32602 (587432), страница 31
Текст из файла (страница 31)
По одному из дел Конституционный Суд, обосновывая свою позицию, наряду с положениями Конституции Республики Беларусь сослался на принципы, закрепленные в специальном законодательном акте. Так, Заключением Конституционного Суда Республики Беларусь от 2 июня 1999 г. № З-80/99 была признана не соответствующей Конституции Республики Беларусь ч. 2 ст. 5 Закона Республики Беларусь «О приватизации жилищного фонда в Республике Беларусь». Названная норма устанавливала, что «квартира, заселенная несколькими нанимателями, может быть приватизирована одновременно всеми нанимателями в общую долевую собственность» [280]. Анализируя данное правило, Конституционный Суд в Заключении указал, что оно «фактически означает законодательное установление неравенства прав граждан на приватизацию в зависимости от условий их проживания, что противоречит положениям статьи 22 Конституции, провозглашающей равенство всех перед законом и право без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов». По мнению Суда, «установление зависимости права нанимателя жилого помещения в квартире, заселенной несколькими нанимателями, на его приватизацию от согласия других нанимателей на практике привело к исключению многих нанимателей из процесса приватизации вопреки положениям ст. 21, 22, 44 и 48 Конституции, принципам приватизации жилья, провозглашенным в статье 2 Закона «О приватизации жилищного фонда» [294].
К сожалению, как справедливо указывает В.В. Подгруша, «несмотря на действительно значительные успехи и достижения, выразившиеся в создании за короткий срок национальной правовой базы суверенного государства, систематизацию законодательства, осуществленную в ее высшей форме – форме кодификации, утверждение института конституционного контроля и некоторые другие…, правовая система Республики Беларусь в ее нынешнем состоянии еще не готова к обслуживанию действительно правового государства, утверждению достаточных и надлежащих правовых устоев демократии, подлинно рыночных отношений, основанных на уважении частной формы собственности, частных начал в иных сферах жизнедеятельности» [339, с. 72]. Одним из примеров негарантированности прав добросовестного приобретателя является существовавшая на протяжении ряда лет практика установления судами факта ничтожности договоров займа в иностранной валюте, совершенными гражданами Республики Беларусь. Граждане Республики Беларусь, руководствуясь положениями ст. 760–766 ГК, заключали договоры займа иностранной валюты, добросовестно полагая, что они имеют право на заключение таких сделок, поскольку законодательством не воспрещалось приобретение такого имущества в собственность. В случаях неисполнения или несвоевременного исполнения заемщиком своих договорных обязательств, заимодавец с целью защиты своих прав обращался в суд и просил взыскать с заемщика долг. Суды, рассматривая подобные иски, в большинстве случаев признавали такие сделки ничтожными, при этом иностранная валюта как предмет сделки взыскивалась в доход государства. Как справедливо отмечает Р.И. Филипчик, «в результате такой судебной практики, как правило, не находили должной судебной защиты граждане-заимодавцы, заключившие договор займа иностранной валюты. К заемщику при этом не принимались никакие меры, а что касается взыскания с него иностранной валюты в доход государства, то эту валюту по договору займа он обязан был возвратить заимодавцу. Рисовалась не очень приглядная картина. При заключении договора займа иностранной валюты участвовало две стороны, а фактически наказывалась только одна (заимодавец)» [452]. К этому следует добавить, что при вынесении подобных решений судами нарушались одновременно несколько принципов гражданского права: неприкосновенности собственности, восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, а также презумпция добросовестности и разумности. Такое положение просуществовало вплоть до принятия Закона Республики Беларусь от 22 июля 2003 г. «О валютном регулировании и валютном контроле», установившего, что «в отношениях между физическими лицами – резидентами, не выступающими при проведении валютных операций в качестве индивидуальных предпринимателей, разрешается использование иностранной валюты, ценных бумаг в иностранной валюте и платежных документов в иностранной валюте в случаях дарения (в том числе в виде пожертвований), а также отмены дарения; предоставления займов, возврата займов и процентов за пользование ими; передачи на хранение и их возврата (ч. 3 ст. 11) [236].
