Jizn_po_sluxam_odna (522851), страница 42
Текст из файла (страница 42)
Дальнейшее произошло стремительно и бесшумно, как в кино.
Какой‑то человек в развевающемся черном пальто стремительно вошел в отель, ливрейный швейцар ему поклонился. Не задержавшись возле швейцара ни на секунду, человек пошел прямо на Владика, Глеба и Никаса, оказавшегося Асей.
На ходу он сунул руку во внутренний карман пальто.
– Глеб, у него пистолет!
– Твою мать!..
Глеб видел только приближавшуюся руку с пистолетом, и знал, что стрельбы здесь, в холле отеля, он допустить не может.
Вспомнив все, чему его когда‑то учили, он повернулся, прыгнул вперед, ударил и даже не сразу понял, что из этой схватки вышел победителем.
В печке потрескивали дрова, и Катя, привалившись к Глебу, мечтала только об одном – просидеть так всю оставшуюся жизнь.
Ей не хотелось думать, не хотелось слушать, только сидеть, молчать и чувствовать щекой его твердое, как будто железобетонное, плечо под свитером.
А нужно, просто обязательно нужно было дослушать до конца.
Да еще Владик то и дело выходил на улицу, чтобы «проверить баню», как он говорил, и получалось так, что Глеб никак не может дорассказать то тяжелое и трудное, что Кате так не хотелось слушать.
– Влад, угомонись ты, в конце концов, – попросила Лена, когда тот вернулся в очередной раз. Она посматривала на Катю с сочувствием и, кажется, все понимала. – Дай Глебу договорить, и все, точка. Больше не будем вспоминать. Может, ты голоден? У меня макароны есть, ты любишь! Сварить тебе?
Ты знаешь, – живо обратилась она к Кате, – он такой прожорливый! Я теперь все время с собой еду вожу. Это не мужик, а прорва какая‑то бездонная!
– Я прорва бездонная?!
– Ты, ангел мой! – Такое обращение к здоровенному Владику прозвучало смешно. – Хочешь макарончиков, ангел?
– А как же шашлык? И баня? – спросил Владик жалобно.
– Да ничего с ней не будет, с твоей баней!
– А перегреется?
– Не перегреется!
– Как мне нравится, что ты покладистая! – объявил Владик и поцеловал в нос бывшую Хелен. – Слова поперек не скажешь!
– Тебе скажешь! Как же!
– Мне, конечно, не скажешь, – согласился Владик, – потому у меня все просто. Чуть что – и на два дня в холодный погреб!
– Боже мой, – сказала бывшая Хелен, и в голосе ее был благоговейный восторг, – ну какой ты брехун! Просто ужас! Вы знаете, ребята, с ним же невозможно жить! Он все время несет какую‑то ахинею, но это так смешно!
Глеб с Катей переглянулись.
Голубки – Лена с Владиком – ворковали, огонь в камине горел, и впереди было еще много удовольствий, вот баня, к примеру, и шашлык тоже, и утренняя праздность в постели, когда никуда не надо спешить, за окном снежок, и зимний день разгорается медленно, нехотя и, здесь, в финских болотах, как‑то не до конца. Как будто долго собирается с силами, а потом, махнув на все рукой, заваливается спать.
Домишко – всего комнат шесть, – в котором они сидели, принадлежал Александру Петровичу Ястребову. Он купил его много лет назад, говорил, что «по случаю». Жена его Инна Васильевна очень веселилась и спрашивала, нет ли у супруга еще чего‑нибудь, прикупленного так же, «по случаю», замка в горной Шотландии, к примеру, или, может, островка в Карибском море!.. Ястребов говорил, что ничего такого у него нет, а дачку на болотах он купил, заработав первые деньги, и продавать не собирается, бережет.
«Да там же не живет никто, – не унималась Инна Васильевна, – только истопник ходит да тетя Клава, убираться!»
«А куда я истопника с тетей Клавой дену? – отвечал Ястребов невозмутимо. – В Шотландию перевезу? Нет уж, пусть работают, и домик под присмотром, и у людей зарплата. Вот и Глеб Петрович то и дело в Питер мотается, он присмотрит!»
Глеб и «присматривал» – жарил шашлыки, топил баню, принимал гостей, выслушивал жалобы истопника, старого финна Куухиненна, который вечно ссорился с уборщицей Клавой.
Владик еще послонялся по комнате, потом плюхнулся на диван и хозяйским движением пристроил Лену себе под бок. Лена с готовностью пристроилась и спросила:
– Глебань, а чего тебя потянуло на воспоминания‑то? Два месяца уж прошло.
– Это я его попросила, – сказала Катя. – Мне просто… нужно знать, как все это было. Ниночка была последней, Влад. Понимаешь? Последней из семьи.
