Vadim_Panov_Tagansky_Perekrestok (522910), страница 27

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 27)

– В общем, Вурц подкатил и спросил, как меня зовут. Я его послала. Он засмеялся и сказал, что уже выяснил у бармена мое имя. Я спросила, зачем? Он сказал, что давно наблюдает за мной и хотел бы стать моим другом. – Динка выразительно посмотрела мне в глаза: – Прикинь? Будто проститутку снимал!

Я сочувственно улыбнулся.

– Короче, я говорю: ни хрена, дед, тут тебе не обломится.

– Он старый?

– Не мальчик. Но и не развалина. Лет пятьдесят. Но какой‑тo блеклый.

Я вспомнил, что Стас, помимо всего прочего, поразил Динку мужественным видом и двухметровым ростом, и промолчал.

– Короче, я его снова послала, а он опять ржать. «Никуда, говорит, не денешься. Лучше соглашайся – озолочу».

– Он богатый?

– На вид не очень. – Динка презрительно поджала губы: – Галстук за двадцать долларов, а все туда же: «Озолочу»! Курам на смех!

В галстуках Динку научил разбираться муж, выходец из интеллигентной семьи столичных снобов. До встречи с ним она (да и я тоже!) и представить себе не могли, как много может сказать о своем обладателе свисающая с шеи тряпочка. Прослушав пару его лекций и проверив их на собственном опыте, я убедился, что костюм у делового мужчины может быть и один, но галстуков – как можно больше. И экономить на них не следует.

– Короче, я говорю: проваливай, пока я Стасу не пожаловалась. Вурц спрашивает: что он мне сделает? Я говорю: ноги оторвет, понял? Вурц хихикает и уходит куда‑то. Я тоже уехала – от гада этого настроение испортилось. – Динка помолчала. – Возвращаюсь домой, ложусь спать, Стас является под утро, это у нас нормально, и тоже, сволочь, ложится… – Снова пауза, Динка явно не знала, рассказывать мне всю правду или нет. Подумав, решила говорить как есть: – Стас ложится и начинает меня лапать, ну, сам понимаешь. Короче, мы с ним это делаем, потом идем завтракать, я готовлю этому гаду сок, чтобы его не так колбасило после бессонной ночи, а он и говорит: извини, дорогая, я тебя проиграл.

До меня не сразу дошел смысл ее слов.

– Проиграл?

– Угу, – подтвердила Динка.

– Это как? Он что, покупал тебя?

– Ну… – Динка замялась. – Я у него живу.

– И что с того?

– Что, что?! – вдруг взорвалась она. – Ничего! Вурцу он меня проиграл, понял?! Сначала бабла ему просадил почти сотню штук, а потом тот предложил на меня сыграть, выиграл, отдал Стасу все бабки, но ко мне велел не приближаться. Вот так!

Динка обмякла, опустила голову на руки и разрыдалась. Ее крики и плач привлекли внимание посетителей, на нас стали оглядываться, а потому я поспешил увести Динку из ресторана, и дальнейший разговор проходил на улице:

– То есть Вурц попросил Стаса отказаться от тебя?

– Да.

– Тогда чего ты боишься? Если Вурц снова явится, пошли его на три буквы, и привет. Ты никому ничего не должна.

– А кто меня защитит, если Вурц не отстанет?

– Почему он не отстанет?

– Разве нормальный человек стал бы играть на другого человека в карты?

Я обдумал Динкины слова и понял, что она права. Дело оказалось не столь безобидным, как выглядело на первый взгляд. Странному Вурцу требовалась именно Динка, и никто иной. Для чего? Хотелось, конечно, надеяться, что он ее полюбил с первого взгляда – охладить влюбленного мужчину трудно, но вполне реально.

Однако уже в тот момент у меня появилось предчувствие надвигающейся беды.

* * *

Разумеется, я не мог не помочь Динке.

Мы решили, что нужно выиграть время, отсидеться в каком‑нибудь тихом месте, подождать и посмотреть, что произойдет. Если эту ублюдочную шутку затеял какой‑нибудь взбалмошный миллионер, обалдевший от собственного всемогущества, то недели ему вполне хватит, чтобы позабыть о Динке. Если дело серьезнее, то спрятаться тем более не помешает.

Я позвонил на работу, сказал, что задержусь, поймал такси и отвез Динку на Люсиновскую, в квартиру институтского приятеля, умотавшего с женой в теплый Таиланд. Я строго‑настрого запретил Динке пользоваться мобильным телефоном. Потом подумал и вообще отобрал игрушку – от греха. Велел никуда не выходить, ждать меня и вернулся в офис.

