42312 (597291), страница 14
Текст из файла (страница 14)
В русском языке в XIX начале XX в. вариантные формы рода охватывали значительно большее количество слов: ботинок ботинка, зал зала, рельс рельса1. В грамматическом роде таких слов в современной речевой практике нередко встречаются колебания, хотя нормативной является одна форма, а вторая противопоставлена ей как ненормативная (устаревшая или просторечная): зал, рельс, плацкарта, санаторий, ботинок и др. нормативные формы; зала, рельса, санатория устаревшие; плацкарт, ботинка просторечные.
Распространенными являются колебания в грамматическом роде существительных, употребляющихся преимущественно во множественном числе (туфли, пимы, сандалии, погоны и т.д.); современной норме соответствует одна форма: туфля, пим, сандалия, погон и т.д.
Некоторые параллельные формы мужского и женского рода различаются семантически: пролаз (тесный проход) пролаза (‘пройдоха’), округ (‘подразделение государственной территории’) округа (‘окрестность, окружающая местность’). Здесь уже не родовые варианты, а слова-омонимы.
Одной из причин ошибочного определения родовой принадлежности имен существительных в условиях белорусско-русского двуязычия является несовпадение в грамматическом роде существительных в русском и белорусском языках. Так, русским словам женского рода с мягкой основой мозоль, сажень, боль, медаль, полынь, дробь, степь, запись и др. в белорусском языке соответствуют слова мужского рода: мозоль, сажань, боль, медаль, палын, дроб, стэп, заniс. Расхождения в роде наблюдаются и у некоторых однокоренных существительных с разными родовыми окончаниями: яблоко яблык, туфля туфель, посуда посуд, тополь тополя, салат салата и др. Интерференция обычно проявляется в нарушении согласования членов предложения: золотой медаль, горький полынь и т.д.
Родовые варианты охватывают некоторые имена существительные, употребляющиеся для обозначения лиц женского пола: преподаватель преподавательница, переводчик переводчица, лаборант лаборантка, корреспондент корреспондентка, закройщик закройщица и т.п. Данные параллельные формы стилистически нейтральны, однако в официальных документах, номенклатурных наименованиях для обозначения лиц женского пола следует использовать существительные мужского рода. Существительные женского рода с суффиксами – ш(а) и – их(а) типа инструкторша, кассирша, дворничиха, врачиха характеризуются стилистически сниженным, пренебрежительным оттенком и находятся за пределами литературного языка.
Колебания в роде неизменяемых имен существительных характерны прежде всего для иноязычных по происхождению слов, представляющих исключение из общих правил. Сюда относятся слова мужского рода, обозначающие названия языков (хинди, суахили, урду, бенгали), ветров (сирокко, торнадо), слово пенальти, а также такие существительные женского рода, как кольраби, салями, авеню, иваси, цеце и др. Данные исключения из правил объясняются активным влиянием слова с родовым понятием: хинди язык, пенальти одиннадцатиметровый штрафной удар, кольраби капуста и т.д.
Неизменяемые заимствованные слова, обозначающие названия животных и птиц, обычно мужского рода, но если они указывают на самку, то в контексте употребляются как существительные женского рода: Кенгуру прыгала медленно, так как в сумке у нее был детеныш.
Отступления от общих правил и колебания в роде заимствованных неизменяемых существительных обусловлены противодействием формального признака слова ассоциативной мотивированности рода.
К числу исключений из правил относится слово кофе, попавшее в разряд существительных мужского рода благодаря своей связи с более старой формой кофей. В современной разговорной речи и даже в печати это слово употребляется в среднем роде: бразильское кофе, сгущенное кофе с молоком. Такое употребление отмечено «Русской грамматикой» (М., 1980. Т. 1. С. 469), «Орфоэпическим словарем русского языка» (М., 1983. С. 224) и другими словарями как допустимое в разговорной речи. Вполне вероятно, что со временем оно будет единственно нормативным. Подтверждением этому может служить изменение категории рода у других несклоняемых существительных: какао (у Федина горячий какао), контральто (у Горького сочный, сильный контральто), рагу (у Пастернака французский рагу).
Колебания в роде наблюдаются также у неизменяемых топонимов (в названиях рек, озер, городов и т.д.). Здесь сказывается влияние аналогии, употребление названия в разных значениях, тенденция относить неизменяемые иноязычные слова, обозначающие неодушевленные предметы, к среднему роду и т.д. Например, пятиглавый Бештау (под влиянием названия соседней горы Машук), Второе Баку (название места добычи нефти, а не города), Большие Сочи, Новые Дели (по аналогии с названием типа Малые Мытищи).
Колебаниям в роде подвержены отдельные аббревиатуры, оканчивающиеся на согласный и заключающие в себе стержневое слово женского или среднего рода (ТАСС, НОТ, ЖЭК, ВТЭК), а также инициального и смешанного типов с основой на гласную (РОЭ, районо, облоно, гороно, сельпо). Норма для ряда аббревиатур данного типа неустойчива1, здесь можно говорить лишь о тенденции ее развития. История языка показывает, что в подобных конфликтных ситуациях побеждает внешняя грамматическая форма. Примером могут служить аббревиатуры бриз, вуз, загс, нэп, БАМ и другие, прочно перешедшие в разряд слов мужского рода.
Вариантность падежных окончаний. Наиболее частотны колебания в падежных окончаниях имен существительных мужского рода на твердый согласный. Первое место по частоте занимают формы именительного падежа множественного числа, второе родительного множественного, третье родительного единственного, четвертое предложного падежа единственного числа. Остальные колеблющиеся надежные формы составляют в речи незначительный процент.
