158792 (594965), страница 3

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

Новая ситуация складывается в эпоху Нового времени. Наступает эра реализма, когда распознается, отвергается, «расшифровывается» средневековый символ. Если на предыдущем этапе символизм имеет тенденцию «набирать» значения, то в эпоху Просвещения символизм их «отдает» в виде научных открытий и произведений искусства, Возникновение новых змаково-символических систем (нумизматики, сфрагистики, фалсристики) говорит о том, что в эпоху Нового времени вырабатываются подходы к классификации и изучению символики, разрабатывается терминологический аппарат. Однако информативность символики не возрастает. Ее создание в Средние века явилось естественным процессом, необходимостью. В Новое время данный процесс носит искусственный характер. Система символов может быть сравнима с системой естественного языка, поскольку она создается общностью людей (отсюда субъективно-этнический характер символов), тогда как система научных знаков имеет чисто прикладное значение и носит именной характер. Грамматика Пор-Рряля, пазиграфия Лейбница, мнемонические знаки Д.Бруио - вес это индивидуальные достижения, которые приравниваются к научным открытиям. Семиотические взгляды Г.В.Лейбница обращены к проблеме создания логического языка и символики: «мы употребляем языки не только для того, чтобы передать наши мысли другим лицам, но и для того, чтобы облегчить сам процесс мышления» (71, с. 14). Действия со знаками, символикой позволяют, - говорит философ - раскрыть логику допустимых соединений обозначающих знаков и невозможные сочетания» (там же). При составлении этой системы знаков, которая служила бы упорядочиванию научной мысли, Лейбниц выдвигает ряд требований, которых эта система должна придерживаться: «а) знаки должны быть краткими и сжатыми по форме, заключая максимум смысла в минимальном протяжении; б) они (знаки) должны изоморфно соответствовать обозначаемым ими понятиям, представлять простые идеи более естественным способом» (там же). Отдавая должное символической логике, Лейбниц усматривал ее недостаток в неразработанности точного языка и системы формализации. Поэтому ученый считал необходимым создание универсальной системы обозначений, которая дает возможность разлагать содержание понятий при помощи соответствующих исчислений. При этом существеннейшей задачей при создании «всеобщей характеристики» Лейбниц считал «систематическое» описание понятий и элементов мышления. Разработку теории Лейбница продолжил Х.Вольф, для которого «искусство характеристики» явилось синонимом «алгоритмического процесса действий со знаками».

В эпоху Просвещения, эпоху господства разума, наряду с развитием точных наук формируется новый взгляд на культуру, Рационалистический эстетизм, представленный творчеством Шефтсбери, Лессинга, Винкельмана, Зольгера, Шиллера и Гете, предопределил судьбу не только немецкого романтизма, но коснулся и философского классического идеализма. В одной из крупнейших работ по эстетике «Критика способности суждения» И.Канта содержатся интересные комментарии к понятию «символическое», Кант сокращает символ до функции рационализации, гипотипозы (hypotypose) (изображение, subjectio sub adspectum), т.е. способа конкретизировать идею, выражая чувственным образом то, что носит абстрактный характер. Hypotypose действует двояко: 1) схематизируя концепт, который открывается в понятии через созерцание, a priori ему коррелятивное; 2) при помощи символизации, которая подводит под причинностный концепт «созерцание, при котором действие способности суждения совпадает с тем, что она наблюдает в схематизировании лишь по аналогии, а не по самому содержанию, т.е. лишь по форме рефлексии, а не по содержанию» (25, с. 193). Кант в отличие от многих его современников не противопоставляет символическое интуитивному, «ибо символическое есть лишь разновидность интуитивного» (25, с. 194). Такое изображение является репродуцированием по «присущему воображению закону ассоциации». Эти «субъективные выражения для понятий и есть символы» (там же). Символ в понимании Канта - это естественное отношение совместимости и взаимного, всеобщего, эстетического согласия. Красота - это символ морального блага, и только с этой точки зрения она «нравится» и справедливо стремится стать частью всего. Очевидно, что диалектика Канта с одной стороны рационализирует символ, редуцирует его до функции чувственной формы, с другой стороны сводит его к иллюзии, к «софистическому искусству» (55, с.28). По словам К.А.Свасьяна, развитие современной западной философии символизма обусловлено дихотомией «логика - видимость». Можно назвать это иначе: проблемой столкновения в символизме дискурсивного и интуитивного. У немецкого философа в символе диалектически совмещается интуитивное, которое заключено в предоставлении чувственного образа, и рациональное, поскольку символ выступает в качестве знака-посредника. На рассматриваемой проблеме Каит останавливается также в разделе «О

