74389 (589359), страница 3

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 3)

Эта притча А. Куприна всею системою образов, своим духом объективно заключает в себе призыв к активной борьбе с бесправием и эксплуатацией народа.

Тема, начатая в этой притче, будет продолжена и в других притчах.

В 1905 году А. Куприн пишет притчу «Сны». Она обобщила размышления и переживания, связанные с революционными событиями. Правда во «Снах» есть несколько строк, выражающих наивно-утопическую веру Куприна в стихийное духовное прозрение человека.

Главному герою притчи в детстве снился «страшный сон, повторяющийся почти каждый месяц…» (12, 130).

«На минуту мы все видим огромную комнату, залитую багровым светом, в котором мечутся бледные измученные тени, слышим крики боли и отчаяния и, наконец, видим его – Палача! Он стоит неподвижно, огромный, сильный и серьёзный, красное платье тесно обтягивает его мускулистое тело, его широкое лицо бледно. Это – Палач, и так его зовут потому, что у него нет другого имени… « если бы я спал, то не думал бы о том, что сплю. Всё это живая, настоящая действительность: эти отчаянные, безмолвные фигуры, кровавая комната. Палач, ожидающий меня… Смерть!» (12, 131).

Палач, очевидно, собирательный образ буржуа, который издевается и мучает людей. Во все века палачи несли смерть, они исполняли приговор, лишали людей жизни. И не зря Палач одет в красное платье, красный цвет – цвет крови.

«Но теперь всё чаще и чаще снится мне земля – это огромное живое ядро, которое, вращаясь, летит стремительно в какую-то чёрную, бесконечную бездну, летит, повинуясь точным и таинственным законам. И кругом земли – тьма, густая, красная тьма, насыщенная испарениями крови и запахом трупов. Это навис и сгустился над нею страшный, липкий кошмар, и она стонет и меняется во сне и не может проснуться.

Вижу и свою бедную, прекрасную, удивительную, непонятную родину…. Вижу её неизмеримо громадную, от Ледовитого океана до теплых морей, от Запада до сказочного Востока, и вся она в зареве пожаров, вся залита кровью и усеяна трупами, вся содрогается от стонов и проклятий. Кровавый сон ходит над нею, и в этом сне озверелые шайки с хохотом убивают женщин и стариков, разбивают головы детей о камни мостовой, и в этой красной мгле руки людей дымятся от крови» (12, 131).

«Я вижу людей с телами, иссушенными огнём, с руками, подорванными непосильной работой, людей с разбитой чахлой грудью.

• Наш труд – проклятие, не хотим рабство! – слышу я их беззвучные вопли.

• Терпите! – отвечают одни.

- Молчите! – кричит другие – Терпите рабство – или смерть вам и щенятам вашим. И вижу я также сытых, изрыгающих обильную пищу, которая не вместилась в желудках их, и вижу недоверчивых, что прячут от голодного недоеденную корку хлеба, и вижу рабов, убивающих по неведению, и трупы мучеников попранными и оплёванными» (12, 132).

Герой как будто живёт в своих снах, там проходит его жизнь. Но эти сны – это явное отображение действительности. «Земля – огромное живое ядро – образ народа, который бесконечно страдает и умирает от голода. А зарево пожара – это разгорающаяся революция. «Зарево пожара», «красная тьма», «кровавый сон», «красное платье», «кровавая комната», «руки дымятся от крови», «окровавленный мир» - эту цепочку можно продолжить. А. Куприн не зря повторяет эти словосочетания, так близкие по значению.

Люди на протяжении всей своей истории проливали кровь, сражаясь за что-то: за территорию, за свободу, ни одна война не прошла без потерь и разрушении.

В притче «Сны» писатель как раз в аллегорической форме и говорит о наступающей революции, о том, что народ устал жить в рабстве. Будет пролито много крови невинных людей, женщин и детей, но они погибнут за свободу и справедливость.

А. Куприн в последнем сне выражает веру в справедливость, в стихийное духовное прозрение человека.

«Чудится мне, что однажды ночью или днём, среди пожаров, насилия, крови и стонов раздаётся над миром чьё-то спокойное мудрое тяжёлое слово – понятное и радостное слово. И все проснутся, вздохнут глубоко и прозреют. И сами собою опустятся взведённые ружья, от стыда покраснеют лица святых. Светом загорятся лица недоверчивых и слабых, и там, где были кровь, вырастут прекрасные цветы, из которых мы сплетём венки на могилы мучеников.

Тогда вчерашний раб скажет: «Нет больше рабства». И господин скажет: «Нет в мире господина, кроме человека!» А смеющая, пробуждённая земля скажет всем ласково: «Дети! Идите к соснам моим, идите все равные и свободные. Я изнемогал от обилия молока» (12, 132).

