73146 (612111), страница 7
Текст из файла (страница 7)
В. Боткин писал Белинскому: «…в рассказе «Хорь и Калиныч» явно видна придуманность; это – идиллия, в не характеристика двух русских мужиков!» Белинский, однако, возразил Боткину: «мне кажется, что в отношении к этой пьесе, так резко замечательной, ты совсем не прав. Он видел в «Хоре и Калиныче» подлинно реалистическое, правдивое изображение русского народа». В журнале «Сын Отечества» литературоведы встретили следующий отзыв о рассказе Тургенева: «У Хоря с полдюжины сыновей-молодцов; изба его стоит одинокая, в лесу ли на болоте; так и ждешь одной из тех сельских идиллий, которыми не раз восхищались мы в русских хатах! Ничуть не бывало! Жена Хоря – несносная ворчунья и то и дело что дерется с невестками. Калиныч же – мечтатель, каким едва ли бывает русский простолюдин». Рецензент удивляется странному «уподоблению»: «Хорь – реалист, Калиныч – идеалист, Хорь – очень смышленые, но плутоватый мужик, не доверяющий своему господину, который обходится с ни довольно ласково, невзирая на то, Хорь любит острить на счет своего господина». В этом отзыве чутко уловлено то главное и основное, что было неприемлемо в «Записках охотника» для крепостников, - отрицание Тургеневым идеи единения барина и мужика, идеи, которую, например, отчетливо отразил в своей повести «Тарантас» В. Сологуб, усматривавший во взаимоотношениях дворян и крестьян «какую-то высокую, тайную, святую связь», а в сердцах крестьян – любовь к барину, «любовь врожденную и почти неизъяснимую».
Писатель реально смотрел на действительность и знал, что России нужно не «умягчение нравов», а разрешение общественных вопросов (ликвидация крепостного права). Не так уж мирно и идеально протекает жизнь в русской деревне, показывает Тургенев, чтобы ее можно было противопоставить жизни города. У Тургенева отсутствует преклонение перед простотой и безыскусственностью жителей деревни, в частности крестьян. В «Записках охотника» нет придуманных счастливых концов – бедная героиня не становится под конец повествования законной супругой богача; в них нет наивной натянутой морализации, прихотливой игры в противоположности: сначала трагедия и слезы, затем – мир и благоволение.
В первых рассказах Тургенева («Хорь и Калиныч», «Однодворец Овсянников», «Смерть») наметилось нечто непривычное и в сущности весьма новаторское, что могло подать повод к утверждениям об идилличности тургеневского изображения деревни. В дальнейшем эта особенность усилилась в рассказах «Певцы», «Свидание», «Касьян с Красивой Мечи», «Бежин луг». Что характерно для тургеневского подхода к изображению народа?
Тургенев, по выражению П.В. Анненкова, «реабилитировал» простого человека – русского крестьянина, показал красоту его души и присущий ему здравый смысл, подчеркнул, что он решительно ничем не отличается по духовному складу и психической природе от образованного человека даже в некоторых отношениях превосходит его.
Тургенев подчеркнул лучшие, светлые стороны людей из народа, показал концентрированно то новое в жизни крестьянства (рост чувства собственного достоинства, инициативы, стремление к самостоятельности и так далее), что в будущем должно было, по его мнению, еще более окрепнуть и развиться. В этом смысле тургеневское изображение крестьян отличается «идеальностью». Общение с народом, наблюдения над людьми из народа позволили автору оптимистически представить будущее русского народа и русского государства.
Автор «Записок охотника» гармонически соединил социальный пафос с патриотическим, правдивое раскрытие реального с подчеркиванием в нем элемента идеального.
Н.Г. Чернышевский указал на два типа возбуждения симпатии к народу, которые представлены в произведениях Тургенева. Первые, писал Чернышевский, «идеализировали мужицкий быт, изображали нам простолюдинов такими благородными, возвышенными, добродетельными, кроткими и умными, терпеливыми и энергичными, что оставалось только умиляться над описанием их интересных достоинств и проливать нежные слезы о неприятностях, которым подвергались иногда такие милые существа, и подвергались всегда без всякой вины или даже причины в самих себе». Почему Тургенев так изображал народ? Потому что это было нужно для возбуждения симпатии к нему. Сам для себя он ничего не может сделать, и надо склонять других в его пользу. Но если говорить другим о нем все, что можно бы сказать, их сострадание к нему будет ослабляться знанием его недостатков. Поэтому следует молчать о его недостатках. Но дело не только в том, что Тургенев подчеркнул идеальное в своих крестьянских персонажах. Он отчетливо также выразил свои демократические позиции. Он не скрывал от читателей жестокой правды, а вместе с показом этой правды стремился вызвать симпатии читателя к народу. Охотнику нравятся встреченные им крестьяне, он с интересом слушает их речи и наблюдает их жизнь. Многое его удивляет, он приятно поражен.