способности обозначения» работы «Антропология с прагматической точки зрения», связывая непосредственно проблему знака с проблемой познания. Он отмечает, что познание настоящего и связь его с прошедшим возможны через обозначение, т.е. через знаковую систему. Отождествляя образы вещей с символами, Кант называет познание «символическим или образным (speciosa)». Символы-образы противопоставлены знакам, специфика которых заключается в том, что «они могут быть и чисто опосредованными (косвенными) приметами, которые сами по себе ничего не значат и только присовокуплением приводят к созерцаниям, а через созерцания к понятиям; поэтому символическое познание следует противопоставлять не индуктивному, а дискурсивному познанию, в котором знак (charakter) сопровождает понятие только как страж (custom), чтобы при случае воспроизводить его» (71, с. 185). Таким образом, символическое познание противопоставлено не Интуитивному (через чувственное созерцание), а интеллектуальному (через понятия). Символ есть только средство рассудка, но средство косвенное, через аналогию с теми или иными созерцаниями, к которым могут быть применены понятия рассудка, чтобы с помощью изображения предмета придать понятию значение. У Канта символическое познание - это чувственный уровень познания, соответствующий уровню рассудка, и, следовательно, соответствующая этому рассудочному уровню знаковая система отличается бедностью.

Классификация знаков у Канта основывается на принципе деления знаков по сфере их применения. К первому типу он относит произвольные, или знаки умения: жесты (мимические, которые бывают и естественными), письменные знаки (заменяют звуковые; музыкальные знаки; условные знаки (цифры); знаки отличия (гербы); служебные знаки; знаки позора; знаки препинания. Ко второй группе знаков Кант относит естественные знаки, к которым примыкают демонстративные (симптомы); напоминающие знаки (памятники) и прогностические знаки, основанные на обобщении опыта с целью предсказания. К третьему типу Кант относит знаки-знамения (события, в которых извращается природа вещей, к этим знакам можно отнести «народные приметы»). Два последних типа знаков не строятся человеком, а только истолковываются им.

В философии Гегеля наиболее разработанным в отношении проблемы символа и символизации является труд «Эстетика». Символ прежде всего выступает как вид знака. Смысл знака является концепцией духа, а выражение - чувственным феноменом. «Символ - это чувственный объект, который не должно воспринимать так, как он сам себе и нам предъявляется сиюминутно, но в более общем и протяженном смысле» (95, с.297). Итак, чувственный феномен - это образ, обращающийся к смыслу. С одной стороны, отношение, связывающее знак и обозначаемый предмет, С произвольно. Чувственный объект как посторонний предмет и образ не

имеют собственной связи. С другой стороны, имеется частичное совпадение образа и смысла, так как символ является «знаком, который уже в своей внешней форме заключает в себе содержание выявленного им-представления» (И,¹ с. 19). В этом качестве он должен выявлять не самого себя, но «всеобщее качество», которое он подразумевает. Как мы видим, многое из сказанного перекликается у Гегеля со знаковой концепцией Ф. де Соссюра.

Необходимо здесь пояснить гегелевское понятие «произвольности». В языках артикулируемые звуки выражают различные идеи и чувства, но большая часть слов, из которых состоит идиома, связаны совершенно произвольно, являясь при этом носителями собственного смысла. Знак (форма) и обозначаемая вещь, таким образом, индифферентны друг к другу. В символе устанавливается иное отношение между означающим и означаемым. Лев, например, является символом величия, лиса - хитрости, круг - вечности, треугольник - Троицы. В этих символах внешний объект заключает в себе самом смысл, в связи с репрезентацией которого он и используется в качестве формы. Однако, -говорит Гегель, «не нужно рассматривать его в нем самом, в его реальной или индивидуальной сущности, но лишь как образ, предназначенный пробудить в разуме общую идею» (11, с.28). Следовательно, для Гегеля символ - это не аллегория дофилософского мира. Очевидно ^влияние на Гегеля эстетики известного культуроведа XVIII в. 3. фон Крейцера, который рассматривал мифологию символически. В «Символиках» Крейцер ищет внутреннюю разумность смысла мифов, начало которых заключается в активности человеческого духа и разума, изобретающих образы в поиске истины. Как и в религии, эти образы (например, Бог) считаются истинными. Крейцера критиковали за то, что он как неоплатоники вкладывал в миф свой смысл: древний человек не был таким образованным. Однако, говорит Гегель, если даже они не вкладывали смысл, это не значит, что «их представления в себе не являются символами» (11, с.22). Диалектика Гегеля проявляется, в частности, в том, что на уровне идеи, на уровне свободной и рефлектирующей субъективности концепция религиозного символа (редуцируемого в естественном сознании или просто нерефлектирующего), в котором субъект не отделен от объекта, переносится на символ классического и романтического искусства. Идея есть истина в себе и для себя, это единство абсолютного концепта и объективности. Идеальное содержание символа есть не что иное, как концепт в его детерминированности, а реальное содержание - презентация, которую он себе определяет, будучи формой внешнего существования. Следовательно, согласно Гегелю, символ есть развертывание общей идеи, которая самовыражается в нем. Символ становится философской категорией, поскольку в своем развитии он определяет развитие свободной субъективности.