Конституционный Суд Республики Беларусь в своем Заключении от 30 января 2004 г. № З-168/2004 «О соответствии Конституции Республики Беларусь пункта 3 статьи 760 Гражданского кодекса Республики Беларусь» подробно проанализировал сложившуюся ситуацию, однако, к сожалению, в его решении не была дана оценка соблюдению конституционных и гражданско-правовых принципов. Конституционный Суд признал п. 3 ст. 760 ГК, в котором законодатель установил, что иностранная валюта и валютные ценности могут быть предметом договора займа на территории Республики Беларусь с соблюдением правил ст. 141, 142 и 298 указанного Кодекса, соответствующим Конституции [293]. При этом было указано, что нормы иных нормативных правовых актов, регулировавших отношения в данной области до вступления в силу Закона «О валютном регулировании и валютном контроле», являлись «несовершенными, противоречивыми, неопределенными и давали основания для неоднозначного их понимания и применения на практике». В решении также было отмечено: «Верховный Суд Республики Беларусь как орган, направлявший судебную практику, в 2001 году при сохранении действия тех же норм законодательства, на основе которых ранее выносились решения в пользу заимодавцев, изменил ее вопреки интересам участников договоров займа иностранной валюты, рассчитывавших на защиту их прав со стороны государства, и стал ориентировать суды на взыскание иностранной валюты в доход государства, хотя с учетом неоднозначного правового регулирования имелись все основания для разрешения споров в пользу граждан». По мнению Конституционного Суда в такой ситуации, Верховному Суду «следовало информировать соответствующие органы о необходимости совершенствования актов законодательства в целях достижения их единообразного понимания, а также выполнить требования статьи 112 Конституции по использованию возможностей Конституционного Суда для справедливого разрешения возникающих правовых споров».
В указанном Заключении Конституционный Суд Республики Беларусь обратил внимание государственных органов на необходимость принятия таких нормативных правовых актов, которые базировались бы на принципах правового государства, были внутренне согласованными и логично построенными, а содержащиеся в них нормы, касающиеся прав и свобод граждан, – доступными для понимания их всеми слоями населения. Вместе с тем в части вопроса о возможности придания обратной силы Закону «О валютном регулировании и валютном контроле» применительно к правоотношениям, возникшим из договоров займа иностранной валюты между физическими лицами – резидентами», Конституционный Суд, сославшись на ст. 104 Конституции и ч. 1 ст. 67 Закона «О нормативных правовых актах Республики Беларусь», согласно которым нормативный правовой акт не имеет обратной силы, то есть не распространяет свое действие на отношения, возникшие до его вступления в силу, за исключением случаев, когда он не только смягчает или отменяет ответственность граждан, но и иным образом улучшает положение этих лиц, не дал положительного ответа. Тем самым оказался нарушенным один из важнейших принципов правового государства – принцип доверия гражданина государству, поскольку государство, по существу, произвольно посягнуло на уже приобретенные права [51, с. 20]. Как справедливо отмечает Г.А. Василевич, «усилия органов законодательной и исполнительной власти, Конституционного Суда должны быть направлены не только на утверждение в повседневной практике такого важнейшего принципа, как запрещение обратной силы закона, но и на поддержание доверия гражданина к государству при осуществлении его органами правотворческой функции, а также защиту приобретенных прав» [51, с. 20].
Таким образом, в приведенном примере оказались неучтенными норма ст. 2 Конституции Республики Беларусь, согласно которой: человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства, а также важнейшие конституционные и гражданско-правовые принципы верховенства права, неприкосновенности собственности, свободы договора, обеспечения восстановления нарушенных прав, добросовестности участников гражданских правоотношений. Следует отметить, что это было не первое обращение Конституционного Суда Республики Беларусь к указанной проблеме. В решении от 19 июля 2002 г. № Р-145/2002 «О правовом регулировании заключения физическими лицами договоров займа в иностранной валюте» Конституционный Суд Республики Беларусь также обращал внимание на «необходимость такого правового регулирования отношений в области заключения гражданами договоров займа иностранной валюты, которое обеспечивало бы его однозначное понимание и применение» [272]. К сожалению, за годы существования такой «противоречивости и неопределенности» гражданам страны был причинен значительный материальный ущерб.
