shmel (638915), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Шмелев с документальной точностью воссоздает историю их взаимоотношений. В заметках Ю.А. Кутыриной (племянницы Ольги Александровны Шмелевой), опубликованных в парижском журнале «Возрождение», сообщается, что Виктор Алексеевич Вейденгаммер был родственником О.А. Шмелевой, братом ее матери. Шмелев, вероятно, встречался с Вейденгаммером в Оптинской пустыни в 1900 – 1910-х гг., о чем свидетельствует первая фраза: «Эту чудесную историю – в ней земное сливается с небесным – я слышал от самого Виктора Алексеевича, а заключительные ее главы происходили почти на моих глазах», как и последующие реплики автора («В.А. рассказывал…» и др.). Ссылаясь на ряд труднодоступных для российских исследователей источников, американский литературовед Ольга Сорокина в монографии «Московиана. Жизнь и творчество Ивана Шмелева» (1987 г.) приводит факты, подтверждающие подлинность героев и событий, описанных в романе. В частности, свидетельство архиепископа Серафима (Иванова) о том, что Шмелев конфиденциально сообщил ему: герои «Путей небесных» являются отнюдь не вымышленными персонажами, а реальными лицами, жившими под теми же самыми именами». Писатель рассказал о том, как завершилась судьба этих людей: «… незаконная жена Вейденгаммера, Дарья Королева, погибла под поездом. Старцем Амвросием из Оптиной пустыни было предсказано, что она должна искупить свой грех незаконного супружества трагической гибелью на ее собственной реке Амур-Дарье, Вейденгаммер был назначен в Туркестан для строительства железной дороги, которую возле одной станции пересекала эту реку. Выйдя из поезда на этой станции, чтобы сделать покупки, Дарья побежала к поезду, когда зазвенел третий звонок, не заметив приближающегося локомотива, который сбил ее, отрезав обе ноги. Она умерла по дороге в больницу на мосту через Амур-Дарью. После ее трагической смерти Вейденгаммер принял монашеский постриг в Оптиной пустыни, где он прожил около 10 лет св. жизни.»
В сведении о Вейденгаммере из рукописи оптинского иеромонаха Константина «Замечательные случаи в Предтеченском скиту Оптиной пустыни».
«… инженер-архитектор Виктор Алексеевич Вейденгаммер поступил в скит послушником 14 июля 1900 г., где он и умер 12 апреля 1916 г. … новая церковь в Предтеченском скиту была построена под его руководством.
Есть еще одно подтверждение достоверности событий, которые сформировали фабулу романа. Об этом сообщает Александр Амфитеатров. «… похищение белицы из страстного монастыря действительно приключилось около того времени. Скандал вышел громкий: похитителем был знаменитый присяжный поверенный Ф.И. Плевако. Не это ли приключение взял И.С. Шмелев в основу своего романа. За что надо сказать в особину спасибо И.С. Шмелеву – это за бытовую картину страстного монастыря, ныне так безжалостно разрушенного большевиками». Амфитеатров высказывает предположение, что Шмелев использовал для портрета персонажа «Путей небесных» князя Дмитрия Вагаева реальный прототип – лицо, похожее на этого «гусарчика», чей крестный – знаменитый «хозяин Москвы» князь В.А. Долгоруков. Прототип Вагаева – тоже удалой повеса, прославленный многими дерзкими выходками. Действующие лица «Путей небесных» входят в шмелевский роман художественно преображенными. Так, создавая образ Дариньки, Шмелев использует черты своей жены, ее тети и, возможно, некоторых других своих знакомых. В результате же обобщенный образ Дариньки получился исключительно оригинальным, не похожим ни на кого, - образ молодой женщины, чье очарование, привлекательность, духовная сила и внутренний свет были такими, что могли просветить и преобразить героя.