– Вадим ушел от Ниночки как раз потому, что влюбился в Асю, – Глеб поморщился. Рассказывать ему не хотелось. Было и быльем поросло. – Она хотела петь с эстрады, и продюсер придумал, что у нее будет больше шансов, если она станет не девушкой Асей, которые все на одно лицо, а юношей Никасом, кумиром подрастающего поколения женского полу! Подумаешь, голосок почти как у девчонки, ну и что? Так еще даже интереснее! Как это теперь называется?
– Что?
Глеб подумал немного, а потом провозгласил торжественно:
– Это теперь называется унисекс! Теперь все называется унисекс. Такой нежный, тонкий, худощавый, трепетный юноша, со взором горящим, разумеется! Так она и стала мальчиком! То есть на сцене это был певец Никас, а в постели у этого самого своего спонсора – девочка Ася.
– А что? – спросил Владик и подмигнул Лене. – Это даже забавно! Ролевые игры с переодеванием!
– Влад!
– Да не было никаких ролевых игр! – перебил Глеб. – Он с ней спал и ей за это платил. Она на эти деньги могла петь, плясать, шмотки покупать – да все, что угодно! Ну, ей больше нравилось петь, вот она и пела. Кто там их на эстраде разберет, девочка поет или мальчик!
– Странно, что я не догадывалась, – сказала Лена задумчиво. – Он ведь и ругался, как баба, и вел себя… по‑бабьи!
– Да ты не задумывалась просто. – Глеб опять зашевелился, и Катя подняла голову с его плеча. Он встал с дивана и помешал дрова. Полено треснуло и осыпалось искрами. – Люди вообще редко анализируют то, что видят или слышат. Ты знала, что это Никас, молодой человек, суть юноша пылкий со взором горящим, как я уже говорил. Ну характер у него скверный, ну ругается он, как баба, ну и что?..
– Да, – Лена несколько раз как будто сама себе кивнула головой. – Анализировать мне в голову не приходило. Но ведь все время притворяться – невыносимо. – Она мельком взглянула на Владика Щербатова и вдруг покраснела. – Я ведь тоже долго притворялась, хотя и не… мальчиком, мальчиком притворяться сложнее. И думала, что от этого с ума сойду, честно.
– Я бы тебя все равно узнал, – буркнул Владик, – еще немного, и узнал бы!
– Ничего бы ты не узнал! Если бы не этот конверт – помнишь, мне конверт принесли, – так бы мы с тобой…
– Да ладно! Чего там мы с тобой! Я бы тебя все равно узнал, и точка!
– Я не поняла, – встряла в перепалку Катя. – Вы сейчас ссоритесь или нет?
– Мы?! – удивился Владик Щербатов. – Мы никогда не ссоримся!
– И все‑таки странно, что я ничего не замечала, – повторила Лена задумчиво. – Нет, конечно, я понимала, что все его истерики, когда он нас по углам разгонял, – только для того, чтобы остаться в одиночестве, но я и представить себе не могла, что он в это время в Питер мотался, на свидания к этому своему спонсору бегал. То есть бегала… И романов он никогда не крутил, не крутила то есть!
Глеб перебил:
– Ты же с ним не жила никогда! Ты видела только фасад, а что там, за фасадом, ты и не интересовалась, зачем тебе!
Владик фыркнул и покрутил головой:
– Вообще‑то такие штуки только в кино прокатывают, а в жизни нет! Ну, по крайней мере, я так думал! Чтобы баба переоделась мужиком и голову всем морочила, да еще долго морочила! Вот она, должно быть, над нами потешалась, когда одна оставалась! И всё она речи двигала про то, что все бабы дуры, а мужики сволочи, как один! Помнишь, Лен? – И он толкнул бывшую директрису в бок. – А когда этот Генка сдуру окликнул ее тогда, в «Англии», я думал, что у меня умственное расстройство сделалось. Мать честная, думаю, это что ж такое?! Лицо одно и то же, только не мужик, а баба!
– А я однажды в мусорной корзине у него в номере упаковку от противозачаточных таблеток нашла, – подхватила Лена. – Никас, то есть Ася, бумажку важную потеряла, и заставила меня искать. Я все корзины обшарила, как собака на помойке, ей‑богу! И нашла эту… упаковку. И хоть бы у меня какое‑нибудь подозрение возникло! Нет, ничего такого. Я в руках повертела и выбросила, еще подумала, как это таблетки сюда попали!