В Послании Конституционного Суда Республики Беларусь «О состоянии конституционной законности в Республике Беларусь в 2001 году» было указано на то, что «принцип верховенства права должен рассматриваться как нормативно закрепленная справедливость, а права и свободы – в качестве ценностного ориентира в правотворческой и правоприменительной практике, ограничителя не только прав и свобод других лиц, но и государства» [296]. В связи с этим представляется заслуживающей внимания позиция литовского ученого А. Вайшвилы, который отмечает, что «законодатель в правовом демократическом государстве связан двоякой законностью: 1) формальной (компетентностью, законодательными процедурами) и 2) содержательной (правами человека, закрепленными в международных конвенциях и национальных конституциях). Содержательная законность требует, чтобы законодатель, пользуясь правом принимать законы, не нарушал конституционных прав граждан (не принимал антиконституционных законов), а при нарушении подпадал под общеизвестный принцип права: «каждый, кто, пользуясь правом, причинил ущерб правам других субъектов права, обязан его возместить». Субъектом возмещения ущерба, причиненного законодателем, является государство, поскольку законодатель действовал от имени государства и на основе государственных полномочий. Правом констатирования факта нарушения законодателем конституционных прав граждан наделен Конституционный Суд» [46, с. 26].
Что касается позиции Конституционного Суда Республики Беларусь по данному вопросу, то, к сожалению, она оказалась небезупречной. Конституционному Суду следовало, на наш взгляд, руководствоваться конституционными принципами правового государства: верховенства права, доверия гражданина государству; пропорциональности (соразмерности) ограничения того или иного права достигаемым целям, а также закрепленными ст. 2 ГК принципами гражданского права. Тем более, что, как указывается в решении, «при проверке акта Конституционный Суд имеет в виду как буквальный его смысл, так и смысл, придаваемый ему практикой применения» [385, с. 5]. Конституционному Суду следовало, на наш взгляд, критически оценить эту практику и определить собственный подход к правоприменению.
Опыт деятельности Конституционного Суда позволяет констатировать, им сформирована устойчивая практика применения конституционных правовых принципов. Однако основу конституционного правосудия составляют в первую очередь конституционные принципы. Вместе с тем, отталкиваясь от тезиса о том, что принципы гражданского законодательства представляют собой конституционные положения, трансформированные в гражданско-правовые принципы под влиянием специфики общественных отношений, регулируемых гражданским правом, постольку их нарушение является одновременно и нарушением конституционных принципов. Следовательно, даже в тех случаях, когда в решениях Конституционного Суда и его правовых позициях по гражданским делам отсутствует конкретная ссылка на принципы гражданского права, а применяются конституционные принципы, есть основания для вывода об утверждении и реализации в правоприменительной практике Конституционного Суда основных принципов гражданского права [12–А; 39–А]. Достижение цели построения правового государства и реализации его принципов предполагает решение задачи обеспечения конституционного контроля. В первую очередь необходимо обеспечить реализацию положений ст. 112 Конституции Республики Беларусь, согласно которой если при рассмотрении конкретного дела суд придет к выводу о несоответствии нормативного акта Конституции, он принимает решение в соответствии с Конституцией и ставит в установленном порядке вопрос о признании данного нормативного акта неконституционным [182]. К сожалению, практика применения данной конституционной нормы в нашей стране еще не сложилась.