Как бы ни были наивны эти строки, прекрасен и одухотворён пафос, которым дышит каждое их слово, прекрасна глубокая вера писателя в светлое будущее человечества.

Но главная сила притчи «Сны» не в утверждении положительных идеалов, а в отрицании зла и пороков буржуазного общества. Нигде ни ранее, ни после Куприн не достигал такого гражданского пафоса, как в этом произведении.

Пророчество, заключающее притчу «Сны», является ключом к этой очень своеобразной вещи.

«Я верю: кончится сон, и идёт пробуждение. Мы просыпаемся при свете огненной и кровавой зари. Но это заря не ночи, а утра. Светлеет небо над нами, утренний ветер шумит в деревьях! Бегут тёмные ночные призраки. Товарищи! Идёт день свободы!

Вечная слава тем, что нас будит от кровавых снов.

Вечная память страдальческим теням» (12, 132).

Эта глубокая вера писателя в то, что чаша страданий народа переполнена и поэтому неминуемо настанет время преображения жизни, придаёт «Снам» героико-романтический характер.

Анализируя притчу А. Куприна «Сны», было бы правильнее разобрать притчу И. Бунина с аналогичным названием именно в этой главе, потому что их объединяет не только общее название, но и тема. Свою притчу И. Бунин написал намного раньше, в 1903 году, за два года до начала революции.

Бунин писал перед смертью о притче «Сны»: «Рассказ (Бунин определяет «Сны» как рассказ) «Сны» написан мною в конце 1903 года, - полвека тому назад! – сдан был наспех в первый сборник «Знамя» и напечатан в нём без моей корректуры, - я был тогда в Ницце, - чем и объясняются многие погрешности этого рассказа в его первой редакции (ныне мною устранённые). Весь он – вымысел, кроме того, что в нём главное, - вещее и даже зловещее, ибо уже недалёк был роковой 1905 год… - этот сон старичка священника, те три петуха, которых он будто бы видел и слышал ночью в своей церкви. Разговоры о них шли тогда в народе упорно, а лично я о них слышал в нашем уездном городе, в Ельце, в базарном трактире, от мещан, пивших там чай. Рассказ мой, повторяю, был в некоторых частностях далёк от совершенства (и, как я уже сказал, не совсем по моей вине).

Однако вот что писал о нём Чехов в письме к Амфитеатрову 15 апреля 1904 года, незадолго до своего рокового отъезда за границу: «Пишу я теперь мало, читаю много…. Сегодня читал «Сборник» изд. «Знание», между прочим, горьковского «Человека», очень напоминавшего мне проповедь молодого попа, безбородого, говорящего басом, на о, прочёл и великолепный рассказ Бунина «Чернозём» (Рассказ «Сны» и «Золотое дно» были напечатаны под общим заглавием «Чернозём»), это в самом деле превосходный рассказ, есть места просто на удивление!..»

Я узнал об этом отзыве Чехова совсем недавно из собрания чеховских сочинений и писем, вышедшего в Москве тоже сравнительно недавно. Узнал, конечно, с большой радостью» (1, 565).

Рассказчик говорит о сне, приснившемся на Покров священнику.

Аллегорический смысл притчи «Сны» иногда получает упрощенное толкование не соответствующее замыслу писателя. Такова на наш взгляд интерпретация О. Михайлова: «О каких делах» (заявление монашки священнику) идёт речь автор сказать не может, так как его замечает рыжий мужик со «злыми» глазами. «Не господское это дело мужицкие побаски слушать» (1, 165). Но прозрачен аллегорический смысл притчи с призраком «красного петуха», который скоро загуляет по господским усадьбам. Подобная «расшифровка» притчи произвольна.

Смысл «снов» священника далеко не «прозрачен» и вывод, что «красный кочет» означает начало крестьянского восстания, противоречит общественным взглядам И. Бунина, его пониманию отношений между помещиками и крестьянами» (17, 39).

Рассказ, поведанный в душном вагоне, вызвал разные эмоции:

• Вот за это-то за самое и называют вашего брата храпоидолами, чертями, - громко сказал мещанин, открывая глаза и угрожающе нахмуриваясь. – Ночь, скука, а он лишь какие суеверия сидит разводит! Ты к чему всё это гнёшь-то, а?

• Да, ведь я ничего плохого, - несмело пробормотал рассказчик.

• Позволь, - ты откуда взял-то всё это?

• Как откуда? Сам священник, говорят, рассказывал.

• Священник энтот помер, - перебил мещанин.

• Это верно, верно… помер… вскорости и помер…

• Ну, значит, и брешут на него, что в голову влезет. Ведь это сновидение. Дубина!

• Да я-то про что ж? Известно, сновидение.

