kurylev_oleg_shestaya_kniga_sudby (522894), страница 40
Текст из файла (страница 40)
- А вы-то что забыли в Кануково? - спросил майор арбайтсфюрера Рауса. - Разве ваших парней Гирль еще не убрал с Восточного фронта?
- Их потихоньку вывозят, но некоторые батальоны пока остаются, - ответил тот. - Вообще-то мы летели дальше. Будем строить взлетно-посадочные полосы для снабжения 6-й армии. Завтра с утра, господа, как рассветет, я попрошу вас помочь разобраться с нашими инструментами. За них с меня голову снимут,
Хрустя ветками, к костру подошел Николаус с двумя коробками. Мартин бросил ему свой нож, и он стал вспарывать картон. Когда каждый получил по открытой банке тушеной телятины, разговор еще более оживился. Неминуемо он коснулся Сталинграда и окруженной несколько дней назад в его окрестностях армии.
- Ерунда, - говорил с набитым ртом Шлимман, - Манштейн и Гот разорвут кольцо. Дайте только срок. Если бы не итальянцы и венгры с румынами, этого бы ничего не случилось. С такими союзниками на флангах только крути головой - как бы оттуда чего не прилетелою. А что касается иванов, то у них не осталось резервов. Это я вам как офицер Генштаба говорю. А ты что обо всем этом думаешь, Мартин?
- Я здесь недавно и не вполне еще разобрался в обстановке, господин майор.
- Давай без «господин майор», мы же не на докладе у начальства. Вы с ветеринаром, я вижу, из одной части? Куда направлялись?
- В деревню Заветное. Это километров пятьдесят на юг от Кануково. Командование решило увести из-под носа у румын пару сотен русских лошадей. Здешняя порода, говорят, привычна к холоду и неприхотлива.
- Заветное… Заветное… - стал припоминать штабист. - Знакомое название. Кстати, Мартин, все хотел спросить, почему вы, горцы…
Послышался треск сучьев. Майор замер с открытым ртом и полупустой консервной банкой в руке. Мартин резко обернулся - со всех сторон их окружали люди в рыжевато-серых шинелях без погон и в овчинных шапках-ушанках. Некоторые из них наперевес держали автоматы с круглыми магазинами под ствольной коробкой, большинство остальных - винтовки. «Русские, - отрешенно подумал Мартин, - вот тебе и семьдесят километров».
- Хенде хох! Карпов, забери у них оружие. Вместе с ремнями! Сабуров! Возьми людей и осмотри самолет. Да поосторожней там.
Немцев заставили расстегнуть шинели и куртки и стали обыскивать. Документы относили тому, кто стоял с револьвером в руке и отдавал распоряжения. На его треугольных петлицах Мартин разглядел по три маленьких металлических прямоугольника, означавших, что это офицер в звании старшего лейтенанта.
Потом их отделили от троих летчиков, построили в колонну и повели.
- Карпов! Пусть опустят руки.
- А как это по-ихнему?
Метров через сто они вышли на проселочную дорогу. Шли молча. Для Мартина и четверых его сотоварищей плен был вторым потрясением в течение часа. Они не знали, что за последние сутки русские значительно продвинулись на этом участке, образовав выступ между 4-й румынской армией и центральной немецкой группировкой, направленной на соединение с окруженными войсками Паулюса. Как раз на этот, только что занятый свежими сибирскими дивизиями выступ и упал их «хейнкель».
Минут через сорок впереди появилась река с остатками почти полностью разрушенной деревни по берегам. Фронт прошел здесь пару месяцев назад, задев эти места правым флангом, когда немецкий клин с 6-й армией на острие рвался к Волге. Теперь Красная Армия, оставив добившихся своей цели тридцать немецких дивизий в развалинах Сталинграда, пошла назад, проламывая слева и справа оборону румын и итальянцев. Линия фронта выгибалась огромной дугой, грозя окружением уже целой немецкой группы армий под названием «Дон».
По поперечной дороге мимо сгоревших изб и далее, через наведенный саперами мост, проезжали машины с пушками, проходили колонны солдат. «Нет резервов, - зло подумал Мартин, глядя в спину идущего впереди майора. - А это что? Призраки?»
Они действительно походили на призраков. Двигались тихо, в слабом лунном сиянии, с выключенными фарами, даже без папиросных огней. К рассвету эти войска должны были стать для кого-то полной неожиданностью.
- Карпов! Давай их сюда.
Пленных завели в небольшой двор с уцелевшими стенами сарая и остатками забора.
- Жди тут. Я пойду за машиной, - сказал офицер. - Смотри, головой отвечаешь.
Сержант по фамилии Карпов обошел сарай кругом, светя фонариком, затем дал знак пленным зайти внутрь С ним осталось пятеро бойцов. Четверых он расставил вокруг по углам, а сам с пятым попытался приладить на место сломанную дверь.
Внутри сарая на земляном полу лежали остатки сгоревшей крыши. Мартин увидел возле стены что-то похожее на верстак, рядом - заваленную головешками длинную скамью. Он очистил ее, смел куском обгорелой мешковины грязь и предложил остальным садиться.