5.4 Реализация принципов гражданского права в процессе осуществления правосудия по гражданским и хозяйственным делам
Законодательная фиксация руководящего положения (принципа) не приводит к окончательному и безусловному переходу принципов гражданского права из сферы правосознания в практическую плоскость. Именно поэтому применение принципов гражданского права в процессе правоприменительной деятельности еще не стало привычным. А между тем, по справедливому утверждению Н.М. Коркунова, «признаком обязательности начал, выработанных наукой, может служить лишь усвоение их судебной практикой, другими словами: не теория, а только практика есть самостоятельный источник права» [185, с. 298]. Л.С. Явич также отмечал, что нет более специфической юридической области, нежели юрисдикционная деятельность [493, с. 183]. Правосудие по гражданским и хозяйственным делам осуществляется на основе не только принципов гражданского права, закрепленных ст. 2 ГК, но и принципов судопроизводства, названных в гл. 2 ГПК [95] и гл. 2 ХПК [464].
В отличие от принципов судопроизводства, которыми суды руководствуются постоянно, требования принципов гражданского права нередко при рассмотрении гражданско-правовых споров игнорируются. Вместе с тем применение при разрешении споров норм материального права диктует необходимость применения в процессе отправления правосудия и принципов гражданского права. Согласно ст. 21 ГПК суд обязан разрешать дела на основании Конституции Республики Беларусь и принятых в соответствии с ней нормативных правовых актов [95]. Если отсутствует норма права, регулирующая спорные отношения, суд или хозяйственный суд применяет норму права, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы права суд, разрешая спор, исходит из общих начал (принципов) и смысла законодательства Республики Беларусь (аналогия права) (п. 2 ст. 21 ГПК; ч. 5 ст. 25 ХПК) [95; 464]. «Задачу применения общей абстрактной нормы права к конкретному случаю призван решить суд, который выступает посредником между законом и практикой. Часто необходимость разрешить дело наталкивается на пробелы и неясность закона, сложности реальной ситуации. Преодоление этих препятствий достигается в том числе и использованием судебного усмотрения, когда судья, рассматривающий дело, при решении некоторых правовых вопросов основывается на общих принципах права, своих представлениях о справедливости, добросовестности и разумности» [187].
К. Малышев писал: «судебная практика есть постоянное применение закона, а чтобы применять его, нужно его знать, нужно изучить его предварительно, вдуматься в общий его дух и в логическое соотношение деталей…» [212, с. 3]. Судьи должны опираться на принципы при необходимости определить смысл неясных или двусмысленных текстов. Если при анализе некоторого правила выяснится его несоответствие принципу, суд должен дать строгую интерпретацию такого правила» [26, с. 180]. Применяя принципы права, «судья может выступать в качестве законодателя в конкретном деле. Это меняет взаимоотношения судебной и законодательной власти в рамках принципа разделения властей» [26, с. 11]. В этих условиях роль суда существенно возрастает. Исходя из того, что в соответствии с Конституцией (ст. 60) каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом. Как указывает В.С. Каменков, «по смыслу данной конституционной нормы право на судебную защиту не ставится в зависимость от степени разработанности правового регулирования тех или иных правоотношений. Поэтому при наличии пробелов в праве принципы помогают на их основе осуществлять правосудие» [156, с. 7].
Проведенный автором работы анализ материалов судебной практики позволяет выдвинуть гипотезу о том, что механизм реализации принципов гражданского права уже начинает функционировать в правоприменительной деятельности. Судебная система все в большей степени начинает ориентироваться на требования отдельных принципов гражданского права. В первую очередь оказались востребованными так называемые нравственные принципы гражданского права: справедливость, разумность, добросовестность, поскольку необходимость руководствоваться ими вытекает из положений ГК. Названные принципы применяются судами в тех случаях, когда суду необходимо определить размер исковых требований. Обычно истец обязан обосновать не только само требование, но и его размер. Задача суда в таких случаях сводится прежде всего к проверке достоверности соответствующих доказательств. Однако иногда доказывание точного размера исковых требований является невозможным или очень трудным в силу объективных причин. В таких случаях по необходимости приходится обращаться к понятиям разумности и справедливости, использовать не только нормы законодательных актов, но и судебное усмотрение. Так, при определении размера компенсации морального вреда суд должен руководствоваться ч. 2 ст. 152 и п. 2 ст. 970 ГК.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
