля­ции Польши перед фашистской Германией, был вручен Гендерсону 29 августа в 19 час. 15 мин. Английский посол должен был направить его вначале в Лондон, затем с английскими комментариями и советами пере­дать в Варшаву. Польское правительство должно было предоставить своему послу в Берлине чрезвычайные полномочия на ведение переговоров, решавших судьбу Польши, или прислать в Берлин специального уполномоченного. На все эти процедуры правительство фашистской Германии давало 24 часа. Совершенно ясно, что гитлеровцы не хотели получить удовлетво­рительный ответ и предприняли этот шаг, чтобы иметь предлог для развязывания войны против Польши. Пра­вящие круги Англии знали это и, тем не менее, все еще не хотели упустить ни одного шанса для сговора с гит­леровской кликой за счет Польши.

Галифакс, получив этот документ 30 августа, на­правил английскому послу в Варшаву Кеннарду теле­грамму, в которой поручал ему предупредить польское правительство, чтобы оно не отвечало на провокации гитлеровцев на польско-германской границе. В тот же день сразу же после получения в Париже сообщения о германских предложениях Боннэ потребовал от поль­ского посла, чтобы Польша согласилась принять гер­манские предложения.

В ночь с 30 па 31 августа Гендерсон снова посетил Риббентропа для того, чтобы передать ему ответ анг­лийского правительства. Он говорил о согласии англий­ского правительства на ведение германо-польских пере­говоров в ускоренном порядке и о том, что в случае начала таких переговоров правительство Англии “готово оказать воздействие на Варшаву”. Риббентроп отве­тил, что минула уже полночь, а польский уполномо­ченный, который должен был прибыть в течение 24 часов, все еще не прибыл. В связи с этим, заметил гитлеровский министр, английские предложения утратили актуальность. Риббентроп держал себя нагло и отка­зался принять британскую ноту. Затем он скорого­воркой прочел германский ультиматум Польше, со­стоявший из 16 пунктов:

1. “Вольный город Данциг” немедленно возвра­щается Германии.

2. Вопрос о принадлежности польского коридора решается плебисцитом.

Остальные пункты ультиматума касались порядка проведения плебисцита, будущего статута портов Гдыня и Гданьска, а также положения национальных мень­шинств.

Риббентроп отказался дать прочесть Гендерсону, плохо понимавшему по-немецки, этот документ. Он также отказался передать копию ультиматума поль­скому послу. Нет никаких оснований считать, что гит­леровцы всерьез собирались обсуждать с Польшей эти требования. Они были нужны правительству Германии в качестве пропагандистского трюка. Гендерсон сразу же после переговоров с Риббентропом сообщил о не­мецких требованиях к Польше Липскому, признав их приемлемыми, и предложил организовать встречу Рыдз-Смиглы с Герингом. В связи с отсутствием теле­графно-телефонной связи с Варшавой Липский напра­вил советника посольства Любомнрского в Варшаву с сообщением о предложениях, содержавшихся в гер­манском ультиматуме.

Гендерсон ночью сообщил в Лондон свои первые впечатления о германском ультиматуме. Утром 31 ав­густа английский и французский послы в Варшаве, передав польскому правительству германский ульти­матум, потребовали от него положительного ответа. 31 августа в 12 часов правительство Польши сообщило в Лондон о своем согласии на непосредственные пере­говоры с Германией. Бек поручал Липскому немед­ленно связаться с Вейцзекером или Риббентропом и сообщить им об этом. Официальный ответ польское правительство обещало прислать в Берлин в ближайшие часы. Выехать в Берлин Бек категорически отказы­вался. В конце августа 1939 г. он неоднократно заяв­лял, что не желает разделить судьбу Шушнига и Гахи. Только в 18 час. 30 мин. после настойчивых просьб Липский был принят Риббентропом. Беседа продол­жалась несколько минут. Посол передал инструкцию своего правительства. Риббентроп спросил Липского, получил ли он чрезвычайные полномочия своего пра­вительства для ведения переговоров с Германией на предложенных условиях. Лппскпй ответил, что он прибыл как посол, что польское правительство согласно на переговоры с Германией на условиях, переданных ему Англией, и что полномочия на ведение переговоров им скоро будут получены. Риббентроп, грубо оборвав посла, заявил, что он может вести переговоры только с чрезвычайным уполномоченным, а срок прибытия такого уполномоченного из Варшавы истек. На этом он прервал беседу.

