139101 (593969), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Павел Константинович Федоренко (1880-1962), один из ближайших учеников Неплюева – известный украинский историк. Его судьба сложилась трагично: 15 лет он провёл в тюрьмах в ссылках. В 1959г. был полностью реабилитирован и вернулся на Украину.
Василий Яковлевич Басок – самобытный украинский поэт, обучался в школе Братства уже в “Советской коммуне Трудового Братства” (начало 20х гг.). После Воздвиженска В.Я.Басок работал журналистом, активно сотрудничал в новых литературных объединениях. Он принадлежал послереволюционному поколению, глубоко принимавшему идеи коммунизма. В 1937 году поэт был репрессирован, его жизнь оборвалась в Колымских лагерях.
Среди известных людей, выходцев Братства, лауреат Государственной Премии СССР селекционер Терлецкий, профессор П.П. Дорофеев, конструктор М.В. Бондаренко, учёный-вулканолог Софья Набока, профессор А.М. Столяренко и многие другие.
Фурсей Николай Андреевич (1897-1942) – художник, музыкант и литератор. Теперь его сын Фурсей Георгий Николаевич, доктор физ.–мат. наук, профессор, академик Российской Академии Естественных Наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации возрождает память наследие Крестовоздвиженского трудового братства.
Так с благословения митрополита Владимира (Сабодана) в селе Воздвиженское (ныне Сумской область) установлен памятный монумент Неплюеву. Там же существует музей «Трудовое братство Н.Н. Неплюева», и несколько энтузиастов-историков пытаются возродить из небытия этот уникальный, ни с чем не сравнимый феномен православного христианского социализма.
4.3 Братство, как необходимый элемент становления общества
Существенным моментом общественного интереса к Неплюеву было то, что после типичных образцов русской официальной школы, школы братства представлялись совершенно необычайным явлением468.
Само же Крестовоздвиженское трудовое братство было, с одной стороны, явлением самобытно-независимым, а с другой, находилось в лоне русской православной традиции, объединившей исторически русский народ и православную веру; образовывая братства, русский народ всегда выступал защитником святого дела православной веры и Церкви Христовой. Не случайно братства, как правослано-церковные объединения впервые возникли в Юго-Западной Руси как средство борьбы против Унии, провозглашенной на Брестском соборе 1596 года усердиями иезуитов и являвшейся оплотом католической веры. Таким образом, Неплюев в определенном смысле выражал национально-патриотические чувства значительных слоев российского общества.
По словам Неплюева Н.Н. дело трудовых братств не требовало никаких ни политических, ни социальных переворотов и ничего насильственно не разрушало. Неплюев называл это делом кротости, любви и мирной организации, которое полезно не только для бедных и богатых, но и для всей церкви, для государства, для всех, кто искренне желает общего блага, мира и единения в братолюбии: «Для бедных значение таких трудовых братств очевидно как мирного убежища от хаоса грубой борьбы за существование и неизбежных при нем назойливых искушений и всевозможных экономических и нравственных опасностей. Для богатых – это наиболее симпатичный и достойный переход к лучшему, выход из того позорного и грубо эгоистичного положения, которое создано им капиталистическим строем. Пользоваться богатством, сознавая, как мало наши интересы согласованы с интересами рабочих классов, какую зависть и злобу вызывает наше исключительное положение, каким обманчивым, только усыпляющим совесть паллиативом является самая широкая благотворительность, становится все более и более невыносимым для тех, в ком любовь не подавлена холодными расчетами ума или грубым деспотизмом властных ощущений. Мы (семья моя состоит из старушки-матушки и двух сестер моих, совершенно солидарных со мною в убеждениях и стремлениях), не имея детей, можем свободно располагать родовым имуществом нашим. Отказавшись от радостей семейной жизни, я тем сохранил полную экономическую свободу свою. Но и в том случае, если бы у меня была семья и я не мог бы по закону располагать родовым имуществом, передав детям моим вместе с жизнию и исключительное, привилегированное социальное положение, даже и в этом случае ничего лучшего я для них не желал бы и не мог бы придумать, считал бы нравственной обязанностью своею делать то же дело любви, созидать то же трудовое братство и завещать им отдавать этому братству в аренду все земли и заводы, причем возможны бесконечно большая солидарность интересов, бесконечно более нравственно чистоплотные и благородные взаимные отношения, чем в настоящее время, когда все продается и из-за всего происходит ежеминутный торг и борьба взаимно противоречивых интересов» 469.