Не хочу хвастаться проницательностью, но я сразу понял, что будет дальше. Динка никогда не скрывала наше знакомство, я знал почти всех ее приятелей, знал главных подруг и прекрасно понимал, что в случае исчезновения Динки ко мне придут к одному из первых.

Я не ошибся.

Около четырех часов дня в офисе появился Вурц.

Он не забыл постучаться – прежде чем дверь отворилась, по ней прозвучало несколько ударов костяшками пальцев, – он просунул в щель голову, уныло оглядел мой кабинет и только после этого вошел внутрь. Прикрыл дверь, остановился и громко чихнул..

– Виталий Андреевич? Я молча кивнул.

Он достал платок, шумно высморкался, без приглашения уселся в кресло и коротко представился:

– Вурц.

У него был измученный голос сильно простуженного человека.

– Очень приятно, – соврал я.

Вурц снова высморкался, повертел в руке платок, после чего негромко произнес:

– А ведь вы меня узнали.

– Мы встречались?

Он хмыкнул. Потом поморщился. Потом опять чихнул и угрюмо сообщил:

– Осень, черт бы ее побрал.

Когда Динка упоминала Вурца, в ее голосе чувствовался тщательно скрываемый страх. Она говорила о нем с высокомерным презрением, но я улавливал нотки ужаса и паники. Я слишком хорошо знал Динку, чтобы ей удалось скрыть от меня свое истинное состояние. Тогда я решил, что все дело в сложившейся ситуации: когда тебя проигрывают в карты, поневоле начнешь с опаской относиться к виновному в этом человеку. Однако, встретившись с Вурцем лично я понял, что ошибся: ситуация ни при чем. Блеклый мужчина в галстуке за двадцать долларов одним своим присутствием наводил тоску. Гнетущую тоску, хорошо знакомую тем, кто хоть раз пребывал в депрессии. А уж когда Вурц открывал рот, находиться в его присутствии становилось просто невыносимо. Хотелось вскочить на ноги и уйти, а то и убежать. И ведь не скажешь, что голос у Вурца был каким‑то странным: обычный голос. И интонации довольно вежливые. И вид вполне обычный. А сложилось все вместе, и отчего‑то стало неуютно.

– Виталий Андреевич, я к вам по поводу Дины.

– Что у нее случилось?

– Она пропала. Ушла из дома и не вернулась.

– Давно?

– Сегодня утром.

– Вы шутите? – Мне хотелось выть, но я выдавил из себя смешок. – Девушка отправилась по магазинам…

– Ее телефон не отвечает.

– Забыла зарядить.

– Я беспокоюсь.

– А вы, простите, кто?

– Вурц.

Я покачал головой:

– Впервые слышу.

– Странно…

Он улыбнулся. Меня чуть не вырвало.

– Я новый хозяин Дины.

– Хозяин?

Он улыбнулся еще шире. Я откинулся на спинку кресла и с силой сжал кулаки.

– Образно говоря, конечно. Вы ведь знаете, что Дина не работает, живет за счет богатых мужчин. Предыдущему любовнику, кажется, Стасу, она наскучила, и сейчас ею пользуюсь я. – Вурц помолчал. – Хорошая девочка. Не очень, может, умелая, но послушная, делает все, что скажешь. И еще свежая. – Он посмотрел мне в глаза. Впервые за весь разговор: – Вы ее пробовали, Виталий Андреевич?

Трудно оставаться спокойным, когда на необъяснимо откуда появившуюся тоску накладываются ядовитые слова. Вурц пытался выбить меня из колеи. Я держался из последних сил.

– Я знаю, что Дина обратилась к вам. Ей не к кому больше идти. А вы ее старый друг, бывший любовник…

Голос Вурца становился все тише и тише, как будто блеклый мужчина удалялся от меня, но тем не менее каждое слово звучало очень отчетливо и било точно в цель. В мою душу.

– Скажите, она предлагала вам любовь втроем? Или вчетвером? Дине нравится развлекаться с несколькими партнерами…

– Замолчите!

– Особенно после пары дорожек… Вурц победил. Вывел меня. Достал.

Я вскочил на ноги, перегнулся через стол и с наслаждением ударил его кулаком в лицо. Блеклый мужчина хрюкнул и съежился, попытался закрыться ладонями. Драться он не собирался, и этот факт окончательно привел меня в бешенство. Жалкая пародия на человека! Он мог только гадить, только болтать! Трусливое ничтожество!

Я схватил Вурца за шиворот и выволок из кабинета. Кажется, ударил его еще несколько раз, не помню, но теперь, вспоминая ошарашенные лица сотрудников, думаю, что ударил. Вурц по‑прежнему не сопротивлялся. Я протащил его до холла – мой кабинет находился на первом этаже, – затем, прорычав удивленным охранникам какое‑то ругательство, вышел с ним на улицу.

