73526 (589294), страница 26
Текст из файла (страница 26)
И Фома да Родионович
Положили золота, серебра
Да и скатного жемчуга
И пошли ко честной вдове Амельфе Тимофеевне,
И говорят они таковы слова:
«Ай же ты, честна вдова Амельфа Тимофеевна!
Возьми-ка ты злато и серебро,
А уговори-ка свое чадо милое,
Молодого Василья Буслаева».
И тут проговорит честна вдова,
Честна вдова Амельфа Тимофеевна:
«Я к вам ходила со златом и серебром
И со скатным жемчугом,
А вы у меня да не приняли!
А я и так могу уговорить
Свое чадо милое, Молодого Василья Буслаева».
И пошла она к Василью Буслаеву на Нов-город,
И зашла сзади, и клала свои руки белые
Василью на могучи плечи, И сама говорит таковы слова:
«Ай же мое чадо милое,
Молодой Василий да Буслаевич!
Укроти свое сердце богатырское!»
Как тут молодой Василий да Буслаевич
Послушал он свою родну матушку.
Укротил он сердце богатырское,
И пришел он в свой терем златоверховатый.
(Развязка былины своеобразна. Василий прекращает бой по просьбе матери. По существу, конфликт между Василием Буслаевичем и новгородцами никак не разрешается. Пар выпущен – «укротил он сердце богатырское»).
9. СМЕРТЬ ВАСИЛИЯ БУСЛАЕВА
Под славным великим Новым-городом,
По славному озеру по Ильменю
Плавает, поплавает сер селезень,
Как бы ярый гоголь поныривает;
А плавает, поплавает червлен корабль
Как бы молода Василья Буслаевича,
А и молода Василья со его дружиною хороброю.
Тридцать удалых молодцов:
Костя Никитин корму держит,
Маленький Потаня на носу стоит,
А Василий-то по кораблю похаживает,
Таковы слова поговаривает:
«Свет моя дружина хоробрая,
Тридцать удалых добрых молодцов!
Ставьте корабль поперек Ильменя,
Приставайте, молодцы, ко Нову-городу».
А и тычками к берегу притыкалися,
Сходни бросали на крутой бережок.
Походил тут Василий ко своему он двору,
И за ним идет дружинушка хоробрая;
Только караулы оставили.»
Приходит Василий Буслаевич
Ко своей сударыне матушке,
Матерой вдове Амельфе Тимофеевне.
Как вьюн, около нее увивается,
Просит благословение великое:
«А свет ты, моя сударыня матушка,
Матера вдова Амельфа Тимофеевна!
Дай мне благословение великое –
Идти мне, Василью, в Ерусалим-град
Со всею дружиною хороброю,
Мне-ка Господу помолитися,
Во Ердане-реке искупатися».
Что взговорит матера вдова
Матера Амельфа Тимофеевна:
«Гой еси ты, мое чадо милое,
Молодой Василий Буслаевич!
То коли ты пойдешь на добрые дела,
Тебе дам благословение великое;
То коли ты, дитя, на разбой пойдешь,
И не дам благословения великого,
А и не носи Василья сыра земля».
Камень от огня разгорается,
А булат от жару растопляется,
Материнское сердце распускается;
И дает она много свинца, пороха,
И дает Василью запасы хлебные,
И дает оружье долгомерное:
«Побереги ты, Василий, буйну голову свою!»
Скоро молодцы собираются
И с матерой вдовой прощаются.
Приходили они на червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по озеру Ильменю;
Бегут они уж сутки, другие,
А бегут уже неделю, другую,
Навстречу им гости-корабельщики:
«Здравствуй, Василий Буслаевич!
Куда, молодец, поизволил погулять?»
Отвечает Василий Буслаевич:
«Гой еси вы, гости-корабельщики!
А скажите вы, молодцы, мне прямого пути
Ко святому граду Ерусалиму».
Отвечают ему гости-корабельщики:
«А и гой еси, Василий Буслаевич!
Прямым путем в Ерусалим-град
Бежать семь недель,
А окольной дорогой полтора года.
На славном море Каспийскоем,
На том острове на Куминскоем,
Стоит застава крепкая,
Стоят казаки-разбойники,
Не много, не мало их — три тысячи,
Грабят бусы-галеры,
Разбивают червлены корабли».
Говорит тут Василий Буслаевич:
«А не верую я, Васенька, ни в сон, ни в чох,
А я верую в свой червленый вяз;
А бежим-ка мы, ребята, прямым путем».
И завидел Василий гору высокую,
Приставал скоро ко крутому берегу,
Выходил Василий сын Буслаевич
На ту ли гору Сорочинскую,
А за ним летит дружина хоробрая.
