Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

«Ясно и очевидно, что Аракчеев был не вполне тот, что мерещится нам в журнальных легендах, которые поются с такой охотою на удовольствие общественного суеверия», - так писал в одной из своих статей князь П. А. Вяземский. В доказательство он говорил: «Разумеется, не беру на себя защищать его и безусловно отстаивать … Александр, при уме своем, при данной опытности, … , мог ли быть в ежедневных сношениях с человеком по государственным делам и не догадаться, что это человек посредственный и ничтожный ? Здравый смысл и логика отрицают возможность подобных противоречий».

Много лет спустя Ф. В. Булгарин напишет в своих воспоминаниях: «Граф А. А. Аракчеев принадлежит Истории, и под пером историка- философа займет в ней весьма важное место. Главнейшее достоинство графа А. А. Аракчеева состояло в том, по моему мнению, что он был «настоящий Русак» … Все русское радовало его и все, что, по его мнению, споспешествовало славе России, находило в нем покровительство. … Другое важное достоинство графа состояло в ненависти к всякому фанфаронству и самохвальству».

Можно лишь поразиться, как быстро Граф Аракчеев утвердился на вершине власти, как быстро стал первым сановником империи. «1816-й год я адъютантствовал при графе в Петербурге, - вспоминал офицер Мартос. - … Граф часто давал мне и прочим намеки, что кто служит при нем адъютантом, должен вменять себе в особую честь, чего мы не догадывались и подлинно как были просты».

Многие оставались в недоумении. Великая княгиня Александра Федоровна признавалась: «Я никогда не могла понять, каким способом он сумел удержаться в милости до самой кончины императора Александра». Декабрист Н. И. Лорер писал в 60–х 19 века: «История еще не разъяснила нам причин, которые понудили Александра – исключительного европейца 19-го столетия, человека образованного, с изящными манерами, доброго, великодушного, - отдаться, или лучше сказать, так сильно привязаться к капралу павловского времени, человеку грубому, необразованному».

В своих мемуарах декабрист Н.А. Бестужев писал: «В том положении, в каком была и есть Россия, никто еще достигал столь высокой степени силы и власти, как Аракчеев. Этот вельможа, под личиною скромности, устраняя всякую власть, один, незримый никем, без всякой явной должности, в тайне кабинета, вращал всею тягостью дел государственных, и злобная, подозрительная его политика лазутчески вкрадывалась во все отрасли правления».

Как государственный деятель Аракчеев был уважаем многими выдающимися людьми своего времени. Но в мемуарной литературе факт сей почему-то преумолчен. Более того, часто утверждается, что Аракчеев был человеком, кторого «кроме гнуснейших льстецов, никто терпеть не мог, не произносил без презрения имя его». Цитированные слова принадлежат А. М. Тургеневу, видному сановнику.

Мемуары современников и труды историков обыкновенно рисуют нам Аракчеева в образе человека всеми презираемового и ненавидимового, во всех уголках России всячески поносимового, так что остается лишь пожалеть его и удивиться, как мог он жить в подобной атмосфере, как нес на себе крест всеобщего проклятия.

Глава II. Современный взгляд на личность
А. А. Аракчеева.

Первые непредвзятые оценки деятельности Аракчеева, увы, пришли из-за рубежа. Именно там появились объективные, спокойные суждения, далекие от либеральной и революционной истерики, от все уничтожающего яда титулованных снобов, от советского идеалогизированного подхода к оценке жизни и деятельности временщика, которые многие десятилетия не были известны советским исследователям. Только недавно они стали достоянием и российской науки, нашли отражение, правда, пока еще недостаточно адекватно, в некоторых современных работах российских авторов.

Современная историография рассматривает личность Аракчеева не так однозначно, односторонне и категорично отрицательно, как это было в дореволюционный период, а тем более в советский.

Советская историческая литература еще более заострила негативные оценки в дореволюционной историографии, связав имя Аракчеева со всеми мнимыми и реальными мерзостями абсолютистского режима первой четверти 19 века. Человек, возглавивший пресловутые военные поселения, ставший источником тягот, страданий и унижений сотен тысяч людей, уже за одно это нес на себе печать проклятия. В этом дружном осуждающем хоре тонули отдельные замечания о полезных делах Аракчеева, о его чести и преданности престолу, борьбы с коррупцией и непорядками, ленью, расхлябанностью, сибаритством, со всем тем, что прямо или косвенно наносило ущерб интересам России внутри страны и за рубежом. Этого как будто бы и не существовало для советской науки.