– Убирайся! И если ты еще раз…

И вот тут Вурц неожиданно продемонстрировал мне свою истинную силу.

Он ловко вывернулся из захвата и так сдавил мою руку, что казалось, вот‑вот переломит ее. Я согнулся от боли.

– Решил со мной поиграть, щенок? – Вурц ударил меня по голове. – Что ты о себе возомнил?

Мне было больно и страшно. Согнувшись пополам, стоял я перед блеклым мужчиной в дешевом галстуке и мечтал о том, чтобы на помощь пришли охранники. Ведь мы удалились от дверей офиса всего на пару шагов! Они должны видеть, что происходит! Должны!!

– Где твоя машина, урод? Быстро отвези меня к девке! Быстро!! Если хочешь жить…

Вурц вскрикнул, и его хватка ослабла. Затем я услышал глухие удары. Затем чьи‑то руки подхватили меня за плечи, протащили несколько шагов и впихнули в какую‑то машину.

* * *

Рассказывая нашу с Динкой историю, я совсем забыл об одной маленькой детали, о странном разговоре, случившемся тогда в поезде. Он казался незначительным, непонятным, а потому вспомнил я о нем только сейчас, после того, как все произошло.

В числе наших попутчиков по плацкартному вагону оказалась группа цыган, обычная для этого народа толпа: выводок грязных детишек, молодухи с золотыми зубами, несколько теток и четверо молчаливых мужчин, которые всю дорогу негромко беседовали о чем‑то в своем купе. Женщины же и дети наполнили гомоном весь вагон. Визг и ругань, громкие голоса и смех, в общем, пока табор не заснул, поездка протекала довольно весело. Женщины, невзирая на несколько раз сделанные проводником замечания, пытались заработать для семьи лишнюю копеечку. То там, то здесь слышалось: "…погадаю…» и «…шелк, настоящий шелк, красавица, посмотри, как переливается…». Дети же слонялись по вагону и клянчили у пассажиров еду и мелочь. К нам с Динкой цыгане не приставали, понимали, что взять с искателей счастья нечего. Только одна из них, встретив меня у туалета, предложила травки, но легко смирилась с отказом. А вот на долю Динки достался совсем другой разговор. Незадолго до прибытия в Москву к ней подошла самая старая из цыганок, жирная неопрятная старуха с грязными седыми волосами, и, схватив Динку за руку, быстро сказала:

«Возвращайся домой, красавица, спрячься. Может, тогда они тебя не найдут».

Мы ехали довольно долго, почти час. Машина, в которую меня затолкали, оказалась лимузином. От водителя нас отгораживала непрозрачная черная панель, а поскольку окна закрывали плотные шторы, определить, куда меня везут, не представлялось возможным. Впрочем, по времени пути я догадался, что окажусь за городом, и не ошибся: когда дверца открылась, я увидел парадный подъезд двухэтажного особняка кремового цвета и высоченные сосны.

– Вы будете разговаривать с хозяином один на один, – негромко произнес мой сопровождающий. – Но не рекомендую делать глупости: мы рядом.

Честно говоря, я и не собирался. Да и какие глупости я мог совершить? Захватить в заложники хозяина дома, прорваться к гаражу и уехать в Москву? Шутить изволите? Мне очень хотелось, чтобы все происходящее закончилось как можно быстрее, мне было страшно, но… вряд ли вы мне поверите, но я все равно не жалел, что решил помочь Динке. Не жалел.

И сейчас не жалею.

Он встретил меня в гостиной. Сидел на диване, таращился в телевизор, а когда меня ввели, выключил ящик, поднялся и несколько мгновений пристально изучал меня. А я – его.

Хозяином дома оказался высокий поджарым мужчина лет сорока – сорока пяти. Короткие темные волосы аккуратно разделены косым пробором, лицо узкое, чуть вытянутое, глаза посажены близко, нос великоват, на подбородке – маленькая ямочка. Он был одет по‑домашнему: темные джинсы, мягкая рубашка и вязаный жакет. А на ногах – тапочки. Тапочки! Честно говоря, я был настолько удивлен, что, увидев их, долго не мог отвести взгляд.

– Называйте меня Артуром.

– Виталий…

– Я знаю.

Он ободряюще улыбнулся и подошел к столику.

– Вино? Виски? Коньяк? Или кофе? Чай?

Я прочистил горло, неловко дернул плечом – мне было неуютно в этом доме – и решился:

– Коньяк.

Характеристики

Список файлов книги