В «Описании скитского кладбища Оптинской пустыни», созданном иеромонахом Иосифом (Полевым) и монахом Никоном (Беляевым), мы находим ценную информацию о датах жизни Вейденгаммера: 13.XII.1843 – 17.IX.1916, почти соответствующих хронологии в романе Шмелева – в марте 1875 г. герою 32 года. Второй материал – фрагмент из воспоминаний монахини Шамординского монастыря Амвросии. (Ею была написана (в 1940-х гг.) книга воспоминаний «Очерки из многолетней жизни одной старушки, которую Господь не по заслугам не оставлял Своею милостию и которая считала себя всегда счастливой, даже среди самых тяжелых страданий».) Пожалуй, самое ценное в публикуемом отрывке – те удивительные факты из последних лет жизни Вейденгаммера, не вошедшие в неоконченный роман Шмелева. Совершенно непостижимы порой для мирского разума пути, которыми оптинский старец Иосиф приводил людей к спасению. Действия и слова старца кажутся со стороны страшными и соблазнительными: женщину, которая по церковным канонам была «блудницей» (жила без венчания, с человеком имеющим законную жену), старец принимает в духовные дочери; или настаивает на поступлении Вейденгаммера в монастырь, не церковного человека, со словами: «Пей и кури, но так, чтобы никто не видал», а в итоге тот оканчивает жизнь «истинным монахом». «Пути небесные» открываются только людям святой жизни, какими были и оптинские старцы-подвижники, и старец Варнава Гефсиманский, с которым встречаются персонажи романа. Данный фрагмент воспоминаний свидетельствует, что характеры и судьбы героев воссозданы Шмелевым весьма близко к реальным прототипам. «Очерки…» подтверждают реальность удивительной истории знакомства и любви Вейденгаммера к девушке, с которой он связал свою судьбу, и того нравственного перерождения, которое постепенно происходило с ним под влиянием ее кроткой и светлой личности. Роман Шмелева обрался незавершенным и обрывается до знакомства героев с Оптиной пустынью, но из нескольких реплик в первых двух томах видно, что Шмелев предполагал воссоздать последующие события и судьбы этих людей близко к тому, как они запечатлены в публикуемом документе. Так, Виктор Алексеевич ведет свой рассказ уже после смерти Дариньки и неоднократно упоминает о своем будущем духовном возрождении: «много после, когда я изменился »; «только впоследствии познал», зачем были назначены Дарье страшные испытания и что его грех искупался ее страданием; вспоминает о словах, сказанных ему старцем Амвросием. Во втором томе, описывающем начало жизни Виктора Алексеевича и Дариньки в Ютове, постепенно образуются все новые и новые нити, связывающие их с Оптиной и как бы подготовляющие их приход туда. Ямщик, остерегающий приехавших героев, говорит, что его дядя ушел в Оптину в монахи, да и сам оказывается «удивительно обаятельный и верующий, в Оптину собирается»; девушка Настя намеревается в благодарность за исцеление сходить пешком в Оптину; а Надя рассказывает Дариньке, как она чудесно исцелена по молитвам старца Амвросия, и затем сообщает о случае, когда о. Амвросий не благословил молодую вдову выйти замуж за одного помещика, сказав: «и без нас с тобой спасется».
Центральной для писателя в романе «Пути небесные» становится проблема спасения души человеческой. Через призму этой проблемы избирает автор фабулу своего романа. Все здесь подчинено сверхзадаче: глубочайшему исследованию темы судьбы человека. По своему художественному методу и философии «Пути небесные» согласуются с идеями французских современников Шмелева – Франсуа Мориака и Жоржа Бернаноса – авторов религиозных романов, ориентирующихся на «Мысли» Блеза Паскаля: «… страдание человека без Бога; величие человека с Богом». Немецкий литературный критик Виннифред Энглер, анализируя религиозную проблематику в творениях Бернаноса, писал: «… правда, что человеку дается наибольшая близость к Богу через молитву, когда сатана строит ему самые лютые козни».
Раздел II Жанровое своеобразие
Один из современных исследователей А.М. Любомудров в статье «Православное монашество в творчестве и судьбе И.С. Шмелева» поставил вопрос о духовной литературе как самостоятельном оригинальном явлении в истории русской культуры. Вот как он пишет об этом: «Широко распространенное мнение, что русская классика проникнута «христианским духом», требует серьезных корректировок. Если понимать под христианством не расплывчатый набор гуманистических «общечеловеческих» ценностей и нравственных постулатов, а систему миропонимания, включающую в себя прежде всего принятие догматов, канонов, церковного предания, - т.е. христианскую веру, - то придется констатировать, что русская художественная литература отразила христианство в очень малой степени».
Причины этого исследователь видит в том, что литература Нового времени оказалась оторванной от Церкви, выбрав такие мировоззренческие и культурные ориентиры, которые по сути противоположны христианским. «Новая мирская культура, и в первую очередь литература, рождались именно как антитеза церковной жизни», - поскольку в основе ее лежали просветительские взгляды, гуманизм, утопии социальной справедливости» - пишет историк культуры В.М. Вострецов.
Любомудров справедливо отмечает, что «писатели посещали иногда святые обители, просили совета, прислушивались, но в их произведениях мы не увидим духовных реальностей».
На последних научных конференциях, посвященных творчеству И.С. Шмелева впервые было дано определение творческого метода И.С. Шмелева как духовного реализма. «Единство начал – материального и духовного, бытового и религиозного – составляет основу национального самосознания в трактовке писателя»,- утверждает А.П. Черников в статье «Эстетика И. Шмелева». Исследователь предложил ввести применительно к позднему творчеству понятие «духовный реализм», - исходя из определения, данного самим писателем, который назвал свое последнее произведение «Пути небесные» «опытом духовного романа». Это находит подтверждение и в статье «Православный быт в творчестве И.С. Шмелева» как художественно-эстетическая категория» (автор А.Г. Грек: Луганск). В статье «Образ православной Руси в творчестве И.С. Шмелева и образ русской земли в древнерусской литературе» А.Е. Новиков (Череповец) отмечает, что такие произведения, как «Лето Господне» и «Богомолье», подобно «Слову о погибели Русской земли», помогают верить в возрождение отчизны. Идея возрождения, связанная с обретением веры, звучит и в работе Л.Н. Кияшенко (Москва) «Христианская образность в творчестве И.С. Шмелева». «В мировосприятии Шмелева русский народ, родная земля и православная вера слиты воедино» (), - пишет автор.