В родительном падеже единственного числа вариантные формы на – у(-ю) могут образовываться только у существительных мужского рода, называющих неодушевленные предметы, не поддающиеся счету. Сюда относятся вещественные в партитивном значении (кусок сыру, тарелка супу, литр квасу), отдельные отвлеченные, указывающие на неполный объем признака (много смеху, крику, визгу, шуму, страху), а также существительные с предлогами из, от, с, без при обозначении удаления откуда-либо, причины, отсутствия чего-либо (выйти из лесу, поднять с, полу, умереть с голоду, уйти без спросу) и существительные в составе фразеологических оборотов (спасу нет, спуску не давать, хватить лишку). Выбор формы определяется не только грамматическим значением родительного падежа (партитивное непартитивное значение), но и синтаксической конструкцией. В глагольно-именных сочетаниях нормативной продолжает оставаться форма на – у(-ю): купить сахару, съесть винограду, нарезать сыру. В именных сочетаниях возможно употребление обеих форм: (килограмм) сахара сахару, (гроздь) винограда винограду. В таких случаях формы на – а(-я) являются стилистически нейтральными, общелитературными по употреблению, а формы на – у(-ю) стилистически сниженными, разговорными. Наличие определения при существительном способствует укреплению флексии – а(-я): кусок российского сыра, стакан фруктового сока.
Наиболее последовательно формы на – у(-ю) в современном употреблении сохраняются в двух случаях: в уменьшительных существительных с количественным значением (лучку, кофейку, медку) и в составе фразеологизмов (обычно наречного характера), особенно у тех существительных, которые вне фраземы вообще не употребляются (дать деру, сбиться с панталыку, сладу нет, удержу не знать); существительные же, употребляющиеся и вне фразеологизма, в составе фраземы могут выступать в обеих формах (с размаху с размаха, комар носу не подточит комар носа не подточит, не давать проходу не давать прохода).
Нормативна форма на – у(-ю) в количественно-выделительном значении в позиции главного члена в предложениях типа Народу тьма!; Снегу намело!; Дыму полно; Весу пудов пять; Квасу!
В белорусском языке формы на – у(-ю) употребляются значительно шире, чем в русском. Они образуются от существительных, обозначающих все отвлеченные понятия (разуму, абавязку, адпору, болю, задору), и от существительных со значением пространства, места, объема, размера (захаду, гарызонту, краю, лугу, стэпу, прастору, тылу), при этом употребление формы на – у(-ю) не ограничивается партитивным значением. Сравни: сделан из металла зроблены з металу, нет контроля няма кантролю, вывоз песка вываз пяску. Это является одной из причин колебаний в употреблении форм родительного падежа единственного числа существительных мужского рода в условиях белорусско-русского билингвизма.
В предложном падеже единственного числа у существительных мужского рода основным являемся окончание – е. Вариантное окончание – у возможно лишь и сочетаниях с предлогами в и на в обстоятельственном значении места, реже состояния или времени действия: в цеху, в снегу, на берегу1. Затруднения обычно возникают в употреблении имен существительных, одинаково легко принимающих флексию – е и флексию – у: в отпуске/у, в цехе/у, в аэропорте/у и др. Литературная норма в данном случае допускает обе формы, однако они дифференцируются стилистически. Так, формы в цехе, в отпуске имеют нейтральную окраску, а в цеху, в отпуску разговорную; формы на береге, на бале, в саде, в стоге, на борте, на шкафе и т.п. носят оттенок устарелости.
Для русского языка характерна тенденция к сокращению количества слов, принимающих окончание – у. Так, у слов остров, терем, песок, холм и других, широко употреблявшихся с флексией – у в литературном языке XIX в., сейчас закрепилось окончание – е. Данный процесс у ряда лексем сопровождается смысловым размежеванием вариантных форм, онаречиванием и фразеологизацией предложных сочетаний с окончанием – у, в то время как в грамматически свободных сочетаниях используется форма на – е. Сравни: номер на доме работа на дому, в строевом шаге на каждом шагу, в яблочном соке вариться в собственном соку.
В русской речи белорусов окончание – е часто заменяется окончанием – у под влиянием белорусского языка, где, во-первых, флексия – у свободно употребляется в сочетаниях с предлогом аб (аб цэху, аб сцягу, аб подзвiгу), а во-вторых, круг слов с этим окончанием значительно шире по сравнению с русским языком: его принимают не только неодушевленные, но и одушевленные имена существительные, причем независимо от характера основы (аб сыну, мужу, дзеду, таварышу, вучню).
В русской речи билингвов возникают ошибки при образовании формы творительного падежа единственного числа существительных мужского рода на – а: Ванем, Сашем, Петем (по аналогии с белорусскими формами).
Колебания в образовании форм именительного падежа множественного числа чаще всего наблюдаются у двусложных заимствованных (и некоторых русских) слов с основой на сонорный согласный: катер, бункер, вексель, китель, тенор, крейсер, трактор, сектор, токарь и т.д. Для большинства трехсложных слов нормативно традиционное окончание – ы(-и); колебаниям подвергаются прежде всего слова латинского происхождения на – тор (инспектор, корректор, прожектор). Формы на – а(-я) у дву- и трехсложных существительных закрепляются в русском языке неравномерно, избирательно, норма устанавливается в словарном порядке с учетом индивидуальных признаков и сложившегося узуса той или иной лексемы. Слова, употребляющиеся в современном русском языке с окончанием – а(-я), не имеют четких семантических и морфологических характеристик; основная их примета акцентологическая: это слова с ударением в единственном числе на основе, а во множественном на окончании. Поэтому не могут быть признаны нормативными встречающиеся в речи формы на – а(-я) существительных с неподвижным типом ударения. Сюда относятся слова с приставкой вы – (выговор, выезд, выгон, выход и т.д.) и слова французского происхождения на – ер, – ёр (шофер, актер, режиссер, офицер и др.).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