Для Неплюева Н.Н. дело Крестовоздвиженской организации, стало воплощением его сердечной веры – веры в любовь. Лишь не многие из его современников доверились этому опыту любви. Неплюев Н.Н. видел в этом признак того, что большинство в мире томится и тяготиться самой жизнью, из-за своего неверия в любовь, в ее жизненное значение, абсолютную и вечную правду ее: «Вот почему так мало людей, понимающих, где выход из лабиринта современных осложнений, так мало людей, способных приступить к делу организации добра в жизни. А между тем это дело, все более и более необходимое для блага всех церквей, всех государств, всех народов» 470.
Более того, Неплюев Н.Н. осуждает неразумность общества, ведь имея уже определенной силы опыт жизни и определенной силы умственное развитие, все еще отвергается истинной Христовой любви и веры, разменивая эти блага небесные на земную выгоду и удовольствия: «Человечество слишком умственно развилось для того, чтобы возможно было с прежней наивностью и недомыслием относиться к вере и жизни. Для народов необходим определенный идеал и определенная программа непрестанного прогресса в направлении к этому идеалу. Народам надоело бессрочно толочься на одном месте, не понимая, где они и куда их ведут» 471. Так, Неплюев Н.Н. предложил всему обществу в качестве программы прогресса – опыт своих школ и Крестовоздвиженского трудового братства. В связи с этим Неплюев Н.Н. высказывает ряд отрицательных характеристик современной ему церкви, которая, якобы не предлагает верующим никакой определенной программы, которая в сравнении с братством бездеятельна: «Всякая церковь признает себя хранительницею высочайшего идеала, в этом – животворящий дух самого смысла и права ее на существование. Пока она не организует добро в жизни, пока она не предлагает верующим никакой определенной программы, она не может иметь на жизнь никакого влияния и тем самым утрачивает всякое жизненное значение. Именно это и констатируют неверующие, называя такую веру абсурдом, устарелой утопией, годной разве для утешения больных и слабоумных людей, а верующих такою верою – фарисеями, лицемерами и идиотизированными ханжами» 472. Таким образом, горячая вера, любовь, истинно христианское самопожертвование Неплюева Н.Н. явилось живым укором не только светскому обществу, но и самой церкви. Не только добрыми плодами своей деятельности, но и словами Неплюев Н.Н. призывал общество «…поставить высоко знамя веры, доказать, что она и теперь – живой светоч, способный удовлетворять умы и сердца, предлагая им заведомо высший идеал, гармонизирующую любовь, разум и природу, все творение Бога, во имя которого говорят церкви, все, что изошло на существование, доказать, что вера заключает в себе и самую разумную программу упорядочения жизни, организации добра – вот священная обязанность для всякой церкви, имеющей веру в саму себя, желающей доказать, что она оставалась верна истинному Богу, не желающей подписать себе смертный приговор, сделавшись позорным орудием низменных, своекорыстных целей.
Для всякого государства – это залог мирного развития и единения в братолюбии всех классов общества, принимающих участие в его жизни» 473.
К концу жизни идея создать по всей России братства, аналогичные Воздвиженскому, приобретает у Неплюева все более отчетливые очертания. Неплюев писал: «То, что мы делаем, могут делать все … Мирное благоденствие, осуществленное нами на лоне нашего Трудового Братства, могло бы быть осуществлено на лоне каждого прихода, в каждом селе, в каждой рабочей ассоциации любого города» 474. Он видит разнообразие форм братств при наличии у них согласованной идеологии, а также Всероссийского братства как некоего объединяющего органа с единым Уставом.
4.4 Запрет на бессистемную благотворительность
Принцип обособления.