В учебнике по истории за 8 класс под редакцией Б. А. Рыбакова так характеризуется период царствования Александра I: «Период мрачной правительственной реакции. Усилились произвол полиции и царской бюрократии, цензурные притеснения передовой общественной мысли помещики усиливали крепостнический гнет, стремясь возместить свои потери в войне 1812 года за счет крестьян. Правительство жестоко расправлялось с крестьянскими волнениями. По имени Аракчеева – главного советника царя – это политика стала называться «аракчеевщиной».

Генерал А. А. Аракчеев был грубым, жестоким, раболепствовавшим перед царем человеком, готовым выполнить любой царский приказ. Он стал первым после царя лицом в России, главным проводником реакционной политики.

Аракчеев усиленно насаждал военные поселения – наиболее уродливое проявление феодально-бюракратического гнета. Стремясь уменьшить расходы на содержание армии, царь перевел отдельные воинские части в разряд отдельных поселян, т. е. Разместил их в сельско-хозяиственной местности и приказал им нести воинскую службу. Крестьянское население этих земель также переводилось в разряд военных поселян. Военные поселяне должны были пожизненно отбывать военную службу, одновременно занимаясь сельским хозяйством.

Таким образом, царь хотел создать послушную и преданную себе армию, но цели не достиг.

Бесконечная муштра, непосильный труд, жестокие наказания, полное бесправие делали жизнь военных поселян хуже каторги».

В «Пособии по истории СССР» говорится, что «в эти годы усилилось влияние на царя крайнего мракобеса и бывшего любимца Павла – графа А. А. Аракчеева, который в царствование Александра стал символом реакции, разгула крепостничества и полицейского произвола».

Такими нелицеприятными эпитетами охарактеризовала личность Аракчеева и его деятельность советская историческая наука.

1917 год стал роковой гранью для исторической памяти русского общества. Сколько имен славных своими делами русских людей было обречено новой властью на забвение! Имя же графа Аракчеева не просто уцелело в выпавшей на долю русского общества страшной катастрофе, но заработало с небывалой прежде интенсивностью – на все политические силы одновременно: как против новых властителей, так и на них.

Очень интересна была земная жизнь Аракчеева, но он даже не мог предполагать, что не менее любопытной и поучительной будет его посмертная жизнь – жизнь его имени. Граф и не мог представить, что умрет еще раз, и смертью более ужасной, нежели первая телесная. Умрет смертью духовной в памяти русской и похоронен будет под именем своим, которое станет символом всего самого злого и бездушного среди людей. И ляжет это имя-знак черным надгробием на него.

Слова «проводил политику крайней реакции» и т. п. совсем не дают исторического представления о государственной деятельности Аракчеева и не содержат в себе никакой особенной характеристики, которая отличала бы его от других деятелей того времени.

«Снискал всеобщую ненависть современников?» Да, конечно, слыл граф Аракчеев среди своих современников злым и жестоким и выше мер был ими ненавидим. Но не всеми же и не всегда ! Не было к нему в России «всеобщей» ненависти.

Не был Аракчеев ни лучше, ни хуже, чем написано в энциклопедиях. Был он просто-напросто другим!

Как рассказывает нам современный учебник по истории 19 века за 8 класс, Аракчеев «родился в семье небогатого помещика. После окончания Артиллерийского и Инженерного корпуса служил при дворе Павла в Гатчине. В 1808-1810 годах Аракчеев занимал пост военного министра и много сделал для укрепления русской армии, особенно артиллерии. С 1815 года фактически руководил государственным советом и деятельностью министерств. Аракчеев отличался безупречной честностью: огромные суммы, проходившие через его руки, не «прилипали» к ним …». Как по- разному описывает личность Аракчеева советское и современное просвещение, как четко прослеживается различие во мнениях.

Уже современный нам исследователь В. А. Федоров отмечал: «Без сильных покровителей, без знатных связей бедный провинциальный офицер сумел занять видное место в гатчинской армии Павла и при его «малом дворе» … Он ни с кем не сближался, не искал ни дружбы, ни симпатии, все его мысли и желания были направлены лишь на то, чтобы угодить Павлу Петровичу, а угодить можно было лишь строгим и ревностным исполнением службы, что Аракчееву прекрасно удавалось». Это говорит о целеустремленности и настойчивости Арвкчеева, умении доводить начатое дело до конца.

