73400 (612175), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Большая часть этой силы западного фольклора ужаса, несомненно, связана со скрытым, но часто подозреваемым присутствием страшного ночного культа, ибо странные обычаи его приверженцев были укоренены в самых отталкивающих обрядах плодородия немыслимой древности. Эта тайная религия, скрытно отправляемая крестьянами в течение тысячелетий, несмотря на якобы власть друидов, греко-римлян или христиан, была отмечена дикими "ведьминскими шабашами" в удаленных рощах и на вершинах гор, приходившимися на Вальпургиеву ночь и Хэллоуин, то есть на сезон размножения козлов, овец и крупного скота, и стала источником неисчислимого богатства волшебных легенд, не говоря уж о спровоцированных ею преследованиях ведьм, главным символом которых стал американский Салем. Очень похожей и, вероятно, связанной с нею была страшная тайная система перевернутого богословия, или поклонения Сатане, которое породило такие ужасы, как знаменитая черная месса. В этой связи можно упомянуть и о деятельности тех, чьи цели были, скажем, научными или философскими - астрологов, каббалистов и алхимиков типа Альберта Великого или Раймунда Луллия, с которыми неизбежно связывают это невежественное время. Широкое распространение средневековых кошмаров в Европе, усиленное непомерным отчаянием из-за эпидемий чумы, может быть правильно оценено, если знать гротескные украшения, искусно внедренные в большинство готических священных памятников; из них демонические горгульи собора Парижской Богоматери или Мон-Сен-Мишель, пожалуй, самые знаменитые. Необходимо помнить, что в давнюю эпоху вера в сверхъестественное не подвергалась сомнению ни среди образованных людей, ни среди простолюдин; начиная с самых неназойливых христианских доктрин и до чудовищных ужасов ведьмовства и черной магии.
На этой плодородной почве произросли мрачные мифы и легенды, которые сохраняются в литературе о сверхъестественном по сей день, более или менее замаскированные или подвергнутые изменениям в соответствии с нашим временем. Многие из них взяты из древних устных источников и составляют часть вечного наследия человечества. "Тень, которая появляется и требует захоронения костей, демонический возлюбленный, который приходит за своей живой невестой, оседлавший ветер демон смерти, оборотень, запертая комната, бессмертный колдун - все это можно найти в любопытных средневековых творениях" [5].
По общепринятому мнению, вся литература вышла из устной поэзии, но в ситуации с жанром ужасов данное утверждение не может быть обосновано. Примеры, взятые из старины, прозаические: оборотень у Петрония, страшные пассажи у Апулея, короткое, но знаменитое письмо Плиния Младшего, странная компиляция "О чудесах" Флегонта, грека-вольноотпущенника императора Адриана. Именно у Флегонта мы впервые находим историю о мертвой невесте ("Филиннион и Махатес"), в дальнейшем пересказанную Проклом и в новые времена вдохновившую Гёте на создание "Коринфской невесты", а Вашингтона Ирвинга на создание "Немецкого студента". Но и в то время, когда старый северный миф принимал литературную форму, и в более позднее время, когда сверхъестественное стало постоянным элементом в литературе, мы обнаруживаем его наполненным свойственным европейцам рационализмом, в точности как было с большей частью вдохновенной литературы Средневековья и Ренессанса. "Скандинавские "Эдды" и саги громыхают космическим ужасом, потрясает застывшим ужасом Мимир со своим бестелесным отродьем, англо-саксонское сказание о Беовульфе и более поздние континентальные сказания о Нибелунгах полны сверхъестественного и колдовского" [5]. Данте стал первопроходцем в классическом освоении жуткой атмосферы, в величественных строфах Спенсера можно увидеть больше чем пара намеков на фантастический ужас в пейзаже, событиях и характерах. Проза подарила нам "Смерть Артура" Т. Мэлори, где есть много страшных ситуаций, взятых из ранних баллад, например меч и шелковый покров, снятый с Погибельного Сиденья сэром Галахадом, тогда как другие и более грубые моменты, несомненно, нашли дорогу в дешевые и сенсационные издания, которыми торговали вразнос и которые раскупались невежественными людьми. Судя по елизаветинской драме с ее "Доктором Фаустом", ведьмами в "Макбете", призраком в "Гамлете" и ужасами Уэбстера, мы можем легко представить могучее воздействие демонического на человеческое сознание, еще более усиленное реальным страхом перед современным колдовством, ужасы которого, поначалу заявившие о себе на континенте, громко откликнулись в Англии охотой на ведьм Якова I. К таинственной мистической прозе этих времен можно добавить длинный список трактатов о колдовстве и демонологии, которые волнуют воображение читающего мира.
