Filosofia_Radugin_Kurs_lekciy (519695), страница 12

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 12)

Познание как богоуподобление. Мистика и схоластика Поскольку в христианском мировоззрении цель и смысл познания Сдается не материальными потребностями людей и не жаждой са­мосовершенствования, а потребностью «спасения души», постольку конечной целью познавательных усилий человека признается не

знание объективного мира — природы и истории, а обретение чело­веком через процесс познания своего первоначального «догреховно-го» облика, обретения «образа и подобия Бога». Одним из важней­ших положений христианской философии является трактовка про­цесса познания как богоуподобления. Христианская теория познания основывается на библейском представлении о радикаль­ной несамостоятельности и ущербности человеческой природы. Полноценным субъектом деятельности и познания, с точки зрения христианской идеологии, может быть только Бог. Человек же — производное от Бога существо, и уже поэтому он самостоятельно не способен к познанию.

Согласно христианскому воззрению, даже в своем первона­чальном, «догреховном» состоянии человек был полностью зависим от Бога. Особенность этого «догреховного» состояния, по описаниям христианских философов, состоит в том, что человек жил не сам по себе, а по-божески, находился в единстве с Богом, был сопричастен сверхъестественному. Сущность же грехопадения, по их мнению, как раз и состоит в том, что человек отделился от Бога, захотел жить по своим принципам и нормам, пожелал стать равным Богу, иначе го­воря, свободным субъектом деятельности и познания. Уподобление Богу, обретение человеком вновь божественного образа и подобия истолковывается ортодоксальной христианской идеологией как от­каз человека от своих претензий, от своей субъективности, от своего «я». Богоуподобление есть ничто иное, как самоотречение человека, полный переход в подчинение человека Богу.

Формой же такого перехода, по мнению христианских мыс­лителей, является вера. При этом они прибегают к довольно расши­ренной трактовке феномена веры. Вера истолковывается ими как универсальное измерение человеческого сознания, субъективнос­ти, духовности, в которой выражается рационально непрозрачное отношение к действительности. Вера трактуется и как психологи­ческая установка, уверенность, приверженность к чему-либо, и как вера в сверхъестественное, как религиозная вера. Используя первое значение термина «вера», христианские философы рассма­тривают веру как особую, сверхъестественную, познавательно-мировоззренческую позицию субъекта. Согласно их учению, вера имеет глубинные эмоционально-волевые основания и является психологически первичной по отношению к дискурсивному мыш­лению. «Если не уверуете, то не уразумеете... Познание, посредст-вуемое верой, — наидостовернейшее», — утверждает Климент Александрийский. Всякий, ищущий истину, считает он, должен ис­ходить из каких-то первоначальных положений, определяющих пути развития его поиска, занимать определенную познавательно-мировоззренческую позицию, верить во что-то. Вера, как установ­ка сознания, отождествляется христианскими философами с рели­гиозной верой. Она трактуется как форма единения человека с Бо­

гом, как канал, через который Бог воздействует на познавательные способности человека, оздоравливает, оплодотворяет и совершен­ствует их.

Положение о радикальной несамостоятельности человека, как субъекта познания, наивысшие выражения получает через введение в познавательный процесс действия божественной благо­дати. Характеристика Бога в качестве мистической Любви — бла­годати в христианских системах не менее, а зачастую и более зна­чима, чем определение его как Разум. Божественная благодать вы­ступает в христианской гносеологии как главное движущее начало и регулятор познавательной деятельности. Необходимость исполь­зования этого фактора в познавательном процессе объясняется христианскими философами тем обстоятельством, что человек,^у в силу «греховности» своей природы, сам по себе не может уподо­биться Богу.

Для объяснения механизма божественной интервенции в по­знавательный процесс христианские философы нередко использу­ют световую символику, которая в концентрированном виде пред­ставлена в так называемой теории просветления или озарения. Эта теория заимствована христианскими мыслителями из неоплатониз­ма и в той или иной степени разделяется большинством школ хрис­тианской философии и теологии.

Согласно этой теории, разум, в конечном итоге, познает мир не в силу собственных потенций, а с помощью божественного света, ми­стического излияния божества, просветляющего как сами вещи, так и человеческое мышление. Без этого света, утверждают идеологи христианства, сущность предмета осталась бы невысвеченной, скрытой от ума. Божественный свет фигурирует в системах христи­анских философов в определенной степени как образное представ­ление, символ, но в то же время этому символическому образу неред­ко придается и реальное, физическое значение.