Выступив с критикой гегелевского объективизма, но взяв у него мистические и энигматические характеристику символически-посреднической коммуникации, Кьерксгор и Ницше своим творчеством определили особый экзистенциалистский характер символизма XX века. У Ницше, к примеру, понятия не выстраиваются в систему, а предстают как многозначные символы. Таковы понятия «жизнь», «воля к власти», которая есть и само бытие в его динамичности, и страсть, и инстинкт самосохранения, и движущая обществом энергия. Символический миф о «сверхчеловеке», утверждающемся в единственно ценностном, ничем не сдерживаемом потоке жизни, является проявлением романтически-символистского начала в его философии. Кьеркегор пытается противопоставить иную - субъективную, «экзистенциальную», диалектику. Символическое осознание человеком своей религиозной сути проходит по трем ступеням: эстетической, этической и религиозной. Это понимание приходит через «отчаяние», символически-экзистенциальный модус бытия. В ходе анализа идеалистической мысли от Платона до Гегеля, акцентируя внимание на содержании идеи, то есть на том, что делает видимым скрытое для активности субъекта, их приемник М.Хайдеггер заметил, что напрашивается мысль о перевороте в отношении «с» бытием. Подчиняя бытие субъекту с целью объективности и большей «видимости» его философских и метафизических атрибутов, злоупотребления господством разума и рассудка обесцветили и стерли естественно исходящую от вещей и природы прозрачность. Таким образом, не достигая цели, человек, двигатель прогресса, триумфатор, ступень за ступенью спускается до «полночного часа мира», который покинули боги. Кто есть эти боги? Символы. Их путь идет от «hypotypose» Канта до «апофеоза» у Хайдеггера.

Как известно, изменение теоретической программы науки о знаке во 2-ой половине XIX в. и разработка основных принципов семиотики Ч.Пирсом, У.Моррисом, Р.Карнапом и другими повлияло на статус символа в философии. С этого момента начинается новая веха ,в истории развития символизма, который входит в область положительных значений, Сознание воспринимает мир символически, поэтому появляется необходимость создания науки о знаках. Пирс классифицирует символ как знак, который заменяет объект, причем характер отношений между означаемым и означающим является не естественным, но произвольным. Идеи Пирса считаются «вводом» в семиотику от логики. Второй возможный и более современный ввод - от лингвистики (Ф.де Сосюр). Швейцарский семиолог (в Европе чаще используется термин семиология), Ф. де Соссюр употребляет понятие символ уже в 1894 году в посвящении автору «Жизни языка» Витнею: «Многие философы, логики, психологи внушали нам мысль о фундаментальности отношений идеи и символа, независимого символа, который является ее репрезентантом». Сам Соссюр придерживается другого мнения об отношении «условного символа и разума» (88, с. 140). В «Курсе общей лингвистики» он утверждает, что эта произвольность не абсолютна, и что символ «не пустой, поскольку имеет рудимент естественной связи между означающим и означаемым. Символ справедливости - весы - нельзя заменить любым символом, например, телегой» (88, с. 101). Структурная лингвистика Ф. дс Соссюра, выделившего два семиотических фокуса, язык и речь (1а langue et la parole), явилась предтечей структурализма, который сосредоточивает внимание уже исключительно на языке и на формальных системах. «Рассматривая в качестве знаков ритуалы, обычаи, и др., заметим, что завтра они откроются в новом свете, и тогда возникнет необходимость сделать их объектом семиологии и объяснить по законам этой науки» (16, с. 130). По словам Соссюра, система символов по сравнению с условностью языкового знака теряет всякую прочную основу для формального исследования. Система естественного языка также имеет элемент символичности, однако, в целом лингвистический знак отличается от символа

по своим видовым признакам и структурным составляющим. Таким образом, структуралистские интерпретации символа останавливаются на двух позициях. С одной стороны, символ принадлежит «области дискурса», являясь социокультурным феноменом. В этом случае «символическое и мифическое значение» не обладают никаким собственным признаком по отношению к другим знакам языка. Они отличаются только в плане дескрипции и интерпретации, а также в плане классификации и категоризации. С другой стороны, символ выходит за рамки культурного логоса, обретая форму мифов и ритуалов. Взаимосвязанные с «не­человеческим логосом», они составляют «сакральный язык». Символическая система выстраивается на базе языка, и по своей сущности эти системы схожи. Символ можно назвать «языком» сознания, которое в моменты культурного кризиса направлено на символическое восприятие действительности (см. гл. III, §3).

Характеристики

Список файлов ВКР