В XVII и XVIII столетиях мы видим всё больше легенд и баллад темного содержания; и все же они существуют, если можно так выразиться, "под прикрытием благовоспитанной и принятой литературы" [5]. В большом количестве выпускаются дешевые книги об ужасах и сверхъестественном, и мы констатируем живой интерес к ним благодаря таким сочинениям, как "Видение миссис Вил" Д. Дефо, которое представляет собой безыскусный рассказ о визите призрака мертвой женщины к ее подруге, написанный для рекламы плохо распродававшегося теологического трактата о смерти. Высшие слои общества теряли веру в сверхъестественное, вступая в период классического рационализма. Потом, когда во время правления королевы Анны появились переводы восточных сказок и к середине века обрели некую форму, началось возрождение романтического чувства. Поначалу мы находим это у поэтов, чьи сочинения обретают новые черты, удивляя, изумляя и приводя в содрогание. Наконец, после робкого появления нескольких фантастических сцен в тогдашних романах - например, "Приключения Фердинанда, графа Фатома" Смоллетта, - освобожденный инстинкт проявляет себя в рождении новой школы, то есть готической школы ужасной и фантастической прозы, включающей романы и рассказы, чьему литературному потомству суждено было стать многочисленным и во многих случаях замечательным своими художественными достоинствами. Если подумать, то можно выразить удивление, сколько времени понадобилось повествованию о сверхъестественном, чтобы сформироваться как вполне определенная и академически признанная литературная форма. Побуждение и атмосфера стары как мир, но типичное повествование о сверхъестественном, принадлежащее признанной литературе, - дитя XVIII столетия.
Выводы по первой главе
Проанализировав материалы, взятые нами для изучения американской литературы в рассматриваемый период времени, а также определения истоков популярных на сегодняшний день жанров фантастики и ужаса, нами были сделаны следующие выводы:
основное влияние на литературу США 2-ой половины ХХ в. оказала Вторая мировая война, и в этом изучаемая художественная словесность схожа с литературой других стран мира;
основным творческим движением рассматриваемого периода оказалось движение битников;
в настоящее время в американской литературе преобладают тенденции постмодернизма;
истоки фантастической литературы и литературы ужаса следует искать в древнейших мифах и сказаниях, отражающих существовавшую на тот момент картину мира;
фантастическая литература и литература ужаса существуют на протяжении всей истории человечества, однако как самостоятельные жанры оформились лишь в XVIII в.
Глава II. С. Кинг как представитель современной американской литературы
2.1 Особенности творчества Стивена Кинга
Творчество Стивена Кинга лежит, безусловно, в области массовой литературы с ее спецификой и особой системой отношений с другими типами литературы. Это не отменяет, а даже ставит перед необходимостью исследования книг сверхпопулярного во всем мире писателя, типичного и в то же время неординарного представителя жанров хоррор и сайнс фикшн. Однако интеллектуалы России и Америки не считают С. Кинга серьезным писателем, относя его к "поставщикам литературного ширпотреба". В США издается достаточно много книг, посвященных этому автору, но большинство из них носят чисто справочный характер, содержащих и систематизирующих информацию, практически не анализируя ее. В СССР C. Кинг был признан "обличителем", даже давал интервью "Литературной газете", в Российской Федерации посвященные ему статьи носят сугубо рекламный либо бранный характер. Едва ли не единственной серьезной работой является статья А.И. Шемякина "Мистический роман Стивена Кинга" в книге "Лики массовой литературы США".
Тем временем, "несмотря на жесткие рамки "низкого жанра" и коммерческую ориентацию, произведения С. Кинга не являются третьесортным "чтивом" и дают богатую пищу для литературоведческого рассуждения" [12]. Имеющий университетское образование, обладающий энциклопедическими знаниями в области литературы и немалыми новаторскими амбициями С. Кинг активнее других представителей коммерческого искусства использует в жанровых целях достижения нежанровой литературы (той, которую чаще называют "авторской", "высокой", "элитарной"), чем существенно обогащает выразительные средства масскульта, на который, в свою очередь, оказывает большое влияние (например, на романы Дина Кунца). В любом случае, даже самые ярые противники коммерческой литературы "не могут отказать" С. Кингу "в реальных достижениях в области новизны художественного языка" [2, стр.26].