Учение о божественном проникновении в человеческое по­знание является основой одного из крупнейших направлений средневековой философии — мистицизма. Это учение берет свое начало в системе крупнейшего представителя средневековой фи­лософии Августина Аврелия (354—430 гг.). По учению Августина, весь мир пронизан разумом, логосом, содержащим в себе световую природу, поскольку имеет общую причину своего возникновения — Бога. Однако, утверждал Августин, ни вещи, ни человеческая Душа не содержат в самих себе света. Они светятся отраженным светом. Все видимо, все реально только через Бога. Бог '•— это Солн-Це, которое само не видимо, но делающее все остальное видимым. Всякое познание осуществляется через лучи божественного света. Свет сотворенный дает возможность познать телесные вещи, свет разума — интеллигибельные предметы, свет благодати — истины откровения.

Наиболее яркое выражение мистицизм нашел в православной традиции Иоанна Богослова, Василия Великого, Григория Нисского;

в католической — Бернара Клервосского; Джованни Фиданца (Бона-вентуры).

Мистицизм учит, что до грехопадения человек представлял собой существо духовной, световой субстанции. Грехопадение при­вело к тому, что он лишился своей первоначальной сущности, был низвергнут в мир чувственного бытия. Теперь же, в процессе «спасе­ния», человек должен отказаться от всего телесного, «мира», и воз­вратить себе прежний световой духовный облик. Этот процесс вклю­чает в себя три стадии: первую — очищение души от чувственных страстей и привязанностей (катарсис); вторую — просветление ду­ши мудростью — интеллигибельным светом божественных истин;

и третью — озарение, мистический экстаз, слияние человека с Богом. Все эти три ступени неразрывным образом связаны друг с другом.

Катарсис рассматривается в мистических системах как пред­варительное условие просветления. Для того, чтобы человек был способен воспринимать божественный свет, он должен из падшего состояния вернуться в состояние первозданной чистоты. Роль катар­сиса заключается в восстановлении в человеке затемненного грехо­падением божественного образа. Процесс очищения требует боль­ших аскетических усилий. В конечном итоге этого процесса, по мыс­ли христианских мистиков, должна произойти дематериализация человека, отрешение его от всего земного. Сбросив прежние теле­сные покровы, которые отяжелели и влекли вниз, душа получает возможность облачиться в новые одежды из света, которые в силу легкости повлекут ее вверх. Таким образом, человек вступает в но­вую стадию богоуподобления — стадию просветления. На этой ста­дии совершается постепенное восхождение ума от низших проявле­ний «световой энергии» к более высоким.

В конце концов этот процесс должен завершиться непосредст­венным общением Бога и человека. Внешним выражением все возра­стающего единения человека с Богом выступает мистический экстаз — божественное озарение. В системах мистицизма оно трактуется как явление сознанию истины в своей самоочевидности. Душа в мо­мент озарения созерцает не только умопостигаемую действитель­ность, но и самый свет, то есть видит самого Бога — источник всякого света — в его бестелесной сущности. На высшем этапе восхождения души к Богу осуществляется возвращение душе своего первоздан­ного вида, т. е. «образа и подобия Бога». Только тогда, согласно кон­цепциям мистиков, происходит полное слияние человека с Богом.

Наряду с мистицизмом, в средневековой философии огром­ным влияниям пользовалась схоластика (от лат. schola, или школа). И перевести этот термин можно как «школьная философия», то есть философия, которая была приспособлена для широкого обучения людей основам христианского мировоззрения. Схоластика сформи­

ровалась в период абсолютного господства христианской идеологии во всех сферах общественной жизни Западной Европы. Когда, по вы­ражению Ф. Энгельса, «догматы церкви стали одновременно и поли­тическими аксиомами, а библейские тексты получили во всяком суде силу закона».

Схоластика является наследницей, которая продолжает тра­диции христианской апологетики и Августина. Ее представители стремились создать стройную систему христианского мировоззре­ния, где была построена иерархия сфер бытия, на вершине которой располагалась церковь. Выигрывая у раннехристианских мыслите­лей в широте охвата проблематики, создании грандиозных систем, схоластики существенно проигрывали им в оригинальности реше­ния проблем, творческом подходе. Одним из самых характерных признаков схоластического стиля мышления является авторита-ризм. Схоластов, в сущности, не волнует происхождение тех или иных положений, которыми они оперируют. Главное — лишь бы они были одобрены авторитетом церкви.

Авторитаризм — характерная черта всего религиозного сти­ля мышления. Но представители ранней патристики — апологеты признавали абсолютный авторитет «Священного писания», они сами создавали тогда церковь. Их эпигоны присоединили сюда и автори­тет самих «отцов церкви». Возможности творческого подхода при та­ком двойном прессинге сводятся к минимуму. Творческие потенции схоластов уходят в сферу формально-логических изысканий.