- Послушай, Мартин, - обратился к нему майор и отвёл в сторону от других, - мне срочно нужно избавиться от одной штуки. Это очень важно!
- В чем дело?
- В моем сапоге… ну, в общем… карта. Моя личная карта, на которую я наношу расположение войск. - Он увидел округлившиеся глаза лейтенанта. - Но я же не знал, что эти олухи залетят на вражескую территорию! - стал шепотом оправдываться штабист, - Ты только прикрой меня от тех двоих или отвлеки их, - он кивнул в сторону русских, - а я засуну ее в какую-нибудь щель.
Мартин покачал головой, посмотрел на закуривающего сержанта, потом на майора и, секунду помедлив, направился к русским.
- Тебе чего? - спросил подошедшего немца сержант.
Приложив два пальца к губам, Мартин дал понять, что просит закурить.
- Ща-а-ас, - протяжно произнес Карпов, переглянувшись с бойцом, - только сбегаю подмышки побрею. A за кофейком не сгонять? Иди давай. Отдыхай пока.
Они приставили на место дверь и стали подпирать ее снаружи куском обгоревшей доски. Несмотря на отсутствие окон, в сарае, напрочь лишенном крыши, от этого не стало темнее. Мартин вернулся к Шлимману.
- Порядок, - шепнут тот.
- Вы ее порвали? Нет? Что? Провалилась в щель? Тогда сомневаюсь, что порядок, - тихо говорил Мартин. - В темноте они не разглядели ваши малиновые лампасы, майор, а как разглядят, перевернут здесь все вверх тормашками.
- Что же делать?
Мартин обернулся на дверь - за ними никто не подсматривал. Припомнив, что под сапогами что-то хрустело, он нагнулся и стал шарить в полумраке. Наконец он подобрал с земли осколок бутылочного стекла с острой как бритва кромкой. Поискал в золе и мусоре еще и нашёл второй.
- Эй, Николаус, - тихо позвал он молодого трудовика и протянул ему стекло, - спарывай с майора лампасы с той стороны, а я буду с этой. А вы, Шлимман, распахните свою шубу, не дергайтесь и наблюдайте за дверью.
Они с Николаусом сели на корточки по обе стороны от майора, и каждый принялся отрывать две тридцатитрехмиллиметровые темно-красные ленты с каждой стороны его штанов. Ленты были пришиты на совесть, но церемониться особенно не приходилось. Мартин рвал их, подрезая стеклом вытянутые нитки При этом он особенно не щадил добротную шерсть офицерских галифе. Потом он заставил майора вытащить одну ногу из сапога, и тот стоял, как цапля, держась за их плечи. Оторванные ленты Мартин засунул штабисту в носок, затем проделал то же самое с другой ногой.
- Теперь удаляйте остатки ниток, - скомандовал он. - Черт, все равно видно. - Ткань вокруг лампасов немного выгорела, отчего на их месте просматривался темный след.
Мартин повозил по земле кусок мешковины и стал натирать ею майорские галифе. Через некоторое время они сделались равномерно грязными.
- Бесполезно, лейтенант. Догадаются.
- Конечно, догадаются, но не сразу. А тогда мы можем быть уже далеко отсюда и от вашей чертовой карты. Та-а-ак, - Мартин посмотрел на погоны майора, - давай, Николаус, снимай с него погоны, бери золу и натирай ею малиновые подложки, пока они не станут чёрными Размочи золу в снегу, так лучше. Старайся не запачкать саму плетенку. Сделаем из вас сапера, - пояснил он Шлимману. - Можно, конечно, их вообще снять с полушубка, но русские наверняка вас запомнили и могут обратить внимание на произошедшие перемены.
Через некоторое время подложка майорских погон стала грязно-буро-красной.
- Да, сапера не получилось, зато похоже на ветеринара. О! - Мартина осенила идея. - Клеффель! - Он подскочил к старому ветеринару и стал отстегивать его гауптманские погоны. - Вам эти «глисты» все равно ни к чему.
Отогнув усики, Мартин снял с погон обескураженного и мало что понимающего оберштабсветеринара двух белых металлических червячков - эмблемы ветеринарной службы - и стал прилаживать их на плетенки майора.
Разумеется, он прекрасно понимал, что все это собьет противника с толку лишь на время. Заметят они и грязь, и вторую пару погон на кителе, и малиновые просветы петлиц. Да и по документам Шлиммана разберутся, что он офицер Генерального штаба. Главное, чтобы к тому моменту конвоиры успели отвести их подальше от сарая, передать другим и уйти. Эти русские наверняка впервые на фронте. Прибыли откуда-то из резерва, глаз ещё не наметан на штабистов, за которыми повсюду теперь идет охота, Особенно после того случая летом, когда на их территорию случайно залетел на самолете штабист с секретными планами операции «Блау». Тогда под суд отправили нескольких генералов, а фюрер издал приказ о запрете под страхом расстрела возить с собой секретные документы вблизи линии фронта.
Стало светлее. Они услышали голоса, а уже через полчаса снова топали по обочине занятой встречными войсками дороги.