• Ну и молчи, - опять перебил мещанин. – Да и курить-то давно пора бросить, надымили – овин чистый!

• В первый класс иди, коли не нравится, - сипло и зло сказал рыжий мужик.

• Побреши ещё!

• Брешут собаки да твои свояки!

• Буде, буде, ребята! – закричали мужики, заволновавшись.

Бранившиеся смолкли, и в вагоне на время наступила тишина» (1, 164).

И. Бунин говорит о революции, которая не за горами. Именно её испугался мещанин, услышав о «красном кочете». И. Бунин, как и А. Куприн использует цветовую символику. Красный цвет – цвет крови.

Конечно же, это противоречило взглядам И. Бунина, по признанию самого писателя «Сны» – это черновой вариант и в отредактированном виде, возможно, мы увидели бы совсем другое произведение. Но писатель не мог не отреагировать на события, происходящие в России.

«Сны» И. Бунина, написанные в 1903 году, и «Сны» А. Куприна, написанные в 1905 году, являются как бы главами одного произведения, и это объединяет писателей.

Продолжением же «Снов» А. Куприна является притча «Тост». Если в «Снах» есть пророчества, то в «Тосте» оно уже сбылось.

Куприн мысленно переносит читателя на тысячу лет вперёд, рисуя поэтические светлые картины того чаемого будущего, во имя которого сегодня революционеры совершают чудеса героизма.

«Истекал двухсотый год новой эры. Оставалось всего пятнадцать минут до того месяца, дня и часа, в котором, два столетия тому назад, последняя страна, с государственным устройством, самая упрямая консервативная и тупая из всех стран – Германия – наконец решилась расстаться со своей давно устаревшей и смешанной национальной самобытностью и, при ликовании всей земли, радостно примкнула к всемирному анархическому союзу свободных людей. По древнему же, христианскому летоисчислению теперь был канун 2906 года» (12, 132-133).

Весь мир – это электроземно-магнитная Ассоциация, которая состоит из Северного и Южного полюсов.

Все люди этого мира собрались на праздник, председатель поднимает тост. Он восхваляет жизнь. «Слава вечно юной, прекрасной, неисчерпаемой жизни. Слава единственному богу на Земле – Человеку. Воздадим хвалу всем радостям Его тела и воздадим торжественное, великое поклонение Его бессмертному уму!» (12, 134).

Что удивительно, хвала человеку была произнесена и в «Снах».

Люди этого мира восхваляют и труд. «Труд наш – это наслаждение. И любовь наша, освобожденная от всех цепей рабства и пошлости, - подобно любви цветов: так она свободна и прекрасна. И единственный наш господин – человеческий гений!» (12, 135).

Эти люди читают книгу «История революции ХХ столетия». Они никак не могут поверит, что предки жили как-то иначе. «Порочные, грязные, заражённые болезнями, уродливые, трусливые – они были похожи на омерзительных гадов, запертых в узкую клетку…. Но и тогда среди покорных вьючных животных, среди трусливых пресмыкающихся рабов вдруг подымали головы нетерпеливые гордые люди, герои с пламенными душами. Как они рождались в тот подлый, боязливый век, - я не могу понять этого! Они выходили на площади и на перекрёстки и кричали: «Да здравствует свобода!.. Долой тиранов!» (12, 135).

Люди этого мира поднимают тост за своих предков, лишая себя всего. Они пьют за мучеников.

Однако, восхищаясь полнотой всемирного счастья, достигнутого людьми будущего, писатель даёт понять, что среди этих счастливых людей – «сильных, торжествующих» - есть и такие, у которых вдруг рождается желание вернуться к героической эпохе первой русской революции, чтобы снова пожить жизнью, «нетерпеливо гордых людей, героев с пламенными душами».

• А все-таки… как бы я хотела жить в то время… с ними… с ними… (12, 136).

Гармоничный строй будущего, оказывается, более скучен и не столь радостен, как радостны дни и годы самоотверженно - героической борьбы за его утверждение.

Революционные борцы в притче «Тост» - риторически изображённые «люди с горящими глазами, герои с пламенными душами». Царство будущего в «Тосте» выглядят статично и бесперспективно: люди 2906 года томятся в стеклянных дворцах нового мира и тоскуют о досоциалистических временах. В притче отразились некоторые анархо-индивидуалистические представления Куприна.

С другой стороны, в концепции мира, предложенной Куприным, прослеживается влияние утопической теории социалистов К. Маркса и Ф. Энгельса.

Идея революции прослеживается и в притче «Искусство» (1906).

Притча была написана в ответ на просьбу газеты к деятелям искусства высказаться «в краткой афористичной форме» на тему «Революция и литература».

Характеристики

Список файлов ВКР