Будет Василий в полугоре,
Тут лежит пуста голова,
Пуста голова, человечья кость,
Пнул Василий ту голову с дороги прочь;
Провещится пуста голова человеческая:
«Гой еси ты, Василий Буслаевич!
Ты к чему меня, голову, побрасываешь?
Я, молодец, не хуже тебя был;
Умею я, молодец, валятися;
А на той горе Сорочинской-то,
Где лежит пуста голова,
Пуста голова молодецкая,
И лежать будет голове Васильевой».
Плюнул Василий, прочь пошел:
«Али, голова, в тебе враг говорит,
Али нечистый дух!»
Пошел на гору высокую,
На самой сопке тут камень стоит,
В вышину три сажени печатные,
В долину три аршина с четвертью;
И в том-то подпись подписана:
«А кто-де у каменя станет тешиться,
А и тешиться, забавлятися,
Вдоль скакать по каменю,
Сломит свою буйну голову».
Василий тому не верует,
Приходил со дружиною хороброю;
Стали молодцы забавлятися,
Поперек того каменя поскакивати,
А вдоль-то его не смеют скакать.
Пошли со горы Сорочинской-то,
Сходят они на червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняны,
Побежали по морю Каспийскому
На ту на заставу корабельную,
Где стоят казаки-разбойники —
На пристани их стоят сто человек.
А и молодой Василий на пристань стал;
Сходни бросали на крут бережок,
И вскочил-то Василий на крут бережок,
Червленым вязом подпирается.
Тут караульщики, удалы добры молодцы,
Все на карауле испугалися;
Много его не дожидалися,
Побежали с пристани корабельной-то
К тем атаманам казачиим.
Атаманы сидят, тому дивуются,
Сами говорят таковы слова:
«Стоим мы на острове тридцать лет,
Не видали страху великого.
Это-де идет Василий Буслаевич;
Знать-де полетка соколиная,
Видеть-де поступка молодецкая!»
Пошагал-то Василий со дружиною,
Где стоят атаманы казачие.
Пришли они, стали во единый круг.
Тут Василий им поклоняется,
Сам говорит таковы слова:
«Здравствуйте, атаманы казачие!
А укажите вы мне прямые пути
Ко святому граду Ерусалиму!»
Говорят атаманы казачие:
«Гой еси, Василий Буслаевич!
Милости тебя просим за стол хлеба кушати».
В ту пору Василий не ослушался,
Садился с ними за единый стол:
Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра,
Принимает Василий единой рукой
И выпил чару единым духом,
И только атаманы тому дивуются,
А сами не могут и по полуведру пить.
И хлеба с солью откушали,
Сбирается Василий Буслаевич
На свой червлен корабль;
Дают ему атаманы казачие подарки свои:
Первую мису чиста серебра,
И другую — красна золота,
Третью — скатного жемчуга.
За то Василий благодарит и кланяется,
Просит у них до Ерусалима провожатого.
Тут атаманы Василью не отказывали,
Дали ему молодца провожатого
И сами с ним прощалися.
Собрался Василий на свой червлен корабль
Со своею дружиною хороброю;
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспийскому.
Будут они во Ердань-реке,
Бросали якори крепкие,
Сходни бросали на крут бережок,
Выходил тут Василий Буслаевич
Со своею дружиною хороброю
В Ерусалим-град.
Пришел во церкву соборную,
Служил обедню за здравие матушки
И за себя, Василья Буслаевича.
И ко святой святыне приложился он,
И в Ердане-реке искупался он.
И расплатился Василий с попами и с дьяконами,
И которые старцы при церкви живут,
Дает золотой казны, не считаючи.
И походит Василий ко дружине
Из Ерусалима на свой червлен корабль.
В ту пору Василий Буслаевич
Купался во Ердане-реке.
Приходила к дружине баба залесная,
Говорила таковы слова:
«Почто вы купаетесь во Ердане-реке?
А некому купатися, опричь Василья Буслаевича:
Во Ердане-реке крестился сам Господь Иисус Хрисгос;
Потерять его вам будет, большого
Атамана Василья Буслаевича».
И они говорят таковы слова:
«Наш Василий тому не верует,
А не верует Василий а ни в сон, ни в чох».
И мало время тому прошло,
Пришел Василий ко дружине своей,
Приказал выводить корабль из устья Ердань-реки.
Подняли тонки парусы полотняны,
Побежали по морю Каспийскому,
Приставали у острова Куминского.
Приходили тут атаманы казачие,
И стоят все на пристани корабельной-то.