Хотя многие литературные критики считают, что народ в «Записках охотника» приукрашен, «эта мнимая приукрашенность» изображения крестьян расшифровывается как черта творческого реалистического метода Тургенева, связанная с его стремлением художественно преувеличить главное и основное в духовном облике народа, укрупнено раскрыть его гражданственные потенциалы, дремлющие в нем задатки.
Еще одна особенность изображения народа в «Записках охотника» - судьба главных героев олицетворяет особое время – личное и историческое, которое существует «рядом» со временем текущим. Михайло Савельев («Туман») - представитель прошедшего, восемнадцатого века. Бывший дворецкий богатого екатерининского вельможи, хлебосола и кутилы, он весь – в прошлом, в воспоминаниях о грандиозных пиршествах, которые задавал для всей округи его барин, и обо всей той веселой, праздничной жизни: фейерверках, катаниях, крепостных оркестрах и т.д. Лирическая возвышенность воспоминаний подчеркивается неприглядностью материального остова прошедшей жизни, о которой напоминает лишь «огромный деревянный дом в два этажа, совершенно заброшенный, с провалившейся крышею и наглухо забитыми окнами…» Жизнь и самосознание Тумана ограничены и в известной мере поглощены прежним веком, временем, которое ушло вместе со смертью его барина.
Второй герой – Степушка – «выдвинут» из реального времени на еще большую дистанцию, нежели Туман. Вернее было бы сказать, что Степушка не вписывается ни в какое время вообще. Рассказывая о появлении Степушки в ближайшем селе, а его странной, неприкаянной жизни, Тургенев с особой настойчивостью подчеркивает не столько странность Степушкиной судьбы, сколько ее несравнимость с чем бы то ни было, инородность его существования. По словам автора, Степушку «…нельзя было считать ни за человека вообще, ни за здорового в особенности».
Вслед за этим следует утверждение: «У этого человека даже прошедшего не было». Рассказчик называет Степушку «заброшенным» человеком, и есть немалый соблазн толковать это слово в его прямом значении. Тем более, что сам автор, похоже, имеет в виду под Степушкиной «заброшенностью
Не столько его одиночество и бесприютность, сколько загадочность появления. Не случайны в этом смысле тонко найденные Тургеневым определения применительно к житью-бытью Степушки у других людей: «Степушка не жил у садовника: он обитал, витал на огороде».
Время текущее, конкретно-социальное воплощается в образе третьего героя, крестьянина Власа, внезапно появившегося у родника. Он возвращается домой из Москвы, где у него умер сын. В Москву, однако, Влас идет не к сыну, а к барину в надежде упросить его хоть немного облегчить свою участь: сбавить оброк или перевести на барщину. Но барин неумолим, и Влас возвращается в родную деревню, где «жена, чай, теперь с голоду в кулак свистит». Мужик совершает поистине крестный путь: сыновья смерть словно смыкается с безысходностью и крайней нуждой, тоже чреватой гибелью.
Разнообразные силы, дарования, артистические черты русского народа Тургенев показывает иной раз точно мимоходом, не подчеркивая, как бы невзначай, и вместе с тем с удивительной ясностью и глубиной. Возьмем, например, очерк «Лебедянь». Это именно очерк, описательный, полуэтнографический. Описание конкой ярмарки – что можно извлечь из такой темы? У Тургенева же все подчинено общем заданию книги, и в этом как будто бы совсем простеньком очерке начинают звучать те самые мелодии, что составляют живую душу «Записок охотника». Уже с самого начала начинается мотив крестьянского разорения. В первом же абзаце охотник-рассказчик повествует о том, как ему доводится иной раз «проехать верст десять, вместо постоянных двориков, очутиться в помещичьем, сильно разоренном сельце Худобубнове». Эта многозначительная фраза припомнится читателю потом, при описании самой ярмарки, когда перед ним возникнут «мужики в изорванных под мышками тулупах», отчаянно торгующиеся, «между тем как предмет их спора, дрянная лошаденка, покрытая покоробленной рогожей, только что глазами помаргивала, как будто дело шло не о ней…И в самом деле, не все ли ей равно, кто ее бить!» Это – один полюс, убогая Русь, забитая, униженная и голодная. Другой полюс – помещики, беглые портреты которых образуют целую галерею низших существ, отмеченной какой-то ядовитой печатью пошлости: тут и широколобые помещики с крашеными усами и выражением достоинства на лицах, и развязные молодые помещики в венгерках и серых панталонах, и дворяне в казакинах с заплывшими глазками. Тургенев не забудет брезгливо отметить, что эти дворяне «мучительно сопели», точно речь идет не о людях, а о животных.