– Ну вот, а потом Вадим решил вернуться к жене, Ниночке, – продолжал Глеб Звоницкий. – Помешательство кончилось. И Никасу, то есть Асе, стало ясно, что вместе с помешательством денежки закончатся тоже. Глупо вернуться к жене и продолжать платить даже не любовнице, а какому‑то там певцу! И она – или он, как его правильно называть, я не знаю, – решила Ниночку застрелить. – Глеб помолчал. – И вот что ужасно: Вадим же собирался тем вечером к Ниночке! Катя об этом говорила, ей Ниночка хвасталась, что у них было свидание и что вечером муж приедет к ней домой, жизнь налаживается! Она очень спешила, Ниночка‑то, чтобы его не пропустить. А он не приехал. Его хозяева вызвали, ну, те самые, на которых он работал и которые его к хлебному месту определили. Это мне менты сказали, которые его из «Англии» со стволом уволокли в отделение. Туда опера подскочили, что занимались убийством на Фонтанке, стали выяснять, где он был той ночью. А у него… – Глеб вздохнул и покосился на Катю, – у него там, в отделении, с сердцем плохо стало. Он на самом деле Ниночку любил и развелся по дурости только оттого, что башку ему снесло! Ну вот, а операм он сказал, что к хозяевам ездил, между прочим, по мою душу. Бумаги возил на наше полиграфическое оборудование. Чтобы, так сказать, они были в курсе! А у них, как у Иосифа Виссарионовича Сталина, жизнь все больше ночная, в потемках… И ослушаться он не мог. Позвонили – он и поехал. Может, если б не поехал…
– Да уж, – задумчиво сказал Владик.
Катя смотрела в огонь.
– А любовница давно догадывалась, что его большое и светлое чувство к ней на убыль пошло. Ну, странно было бы, если б она не догадывалась. А она девушка… с амбициями большими. Ей не только мужиков богатых, ей еще славы хотелось очень! Славы, власти над идиотами вроде Ленки с Владом. – Тут Глеб счел нужным извиниться и сказал, неловко улыбнувшись: – Это я так говорю, потому что она все время над вами потешалась. Играла мужика очень убедительно. Ведь все верили, и она совершенно утвердилась в мысли, что кого хочешь обведет вокруг пальца. Ради собственного благополучия она на все была готова, хоть на убийство, хоть на что угодно! Убить, и дело с концом. Нет бывшей жены, некуда возвращаться, а уж утешить Вадима она как‑нибудь смогла бы!
– Не смогла бы, – мрачно сказала Катя. – Димка на самом деле любил Ниночку. Он просто наделал глупостей.
Глеб посмотрел на нее.
– Некоторые глупости наказуемы, Катя, – сказал он очень серьезно. – И мы с тобой это отлично знаем. Ася выследила Ниночку в клубе «Огюст и Ренуар» в компании Кати и ее мужа, познакомилась с Генкой, чтобы потом его подставить. Генка Ниночку знал сто лет, и подкинуть ему пистолет и свалить все на него ничего не стоило. Или на тебя. Я точно не знаю, на кого она собиралась перевести стрелки. Может, и на тебя, а потом решила, что удобней на Генку. Она купила билет на свое настоящее имя. Кстати, Никас – это Николаева Ася! Поссорилась со своей свитой, чтобы вечером остаться одной. Из‑за чего ссора была, я забыл?
– Из‑за ботфортов, – сказала Лена. – Костюмеры позабыли ботфорты.
– Ну вот, из‑за ботфортов. Все уехали, она переоделась и улетела в Питер. Она знала, что вы с Ниночкой собираетесь на вечеринку в клуб «Огюст и Ренуар». Я думаю, что ей Генка сказал, хотя он ничего не помнит. Она приехала в клуб, потолкалась возле вас, услышала, что Ниночкин муж пригласил ее на свидание и вообще все дело стремительно набирает обороты, и решила действовать немедленно. Она ждала Ниночку у подъезда и зашла туда вместе с ней – вполне приличная девушка, да еще с вечеринки, Ниночка нисколько ее не боялась! И выстрелила. Пистолет у нее вполне приличный, почти «макаров». И стреляет тихо. Потом она убедилась, что Ниночка умерла, и уехала в аэропорт. Нет, сначала в «Англию», а потом в аэропорт.
– А в «Англию» зачем?
– Затем, что у нее там был номер, тоже на имя Аси Николаевой. Она держала пистолет в номере, не могла же она его туда‑сюда из Москвы возить!
– А пистолет у нее откуда?
Глеб пожал плечами.
– Я точно не знаю и спросить не спросил. Думаю, что купила через какие‑нибудь интернет‑сайты. Кстати сказать, это иллюзия такая из телевизора, что паленые стволы с этих сайтов ни проследить, ни найти нельзя! Менты в основном оттуда информацию и получают. Ее бы через этот пистолетик все равно нашли бы. Вряд ли она его через подставных лиц покупала, это очень сложно.
– Долго бы проискали, – буркнул Владик. – Она бы к тому времени давно на Кипре отдыхала. Или еще где. Умная девушка и расторопная очень!
– На Кипре отдыхать всю оставшуюся жизнь – деньги нужны большие. А денег не стало. Кстати, после того, как Ася Генке пистолет подбросила, она вернулась именно в тот номер, который сняла на фамилию Николаева. Помнишь, ты говорил, что ни куртки, ни ботинок на вешалке не было?
– Помню.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
