3139-1 (643774), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Телеграфное: лю — ю — блю…
Поэтический диалог и переписка с Пастернаком, с которым до отъезда из России Цветаева близко знакома не была, являлись для Цветаевой в эмиграции дружеским общением и любовью двух духовно родственных поэтов. В трех лирических стихотворениях Пастернака, обращенных к Цветаевой, нет любовных мотивов, это обращения к другу-поэту. Цветаева послужила прототипом Марии Ильиной из пастернаковского романа в стихах "Спекторский". Цветаева, уповая как на чудо, ждала личного свидания с Пастернаком; но когда он с делегацией советских писателей посетил в Париж в июне 1935 г., их встреча оказалась беседой двух духовно и психологически далеких друг от друга людей.
В лирике пражского периода Цветаева также обращается к ставшей дорогой для нее теме преодоления плотского, материального начала, бегства, ускользания от материи и страстей в мир духа, отрешенности, небытия: "Ведь не растревожишь же! Не повлекуся! / Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть / Устами! — С бессмертья змеиным укусом / Кончается женская страсть!" (Эвридика — Орфею", 1923); "А может, лучшая победа / Над временем и тяготеньем — / Пройти, чтоб не оставить следа, / Пройти, чтоб не оставить тени // На стенах…" ("Прокрасться…", 1923).
Париж. Возвращение на родину. Смерть
Во второй половине 1925 г. Цветаева приняла окончательное решение покинуть Чехословакию и переселиться во Францию. Поступок Цветаевой объяснялся тяжелым материальным положением семьи в Чехословакии; она полагала, что сможет лучше устроить себя и близких в Париже, который тогда становился центром русской литературной эмиграции. 1 ноября 1925 г. Цветаева с детьми приехала во французскую столицу; к Рождеству туда перебрался и Сергей Эфрон.
В Париже в ноябре 1925 г. она закончила поэму (авторское название — "лирическая сатира") "Крысолов" на сюжет средневековой легенде о человеке, избавившем немецкий город Гаммельн от крыс, выманив их звуками своей чудесной дудочки; когда скаредные гаммельнские обыватели отказались заплатить ему, он вывел, наигрывая на той же дудочке, их детей и отвел детей на гору, где их поглотила разверзшаяся земля. "Крысолов" был опубликован в пражском журнале "Воля России", в № 4-8 и 12 за 1925 г. и в № 1 за 1926 г. В истолковании Цветаевой, крысолов олицетворяет творческое, магически властное начало, крысы ассоциируются с большевиками, прежде агрессивными и враждебными к буржуа, а потом превратившимися в таких же обывателей, как их недавние враги; гаммельнцы — воплощение пошлого, мещанского духа, самодовольства и ограниченности.
Во Франции Цветаева создала еще несколько поэм. Поэма "Новогоднее" (написана в 1927 г., опубликована в 1928 г. в парижском журнале "Версты" в № 3) — пространная эпитафия, отклик на смерть немецкого поэта Р.-М. Рильке, с которым она и Пастернак состояли в переписке. "Поэма Воздуха" (1927, опубликована в 1930 г. в пражском журнале "Воля России" в № 1) — художественное переосмысление беспосадочного перелета через Атлантический океан, совершенного американским авиатором Ч. Линдбергом. Полет летчика у Цветаевой — одновременно символ творческого парения и иносказательное, зашифрованное изображение умирания человека. Была также написана трагедия "Федра" (опубликована в 1928 г. парижском журнале "Современные записки" в № 36-37).
Во Франции ею были созданы посвященные поэзии и поэтам циклы "Маяковскому" (1930), отклик на смерть В.В. Маяковского), "Стихи к Пушкину" (1931), "Надгробие" (1935, отклик на трагическую смерть поэта-эмигранта Н.П. Гронского), "Стихи сироте" (1936, обращены к поэту-эмигранту А.С. Штейгеру). Творчество как каторжный труд, как долг и освобождение — мотив цикла "Стол" (1933). Антитеза суетной человеческой жизни и божественных тайн и гармонии природного мира выражена в стихотворениях из цикла "Куст" (1934). В 1930-х гг. Цветаева также много писала прозу: автобиографические сочинения, эссе о Пушкине и его произведениях ("Мой Пушкин", опубликовано в № 64 за 1937 г. парижского журнала "Современные записки""Пушкин и Пугачев", опубликовано в № 2 за 1937 г. парижско-шанхайском журнала "Русские записки").