М.М. Дунаев выступил с докладом «Промысел Божий в жизни и творчестве И.С. Шмелева». Писатель передает нам свой духовный опыт, посвящает всю силу своего таланта раскрытию действия Промысла в мире. Промысел не есть «рок»: воля Божия действует в «соработничестве» с волею человека. Если рассматривать чудо с точки зрения Вечности, а не времени, то оно предстает как событие естественное, только происходящее не по законам поврежденного грехом земного мира, а мира Божия горнего. Докладчик отметил, что Шмелев являет новый тип художественного видения мира. Это не классический реализм, с точки зрения которого все чудеса выглядят неправдоподобно. Но следует назвать иначе, например – «духовный реализм», - говорил Дунаев.
В творчестве Шмелева раскрывается горняя реальность, время от времени проявляющая себя в нашем земном мире. Полнее всего это показано в романе «Пути небесные» - великом и еще не оцененном произведением русской литературы.
Своеобразие художественного метода Шмелева определило направление его жанровых поисков.
Писателя всегда интересовало творчество Достоевского. В статье «О Достоевском» (1949г.) Шмелев касается проблемы жанрового своеобразия романов Достоевского. В романе «Идиот», по мнению Шмелева, Достоевский «непроизвольно сделал попытку дать религиозный роман. Эта попытка повторится решительней в «Братьях Карамазовых», где будут поставлены вопросы не только социальные, но и высшего назначения. По его записям видно, что намечался новый роман с главным героем – Алешей, посланный старцем Зосимой «в мир».
Роман «Идиот» Шмелев считал «первоосновой в дальнейших опытах религиозного романа». В этой же статье, размышляя о будущем русского романа, автор «Путей небесных» высказывает предположение, что именно синтез нравственно-социального и религиозного романа явится новым направлением в искусстве. Сам же сделал в «Путях небесных» попытку создать духовный роман.
Творческий метод, которым пользуется Шмелев, невозможно воспринимать по привычным критериям реализма, отвергая духовный смысл отображаемой жизни. «Пути небесные» нельзя рассматривать как жизненную правдоподобную историю. У Шмелева – реальность духовных исканий, а не обыденное правдоподобие.
Шмелев в своем методе постоянно как бы отталкивается от прежнего реализма, обозначая его многими цитатами, отсылками, напоминаниями. «Пути небесные» своего рода литературно-центрическое произведение: прямые упоминания, литературные аллюзии, реминисценции – сближают образы романа с произведениями русских писателей. Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Тютчев, А.К. Толстой, Л. Толстой, Чехов…». Земные переживании Дариньки можно, например, обозначить через сопоставление ее с Татьяной Лариной (Даринька читает роман Пушкина и отождествляет себя с его героиней). Так поступал в свое время и Пушкин: исходное состояние Татьяны раскрыл через упоминание персонажей сентиментальных романов – и устремился дальше. Теперь то же делает и Шмелев. Почувствовать глубинное содержание творческого метода Шмелева также помогает рассуждение одного из персонажей (самого автора, конечно) о духовном облике Дариньки:
«В ней была чудесная капля Света, зернышко драгоценное оттуда, от Неба, из Лона Господа. Отблеск Света , неведомыми нам путями проникающий в прах земной…какой-то прорыв случайный… «случайный» - для нас, конечно… Этот редчайший отсвет бывает в людях: в лицах, в глазах. Бывает чрезвычайно редко. …Вдруг блеснет тот отсвет в искусстве, в музыке. Нездешнее, оттуда. В природе – знаем по житиям, - когда благословляет сердце «и в поле каждую былинку, и в небе каждую звезду». В поэзии. У Пушкина… до осязаемости ярко. В русских женских лицах ловил я этот отсвет. Рафаэли творили своих Мадонн, но вспомните… чувствуется плоть, с «любви» писали. В милых русских ликах улавливал я эти отблески святого, из той Кошницы, из Несказуемого пролились они каким-то чудом в великие просторы наши, и вкрапились. Эти золотинки Божества в глаза упали и остались. Кротость, неизъяснимый свет, очарование… святая ласка, чистота и благость. Через страдание дается...? Столько страданий было, и вот отлились эти золотинки, в Божий Свет. Зовут, напоминают, манят тайной. Вот это и светилось в ней – вечное, из той кошницы» (1,5,65).
Задача обозначена, по сути: показать, что везде – Христос.
Такого еще не было в русской литературе. Духовное здесь отображено как реальнейшее в бытии. Промысел (он назван Планом) определяет все. Поэтому явление умершей матушки Агнии, которая своим советом отвращает воспитанницу от духовного падения, в рамках нового метода вовсе не воспринимается как метафора или условность или как галлюцинация – но как реальность:
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