- Не дали машину, - жаловался возвратившийся лейтенант Карпову. - Пешком, говорят, доведешь. А тут километров десять. А потом еще обратно.
Когда стало совсем светло, Мартин расслышал далекий гул. Он осмотрелся и увидел, как с юга к ним приближаются черные точки самолетов. Чьи? Он прищурился.Через несколько секунд удалось разглядеть характерный излом крыльев и висящие под ними неубирающиеся колеса, прикрытые сверху каплевидными обтекателями. Свои!
- Майор, это «восемьдесят седьмые»! - сказал он Шлимману.
Пикировщики легли на левое крыло, вытягиваясь вдоль дороги. Вдали и выше появилась еще одна группа. Намечалась хорошая заварушка.
В воздух полетели ракеты и крики команд. Колонны солдат моментально распались, рассеиваясь сотнями черных точек в обе стороны по степи. Конвоиры тоже погнали пленных в сторону, а когда сзади тяжелой дробью ударили первые бомбы, толкнули их на землю и попадали рядом.
Несколько следующих минут Мартин лежал, вжавшись в траву и закрыв голову руками. На него сверху сыпались комья земли, обломки досок от разорванного кузова грузовика и осколки. Рядом упал чей-то сапог с торчащей изнутри костью, потом прозвякала пробитая и дымящаяся каска. Когда он на мгновение приподнимал голову, то в поднятой пыли не успевал даже отыскать взглядом своих конвоиров,
Чуть не наехав на руку, перед самым его лицом останавливается автомобильное колесо, По Мартину кто-то пробегает, едва не сломав позвоночник. Земля вздрагивает, визжат осколки, сверху сыплется стеклянная крупа, Мартин поднимает голову - американский «Виллис» с распахнутыми дверцами стоит к нему правым боком совершенно пустой, да еще, судя по выхлопной трубе, с работающим мотором. Он толкает лежащего рядом майора, пинает ногой Николауса, пытается отыскать Клеффельда.
- Быстро в машину! - кричит он, сам не слыша своего голоса, вскакивает, запрыгивает на переднее сиденье и перебирается к рулю.
Штабист и оба трудовика бросаются следом. Ветеринара нигде не видно. Мартин понимает, что даже если он еще жив и отыщется, то наверняка не способен ни на какие действия. Он вжимает педаль газа в пол, на кого-то наезжает, выворачивает руль влево и, набирая скорость, устремляется прочь. Напоследок он видит, как кто-то из русских вскакивает и бежит к ним, но тут же снова падает на землю.
Хорошо, что вокруг относительно ровная степь. Только сухая трава хлещет по бамперу да хлопает сломанная дверца. В лицо бьет холодный ветер: в машине не осталось ни одного целого стекла. Никому из русских, видевших в тот момент несущийся в сторону от дороги черный «Виллис», не могло прийти в голову, что в нем сидят убегающие из плена немцы.
- Снимите свои чертовы кепи! - кричит Мартин, оборачиваясь, трудовикам. - Снимайте погоны!
Держа руль одной рукой, он срывает с самого себя только недавно надетые лейтенантские погоны. Хорошо, что они пристегнуты на шлевку и пуговицу, а не пришиты к шинели намертво.
Если бы в тот момент за ними погнался «юнкерс», он не оставил бы шансов ни «Виллису», ни тем, кто внутри. Но пикировщики не позарились на уходящий в сторону автомобиль. Было много более важных целей на дороге. «Только бы не угодить в яму и не попасть на пашню», - молил Бога Мартин. Он никогда не был классным водителем и в аналогичной ситуации на дороге давно бы слетел в кювет. Здесь же, поглядывая на солнце, он понимал только одно: нужно гнать на юг. Эх, жаль, майор выбросил свою карту. Сейчас-то она как раз пригодилась бы.
Через десять минут он остановился. От русских они явно оторвались, теперь следовало опасаться только своих.
- Куда дальше? - повернулся Мартин к штабисту, устало навалившись на руль. - Вы как-то говорили, что у вас весь фронт в голове.
- Так мы же не знаем, куда нас посадили летуны. Что хотя бы это была за река? Или та деревня?
- Я считаю, что нам в любом случае нельзя ехать ни на север, ни на восток, - вступил в разговор Раус. - Ведь так? Значит, надо двигаться на юг или на запад.
Мартин и без него это понимал. Он включил передачу и уже с большей осторожностью покатил дальше.
- Ищите дорогу, - велел он остальным.
Через полчаса они выехали на идущую в юго-западном направлении дорогу, а еще через двадцать минут, огибая воронки и остовы сгоревших еще летом машин, увидели в стороне два легких танка. Это оказалась разведка приданной румынам немецкой танковой части. Минут через сорок всех четверых везли в тыл в люльках мотоциклов военные полицейские. Предстояло выяснить, что это за личности разъезжают без погон и документов на изрешеченном осколками американском автомобиле.
В поселке Котельниковский, когда их вели на допрос, Шлимман, оказавшись рядом с Мартином, шепнул:
- Ни слова о карте.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