Попытаемся определить истоки возникновения ужасного и иррационального в воображаемом мире С. Кинга. Как отмечает исследователь Н. Пальцев, произведения писателя являются кристаллизованным выражением его главного мировоззренческого интереса - к "необычному, подспудному, сокровенному в человеческой натуре" [9]. Это с легкостью прослеживается на любом из этапов его не столь уж короткого пути в литературе. В центре почти любого романа - внутренний конфликт личности, в жизни которой неожиданно появляются загадочные обстоятельства. Может ли человек поверить и адекватно отреагировать на них, возможно ли приспособление сознания к новым условиям - вот, что интересует писателя в первую очередь. Сознание, его взаимодействие с действительностью - один из постоянных объектов внимания: "Кинг в качестве основы романов использовал как научные данные нейропсихологии, так и гипотезы о еще не исследованных свойствах человеческого мозга" [9]. Здесь очевидно влияние на его мировоззрение философии Фрейда, от которой идет понимание Кингом человеческой психики как состоящей из трех уровней. Зона "Оно", неподвластная основной области сознания, содержит в себе первобытные человеческие страхи и инстинкты, запретные желания. Именно "Оно" порождает ужасные образы произведений Кинга, и именно "Оно" позволяет читателям бояться этих образов: "Страхи, рожденные вашим сознанием, всегда носят оттенок субъективной реальности. Этого и добивается писатель, у которого почти всегда сам ужас и его восприятие человеческой психикой взаимообусловлены. Страхи героев отражаются в страхах читателей и наоборот, заставляя резонировать массовое сознание" [9].
Таким образом, сознание по Стивену Кингу - это некая онтологическая и когнитивная сущность, являющаяся неизведанным источником громадной энергии, которая при определенных обстоятельствах может высвобождаться. Образы, создаваемые воображением, показывают "сколько потаенной боли и страха хранится в "черном ящике" вашего подсознания и сколь разрушительна эта сила, когда она вырывается наружу" [8]. Каждый такой выход энергии становится ужасным для человека, ибо последний совершенно не готов к столкновению с ним: "Глубинные силы и невыявленные потенции, дремлющие в людях, природе и обществе, чтобы однажды вырваться наружу, неузнаваемо преображая окружающее; таинственные лики бытия, до поры неразличимые под оболочкой привычного, обыденного, повседневного, -таков устойчивый объект внимания С. Кинга" [8].
Помимо этого источника ужасного в произведениях писателя, Н. Пальцев указывает на роль природы и общества. Участниками действия в фантастических произведениях С. Кинга могут становиться элементы интерьера (например, огнетушитель), животные, некие космические субстанции. Не только раздраженное сознание, но и весь окружающий мир с привычными понятиями и предметами неожиданно становится пугающе враждебным. "Большинство своеобразных и завораживающих творений C. Кинга - первоначально вполне безвредные предметы и животные, которые его беспокойное воображение наделяет еле ощутимой и неприятной угрозой" [8]. В конце концов воображение автора (или "прыжок веры" - a leap of faith) трансформируют их в поистине зловещий мир.
То же самое происходит и с системой персонажей: герои его романов это обычные люди в обычной жизни. Понять их читателю гораздо проще, и их участие делает историю более правдоподобной и захватывающей. Но, с другой стороны, его персонажи не столь просты, как кажутся на первый взгляд, ибо они являются носителями самых разнообразных идей автора, прежде всего, наблюдений в области человеческой психики. Подчас С. Кинг в своих романах выступает своего рода популяризатором теории психоанализа З. Фрейда: "Кинг внимательнейшим образом изучил все, что было написано в двадцатом веке о психике человека, и смог вдохнуть в эти теории реальную жизнь, наполнить их кровью и плотью, сделать так, чтобы проблемы высоколобых интеллигентов стали значимыми для любого героя: мальчика-подростка, домохозяйки, шерифа захолустного городка, старухи с островов Новой Англии. И для любого читателя" [9].
Это своеобразный психологический и социологический эксперимент: поведение изолированной группы "наугад" подобранной из незнакомых и малознакомых людей и поставленной в экстремальные обстоятельства: противопоставляются "кабинная лихорадка" и сплочение перед лицом опасности, "открытые глаза" и "голова, спрятанная в песок", надежда на собственные силы и на помощь извне, активность и пассивность, оптимизм и отчаяние; диагноз автора неутешителен: опасность исходит не только извне, но и изнутри - из самой группы, современные американцы практически не способны объединиться перед лицом опасности.
Критики указывают и на то, что С. Кинг совсем не отдаляется от объективной реальности, самозабвенно погружаясь в воображаемые миры. Напротив, "он знает, что мы увязли в пугающем мире, полном реальными демонами вроде смерти и болезни, и что, возможно, наиболее страшная и пугающая вещь в этом мире - это человеческое мнение" [9]. Ужасное в романах С. Кинга зачастую социально детерминировано, писатель намеренно заостряет внимание на каких-то деталях, при этом его повествование явно несет на себе отпечаток натуралистичности. В его умелых руках такой метод становится оружием, метко обрушивающимся на те или иные общественные несправедливости. "Каждый из романов может служить веским контраргументом неверному представлению о прозаике как о досужем и, по сути, отрешенном от повседневных забот и тревог своей аудитории "развлекателе". Действие их развертывается в наши дни или в ближайшем будущем" [8]. Планета Земля в его произведениях - не только место, куда приходят потусторонние силы, но и тупик, в который общество загнало само себя. Без преувеличения ужасно то, с какой враждебностью люди относятся друг к другу.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