У Тургенева было достаточно широко понимание народа. Это не только крестьянство, но и вообще все угнетенные слои общества. Уже в «Записках охотника» сказался подобный подход: народ здесь – и тягловое крестьянство, и оброчный умелец, и мелкий помещик Недопюскин, и цыганка Маша, и вольноотпущенный Владимир, и кабатчик Николай Иваныч, и фабричный Яков-Турок, и разоренный помещик Каратаев, и русский Гамлет Василий Васильевич. В «Записках охотника» - настоящее богатство человеческих образов, характеров, судеб. Мы видим в этих рассказах следы сложных социальных взаимоотношений, черты уходящей эпохи и намечающиеся особенности новой жизни. Общая манера тургеневской светотени дает нам не какие-либо «плоскостные» изображения, а всегда настоящую глубину жизни, протекающей во времени. Здесь нельзя было только «любоваться», - рассказы Тургенева будили в душе определенные чувства, звали к поступкам. И все это автор осуществляет без всякого нажима пера: правда яркого, художественного повествования говорила сама за себя.
Тургенев полностью был верен действительности, и необходимо вспомнить такие его слова: «Я никогда прямо не срисовываю с живых образчиков человеческой природы». Одно утверждение нисколько не противоречит другому. Уже одно то, что именно берет из действительности художник для своего творческого воплощения, уже одно это увидит от простого описания, в котором подряд передается все важное и неважное. Этот выбор того или иного характера, того или иного положения или столкновения уже является ответственейшим моментом для создания будущего художественного произведения: что бы вы не выбрали, оно должно быть значительно, характерно, типично.
Но вот дальнейшее развитие взятого из жизни совсем не обязательно должно совпадать именно с тем, как все происходило в действительности. Совсем нет. Оно будет протекать также по законам живой жизни, но будет одновременно покорно и воле, самому замыслу художника. Оно и может, и должно играть ту роль, какая ему предназначена в целом произведении, и это в руках крупного и правдивого художника никогда не будет неправдой. Напротив, в таком художественном произведении как раз и открывается та глубокая правда, которая была заключена и в действительности жизни, но не была доступна восприятию многих.
Вспомним и тургеневский лаконизм. В самых коротких словах умел он передать не только пейзаж или портрет кого-либо из героев повествования, но порою и целую судьбу человека. Тургенев тут «полагался» на своего читателя, к которому, впрочем, он и был требователен.
Из отдельных рассказов Тургенева получилась единая, цельная книга, и произошло это совершенно органично, ибо в рождавшейся книге прежде всего была единая тема – крепостная Русь, и у художника ее было единство восприятия жизни.
Устанавливая единое восприятие автором русской действительности, мы должны добавить еще, что было оно восприятием подлинного художника-патриота. В «Рудине» Тургенев говорит устами одного из героев романа – Лежнева: «Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает, двойное горе тому, кто действительно без нее обходится! Космополитизм – чепуха, космополит – нуль, хуже нуля: вне народности ни художества, ни истины, ни жизни, ничего нет».
Этой любовью Тургенева к России, к ее природе и людям насыщена вся книга «Записки охотника». И эта великая любовь его не была любовью пассивной. Этим ощущением и предвиденьем светлого будущего согрета поистине неподражаемая книга Ивана Сергеевича Тургенева – «Записки охотника», книга, любимая русским народом, книга неумирающая!
Заключение
В конце работы необходимо отметить, что именно личностью, а не только «меньшим братом» предстал русский закрепощенный крестьянин в «Записках охотника», и это стало подлинным художественным открытием. Из зачина «Хоря и Калиныча» вспоминается, что не портретами начинаются «Записки охотника», а суммарными характеристиками мужицких «пород»: Орловской, Калужской. Вместо лиц в героях создавались, по существу, олицетворения того или иного рода занятий, каких-то специфических условий жизни. Это стало традицией в русской литературе.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