А и выскочил Василий Буслаевич
Из своего червленого корабля,
Поклонились ему атаманы казачие:
«Здравствуй, Василий Буслаевич!
Здорово ли съездил в Ерусалим-град?»
Много Василий не бает с ними,
Прощался со всеми теми атаманами казачими,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали по морю Каспийскому к Нову-городу.
А и едут неделю споряду, а и едут уже другую;
И завидел Василий гору высокую Сорочинскую,
Захотелось Василью на горе побывать.
Приставали к той Сорочинской горе,
Сходни бросали на ту гору.
Пошел Василий со дружиною,
И будет он в полгоры,
И на пути лежит пуста голова, человечья кость,
Пнул Василий ту голову с дороги прочь;
Провещится пуста голова:
«Гой еси ты, Василий Буслаевич!
Где лежит пуста голова,
Лежать будет и Васильевой голове!»
Плюнул Василий, прочь пошел.
Взошел на гору высокую,
На ту гору Сорочинскую,
Где стоит высокий камень,
В вышину три сажени печатные,
В долину три аршина с четвертью;
И в том-то подпись подписана:
«А кто-де у каменя станет тешиться,
А и тешиться, забавлятися,
Вдоль скакать по каменю,
Сломит свою буйну голову».
Василий тому не верует,
Стал со дружиною тешиться и забавлятися,
Поперек каменя поскакивати.
Захотелось Василью вдоль скакать,
Разбежался, скочил вдоль по каменю
И не доскочил только четверти
И тут убился под каменем.
Где лежит пуста голова,
И Василья схоронили там.
Побежала дружина с той Сорочинской горы
На свой червлен корабль,
Подымали тонки парусы полотняные,
Побежали ко Нову-городу.
И будут у Нова-города,
Бросали с носу якорь и с кормы другой,
Чтобы крепко стоял и не шатался он,
Пошли к матерой вдове, к Амельфе Тимофеевне,
Пришли и поклонилися,
Все письмо в руки подали.
Прочитала письмо матера вдова, сама заплакала,
Говорила таковы слова:
«Гой вы еси, удалы добры молодцы!
У меня ныне вам делать нечего;
Подите в подвалы глубокие,
Берите золотой казны, не считаючи.
Повела их девушка-чернавушка
К тем подвалам глубокиим,
Брали они казны по малу числу,
Пришли они к матерой вдове,
Говорили таковы слова:
«Спасибо, матушка Амельфа Тимофеевна,
Что поила, кормила, обувала и одевала добрых молодцов!»
В ту пору матера вдова Амельфа Тимофеевна
Приказала наливать по чаре зелена вина.
Подносит девушка-чернавушка
Тем удалым добрым молодцам,
А и выпили они, сами поклонилися,
И пошли добры молодцы, кому куда захотелося.
5.2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕСНИ
1. ЩЕЛКАН ДЮДЕНТЕВИЧ
А и деялося в Орде, передеялось в большой.
На стуле золоте, на рытом бархате, на черевчатой камке
Сидит тут царь Азвяк, Азвяк Таврулович.
Суды рассуживает и ряды разряживает, костылем размахивает
По бритым тем усам, по татарским тем головам, по синим плешам.
Шурьев царь дарил, Азвяк Таврулович, городами стольными:
Василья на Плесу, Гордея к Вологде, Ахрамея к Костроме.
Одного не пожаловал – любимого шурина Щелкана Дюдентевича.
За что не пожаловал? И за то он не пожаловал – его дома не случилося.
Езжал-то млад Щелкан в дальнюю землю Литовскую, за моря синие.
Брал он, млад Щелкан, дани-невыходы, царские невыплаты.
С князей брал по сту рублев, с бояр по пятидесяти,
С крестьян по пяти рублев.
У которого денег нет, у того дитя возьмет,
У которого дитя нет, у того жену возьмет,
У которого жены-то нет, того самого головой возьмет.
Вывез млад Щелкан дани-выходы, царские невыплаты.
Вывел млад Щелкан коня во сто рублев, седло во тысячу.
Узде цены ей нет: не тем узда дорога, что вся узда золота,
Она тем, узда, дорога -царское дарованье, государево величество,
А нельзя, дескать, тое узды ни продать, ни променять,
И друга дарить, Щелкана Дюдентевича.
Проговорит млад Щелкан, млад Дюдентевич:
«Гой еси, царь Азвяк, Азвяк Таврулович!
Пожаловал ты молодцов, любимых шуринов, ...
Василья на Плесу, Гордея к Вологде, Ахрамея к Костроме.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