Переезд во Францию не привел к облегчению жизни Цветаевой и ее семьи. Сергей Эфрон, непрактичный и не приспособленный к тяготам жизни, зарабатывал мало; только литературным трудом могла кормить себя и семью и сама Цветаева. Однако в ведущих парижских периодических изданиях (в "Современных записках" и в "Последних новостях") Цветаеву печатали мало, допускали правку ее текстов. За все парижские годы она смогла выпустить лишь один сборник стихов — "После России" (1928). Эмигрантской литературной среде, преимущественно ориентированной на возрождение и продолжение классической традиции, были чужды эмоциональная экспрессия и гиперболизм Цветаевой, воспринимавшиеся как истеричность; темная и сложная авангардистская поэтика эмигрантских стихов не встречала понимания. Ведущие эмигрантские критики и литераторы (З.Н. Гиппиус, Г.В. Адамович, Г.В. Иванов и др.) оценивали ее творчество отрицательно. Высокая оценка цветаевских произведений поэтом и критиком В.Ф. Ходасевичем и критиком Д.П. Святополк-Мирским, а также симпатии молодого поколения литераторов (Н.Н. Берберовой, Довида Кнута и др.) не меняли общей ситуации. Неприятие Цветаевой усугублялись ее сложным характером и репутацией мужа (Сергей Эфрон хлопотал с 1931 г. о советском паспорте, высказывал просоветские симпатии, работал в "Союзе возвращения на родину"). Он стал работать на советские спецслужбы. Приветствие Цветаевой Маяковского, приехавшего в Париж в октябре 1928 г., было воспринято консервативными эмигрантскими кругами как свидетельство просоветских взглядов самой Цветаевой (на самом деле, Цветаева в отличие от мужа и детей не питала никаких иллюзий в отношении режима в СССР и просоветски настроена не была).
Во второй половине 1930-х гг. Цветаева испытала глубокий творческий кризис. Она почти перестала писать стихи (одно из немногих исключений — цикл "Стихи к Чехии" (1938—1939) — поэтический протест против захвата Гитлером Чехословакии. Неприятие жизни и времени — лейтмотив нескольких стихотворений, созданных в середине 1930-х гг.: "Уединение: уйди, // Жизнь!" ("Уединение: уйди…", 1934), "Век мой — яд мой, век мой — вред мой, / Век мой — враг мой, век мой — ад" ("О поэте не подумал…", 1934). У Цветаевой произошел тяжелый конфликт с дочерью, настаивавшей вслед за своим отцом, на отъезде в СССР; дочь ушла из материнского дома. В сентябре 1937 г. Сергей Эфрон оказался причастен к убийству советскими агентами И. Рейсса — также бывшего агента советских спецслужб, попытавшегося выйти из игры. (Цветаева о роли мужа в этих событиях осведомлена не была). Вскоре Эфрон был вынужден скрыться и бежать в СССР. Вслед за ним на родину вернулась дочь Ариадна. Цветаева осталась в Париже вдвоем с сыном, но Мур также хотел ехать в СССР. Не было денег на жизнь и обучение сына, в Европе приближалась война, и Цветаева боялась за Мура, который был уже почти взрослым. Она боялась и за судьбу мужа в СССР. Ее долгом и желанием было соединиться с мужем и дочерью. 12 июня 1939 г. на пароходе из французского города Гавра Цветаева с Муром отплыли в СССР, 18 июня она вернулась на родину.
На родине Цветаева с родными первое время жили на государственной даче НКВД в подмосковном Болшеве, предоставленной С. Эфрону. Однако вскоре и Эфрон, и Ариадна были арестованы (С. Эфрон в 1941 г., уже после смерти жены, был расстрелян). После этого Цветаева была вынуждена скитаться. Полгода, прежде чем получить временное (сроком на два года) жилье в Москве, она поселилась вместе с сыном в доме писателей в подмосковном поселке Голицыне. Долгожданные и желанные встречи с Анной Ахматовой и Б.Л. Пастернаком не принесли ей радости. Беседы (особенно с Анной Ахматовой) оказались довольно прохладными. Функционеры Союза писателей отворачивались от нее, как от жены и матери "врагов народа". Подготовленный ею в 1940 г. сборник стихов напечатан не был. Рецензент критик К. Л. Зелинский оценил машинопись подготовленной книги резко отрицательно ("[ч]итаешь стихи Марины Цветаевой, и тебя невольно охватывает чувство подступающей к горлу духоты и безрадостности"), заключив оценку уничтожающим выводом: "Из всего сказанного ясно, что в данном своем виде книга М. Цветаевой не может быть издана . Все в ней (тон, словарь, круг интересов) чуждо нам и идет вразрез направлению советской поэзии как поэзии социалистического реализма". Денег катастрофически не хватало (малые средства Цветаева зарабатывала переводами). Она была вынуждена принимать помощь немногих друзей.
Вскоре после начала Великой Отечественной войны, 8 августа 1941 г. Цветаева с сыном эвакуировались из Москвы. Цветаева и Мур оказались в небольшом городке Елабуге. В Елабуге не было работы. У руководства Союза писателей, эвакуированного в соседний город Чистополь, Цветаева просила разрешения поселиться в Чистополе и места судомойки в писательской столовой. Разрешение было дано, но места в столовой не было, так как она не была еще открыта. После возвращения в Елабугу у Цветаевой произошла ссора с сыном, который, по-видимому, упрекал ее в их тягостном положении. На следующий день, 31 августа 1941 г., Цветаева повесилась. Точное место ее захоронения неизвестно.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