Неплюев с распростертыми объятьями идет навстречу представителям любви, тем, кто хочет жить общей братской жизнью. Но он видит, что далеко не все этого хотят. Очень многие хотят оставаться в рамках обычного безблагодатного образа жизни, но получать все, что получают братчики. Неплюев считает, что если таким людям, из соображений неверно понятой любви, потакать, то ничего хорошего не получится. Поэтому он против «бессистемной благотворительности», то есть благотворительности в обычном понимании этого слова: милостыни нищим, отстегивания части прибыли на ночлежки и больницы, бесплатную раздачу хлеба и прочих благ крестьянам и прочее. Неплюев поясняет: бессистемная благотворительность, не решая задачи преображения общества, лишь развращает людей: «На деле это любовь до крайности близорукая, настоящая апофеоза близорукости сердца. Бессистемная благотворительность, даже самая искренняя, основанная на чувстве сердечного участия, живой жалости - только паллиатив, не только не подготовляющий лучшего будущего, не организующий жизнь на началах добра и любви, но, напротив, часто вредный, усыпляя совесть, покрывая грязь и безобразие жизни цветами совсем неестественными, несоответствующими «основам» этой жизни... Это настоящее вливание вина нового в мехи ветхие» 475. Таким образом, огромные средства уходят в песок: «Из рутинного понимания благотворительности не только не вытекает систематическая деятельность в направлении организации жизни на братских началах, но даже деятельность эта становится невозможной: труды, нравственные силы и все материальные средства уходят без остатка в пучину моря житейского» 476. Неплюев подытоживает: зла столь много, что «Целая жизнь, самые большие состояния - ничто в деле вычерпывания этого моря зла и скорби» 477.
Именно это неприятие «бессистемной благотворительности» вызывало наибольшую критику среди недругов (о них ниже). Однако Неплюев твердо проводил свою политику в отношении окружающих крестьян. Он писал: «Мы не находим полезным благотворить окружающему населению, давая даром пользоваться угодьями, скотом, орудиями и вообще достоянием Братства, что было бы с нашей стороны именно той бессистемной, не упорядочивающей жизнь на добрых началах, благотворительностью, которой мы не сочувствуем, от которой и перешли к братской правде» 478. Запрет на «бессистемную благотворительность» от имени братства записан в Уставе (хотя любая личная благотворительность никому из братчиков не запрещалась).
Неплюев Н.Н. был рационалистичен в этом вопросе: идею братской жизни он старается взрастить меж людьми не через милостыню, а через воспитание. Что же касается милостыни, то, по Неплюеву, она не «для всех» полезна, а лишь для «своих». Причем, именно жизнь в братстве он рассматривает как «всеобщую милостыню».
Последнее, безусловно, верно. Но все-таки отказ от внешней благотворительности был ошибкой. И дело даже не в том, что именно этот пункт более всего плодил противников братства. Думается, что тут искажение самого принципа любви – главного для Неплюева. Профессор МДА М.М. Тареев, побывавший в Братстве особенно выразил ошибку Неплюева Н.Н.: «Итак, с хорошими по-хорошему и с злыми по-злому. Принцип поражает своей простотой. Но это есть ветхозаветный принцип: любить ближних и ненавидеть врагов» 479. Правда, ошибка эта понятна – она обусловлена очень жесткой негативной реакцией мира на выходящий из ряда вон феномен неплюевского братства. Есть сведения, что после смерти Неплюева братство изменило свою политику относительно запрета на благотворительность.
Обобщая свои мысли, Неплюев приходит к фундаментальному принципу: организация подлинной христианской жизни общины возможна только при обособлении от противодействующих деструктивных сил мира. Неплюев пишет: «Обособившись от зла и людей злой воли, вера требует от нас разумно организовать добро в собственной жизни» 480. Этот принцип Неплюев доказывает ссылками на Писание: «По ним (противникам обособления) выходит, что Бог Живой, через ветхозаветных избранников Своих говорил одно, через Спасителя мира – другое, через первых требовал обособления от зла, через Христа будто бы завещал уживчивость со злом. По ним выходит, что Бог Живой делает одно, а от творения Своего требует совсем другое. Сам обособляется от зла, изгоняет грешников из рая, проклинает не только согрешивших прародителей, но и землю в делах человеческих, совсем по отношению к ним не занимаясь бессистемной благотворительностью, и обещает раскаявшимся блудным сынам, любящим Его, вечное блаженство полного обособления от зла и злых за стенами Иерусалима небесного, а от нас будто бы требует духовной проституции безразличного отношения к добрым и злым и бессистемной благотворительности однородного доброделания добрым и злым» 481. Интересно, что с идеей обособления Неплюев связывает и Царство Небесное: «Дело Божие – воссоздание мирового единства. Это мировое единство и есть христианский идеал … Идеал этот в полной мере только и может быть осуществлен в Царстве Божием, в дому Отца Небесного, при полном обособлении от зла и злых» 482.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