31 августа в 21 час по германскому радио было передано официальное коммюнике о последних англо­-германских переговорах. Здесь же приводился текст германского ультиматума Польше (16 пунктов), о ко­торых Риббентроп говорил Гендерсону в ночь с 30 на 31 августа. В этом провокационном сообщении говорилось, что германское правительство в течение двух дней напрасно ждало прибытия польского представи­теля, облеченного чрезвычайными полномочиями; вместо присылки такого представителя Польша ответила моби­лизацией. Гитлеровцы, прикрывая свою агрессию, жа­ловались на провокации и неуступчивость Польши.

В этот момент, когда правительство фашистской Германии лицемерно заявляло о своем стремлении мирно уладить конфликт с Польшей, германские войска уже имели приказ о наступлении. Приказ об отмене на­ступления, отданный Гитлером 25 августа, но успел своевременно дойти до ряда германских частей, и ночь с 25 на 26 августа ознаменовалась крупными конфликтами на германо-польской границе. В районе Каттовиц германские войска захватили железнодорожную станцию и ряд польских населенных пунктов.

Британский посол в Варшаве 26 августа сообщал в Лондон: “Целая серия инцидентов имела место на германской границе. Польский патруль встретил группу немцев в километре от Восточной Пруссии, близ Пелты. Немцы открыли огонь, поляки начали ответный огонь. В результате был убит руководитель, труп которого был возвращен. Немецкие банды пересекли также силезскую границу около Сжигло, дважды у Рыдника и дважды в других местах. Они открывали стрельбу и нападали на таможенные и пограничные посты с пу­леметами и ручными гранатами”.

26 августа главный штаб верховного командования и министерство иностранных дел Германии дали ука­зание об аресте большой группы сотрудников польских консульств в Германии по обвинению в шпионской деятельности. В одном из городов Восточной Пруссии гитлеровцы захватили здание польского консульства. В Гданьске для польских жителей и чиновников были созданы невыносимые условия. Поляки не могли пользоваться Гданьским портом. Гданьскпе власти рекви­зировали склады с товарами польских фирм. Польских железнодорожников арестовывали и избивали. Воору­женные банды СС захватывали здания железнодорож­ных станций. Польским таможенным инспекторам было запрещено выполнять свои обязанности. Была запре­щена также продажа польских газет. Из фашистских отрядов в Гданьске были созданы регулярные части германской армии. Германский линкор “Шлезвиг-Голь-штейн” приблизился к польской укрепленной базе — полуострову Вестерплятте.

Даже польская официальная пресса перестала именовать эти конфликты обычными инцидентами: “ Совер­шенно очевидно, что это заранее подготовленная агрес­сия, совершаемая полувоенными регулярными отря­дами, вооруженными по армейскому образцу... В одном случае действовала регулярная армейская часть”.

Гитлеровская пропаганда получила указание до крайности обострять германо-польские отношения. 27 августа 1939 г. на очередной пресс-конференции в министерстве пропаганды представителям фашистской прессы был сделан упрек за то, что в газетах помещается мало сообщений о военных приготовлениях Польши, о паническом настроении в стране, о внутренних беспорядках, об экономическом хаосе и т. д.

После этой пресс-конференции все немецкие газеты были заполнены аптипольскпмп статьями. Газета “Франкфуртер цайтунг” в статье “Военные приготовле­ния” писала: “Сообщения из пограничных областей и показания польских дезертиров свидетельствуют о том, что Польша готовит нападение на Германию”.

29 августа в газетах “Фелькпшер беобахтер” и “Дейче альгемайне цайтунг” появились статьи о “польском терроре” против немецкого национального меньшинства. Под кричащими заголовками газеты писали о том, что польское правительство больше не в состоянии контро­лировать положение в собственной стране.

Характеристики

Список файлов реферата