Как отмечают исследователи средневековья, снижению уров­ня философского исследования в схоластике способствовал ряд фак­торов. Главный из них — крушение рабовладельческого строя и ус­тановление феодального способа производства. Переход от рабовла­дельческого строя к феодальному в странах Западной Европы сопровождается упадком хозяйственной деятельности. В этих стра­нах установилось натуральное хозяйство, пришли в упадок ремесла, сократилась торговля, захирели многонаселенные и оживленные го­рода. С упадком городов регресс захватил все области культуры: ли­тературу, искусство, науку. Философия лишилась питательных со­ков, которые она черпала в развитии научного познания. Немалое значение имело и то обстоятельство, что объем унаследованных от античности'литературных, научных и философских источников, доступных европейской философии раннего средневековья, был крайне ограничен. Основные философские произведения древних были или вовсе утрачены, или позабыты.

Определенную роль в снижении теоретического уровня сред-аевековой философии сыграло и то обстоятельство, что перед ран-Вей патристикой и схоластикой стояли разные задачи. Представите-•ли ранней, патристики активно участвовали в создании основ веро­учения, постоянно вступали в полемику с еретиками и язычниками. Схоласты же выступали в тот момент, когда церковь укрепила свои

позиции и христианство заняло исключительное место в жизни фео­дального общества. В этот период формирование догматов было, в ос­новном, закончено, и усилия схоластов были направлены, прежде всего, на прояснение и систематизацию неизменных положений ве­ры, приведение их в такой порядок, чтобы было легче обучать и обу­чаться.

Развитие философии схоластов шло, в основном, в рамках формально-логического схематизма. Законченный в основных час­тях материал они должны были обработать и представить в схемах аристотелево-стоической логики. Схоластический интеллектуа­лизм приносит содержание в жертву форме. Его представители стремятся подменить изучение реальной действительности проце­дурой определений, они приводят бесконечные дефиниции и дис-тинкции. Известный исследователь древней философии Виндель-банд дает такую характеристику схоластического метода. «Схолас­ты только обсуждают, систематически доказывают, выводят до бесконечности следствия, не проверяя оснований. Вся их логика све­дена к силлогизму. Злоупотребления силлогизмов влечет за собой мелочность, страсть к делениям и подразделениям, низводит логи­ческое рассуждение к словесной механике, способствует чрезмер­ной заботливости в внешнем выражении мысли в ущерб самой мыс­ли» (Винделъбанд В. История философии.— СПб., 1898.— С. 36).

Религиозный интеллектуализм и религиозный антиинтеллектуализм. Проблема взаимоотношения разума и веры.

Спор между представителями схоластики и мистики о наиболее эф­фективных средствах приобщения людей к религии на уровне фило­софии и теологии вылился в спор о наилучших формах и методах за­щиты и обоснования христианского мировоззрения. Различные под­ходы к решению этих вопросов сформулировали две основных тенденции: религиозный интеллектуализм и религиозный антиин­теллектуализм.

В религиозном интеллектуализме отчетливо выражено стремление опереться на рассудочное начало в человеческом созна­нии, апеллировать к социальному и интеллектуальному опыту, здра­вому смыслу. Цель интеллектуализма — выработать у человека со­знательное восприятие религиозного вероучения, опирающегося не только на авторитет, но и подкрепленное разумными доводами. Пред­ставители интеллектуализма в определенной степени допускают участие разума и связанных с ним средств теоретического анализа и оценки в религиозную жизнь людей. Они стремятся поставить разум на службу вере, примирить науку и религию, максимально использо­вать возможности рациональных средств воздействия на человека.

В противоположность религиозному интеллектуализму, представители религиозного антиинтеллектуализма полагают, что рассудочный подход к религии, содержащий в себе момент принуди­тельности и обязательности для Бога, исключает в нем творческое начало, свободу, произвол, всемогущество. Действия Бога, с точки зрения антиинтеллектуалистов, неподвластны законам разума. Бог абсолютно свободен, его действия абсолютно непредсказуемы. На пути к Богу разум является помехой. Чтобы прийти к Богу, нужно за­быть все, что знал, забыть даже вообще, что может быть знание. Ан­тиинтеллектуализм культивирует среди приверженцев религии слепую и бездумную веру. •

Борьба религиозного интеллектуализма и религиозного анти­интеллектуализма проходит красной нитью через всю историю сред­невековой философии. Однако на каждом конкретно-историческом этапе истории эта борьба имела свои особенности. В период становле­ния христианской апологетики она велась по вопросам отношения к античной культуре вообще и к античной философии, как теоретиче­скому выражению этой культуры, в частности. Представители анти­интеллектуализма заняли по отношению к античной культуре отри­цательную позицию. Они стремились опорочить ее в глазах своих приверженцев как ложные, противоречивые по своей природе воз­зрения, уводящие людей от их подлинного назначения — «спасения своей души».

Характеристики

Список файлов лекций