Современники графа были уверены в неграмотности Аракчеева, но в противовес этому можно привести мнение В. А. Томсинова: «Один из лучших выпускников одного из лучших учебных заведений России своего времени, преподаватель, автор учебных пособий и наставлений, составитель многочисленных инструкций и положений, образцовых по содержанию и четкости выражений – разве мог такой человек быть неучем?».

Заметим, что «книги Алексей Андреевич уважал: сам читал много и сам к этому призывал». По данным В.А. Федорова: «Аракчеев заботился, чтобы в каждом полку была библиотека». В специальном «Наставлении» он писал: «Чтение полезных книг в свободное время есть без сомнения одно из благороднейших и приятнейших упражнений каждого офицера. Оно заменяет общество, образует ум и сердце и способствует офицеру приготовить себя наилучшим образом на пользу отечества». Действительно, такой человек просто не мог быть неграмотным, как хотели это показать и дореволюционная, и советская литература и историография.

Но «забота» Аракчеева о солдате, его здоровье, об искоренении в войсках хищении и всякого рода злоупотреблений являлось не чем иным, по мнению В. А. Федорова, как «стремлением к самосохранению «казенного имущества», к каковому он относил и солдат, к подержанию строгой дисциплины, к пунктуальному исполнению норм и предписанию военной службы». Имевшие несомненно большое положительное значение для повышения боеспособности русской армии, его меры по устройству артиллерии вполне совмещались с жестоких наказаний солдат и взысканий с офицеров.

Конечно, обращение Аркачеева с подчиненными было жестоким, но, «во-первых, - писал В. А. Томсинов, - этот угрюмый и злой, ненавидимый своим окружением человек не менее жестоко относился и к самому себе – ничего не жалел в себе: ни сил физических, ни сил душевных, ради только того, чтобы выполнить приказ начальства и заслужить его благоговение. Во-вторых, в жестокости своей Аракчеев все же не преступал определенной грани. Не учил он солдат «по 12 часов кряду», не срывал «с них усов» и не бил их «нещадно», как это приписывали ему некоторые современники в своих мемуарах (Н. И. Греч) и ряд позднейших историков. «Более того, Аракчеев даже наказывал младших командиров за слишком жестокое обращение с солдатами».¹

Взыскательность по службе соединялось у Аракчеева «с действительной заботой об устроении солдатского быта – сносном питании, обмундировании, опрятных казармах. «Чистые казармы – здоровые казармы» – его любимое выражение. Он был лично честен: даже самые яркие недоброжелатели Аракчеева не могли обвинить его в казнокрадстве или взяточничестве, столь распространенных среди тогдашнего военного и гражданского чиновничества».²

1 Томсинов В. А. Временщик (А. А. Аракчеев). М: ТЕИС 1996, с. 27

2 Федоров В. А. М. М. Сперанский и А. А. Аракчеев. М: 1997, с. 49

Прилипшая к Аракчееву репутация деспотического, жестокого человека, которая не позволяла императору Александру приблизить его к себе в начале своего царствования, во время господства в обществе либерализма – эта репутация теперь, когда либеральные настроения поутихли, и Аракчеев возвратился на службу, становилась Александру очень полезной.

По утверждению В. А. Федорова: «Его величество мог смело проводить самые непопулярные меры, не опасаясь навлечь на себя всеобщего недовольства, достаточно было привлечь к делу Аракчеева, и гнев общества или сановников в целом обращался на ту «мрачную» персону, а не на «светлый» лик императора».

Аракчеев, пожалуй, более всех подходил на роль преданного слуги Александру I. Он являлся сильным и решительным человеком, безапелляционного проводившим в жизнь планы императора, некоторые из которых были крайне не популярны, хотя, безусловно, полезны для России, и чем выше он поднимался, тем активнее, упорнее, беспощаднее проводил линию своего сюзерена.

Исследователь В. А. Федоров разделял мнение с большинством современников графа Аракчеева о том, что и Аракчеев, и Александр нуждались друг в друге. Аракчеев – ради укрепления своего положения, в перспективе – в надежде занять при дворе важное место.

Характеристики

Список файлов реферата