Мифы народов мира II (1250008), страница 214
Текст из файла (страница 214)
УЛЛИКУММЕ [Ullikumme, хуррит. «враждебный Куммии» (?), или «разрушитель Куммии» (?); ср. хуррит. u/olle, «другой», Kumme, «Куммия»], в хурритской мифологии слепое и глухое каменное чудовище, сотворенное Кумарби, чтобы погубить Тешуба и вернуть утраченную власть на небесах. С помощью Эа Тешуб победил У. (см. Хурритская мифология).
Лит.: Луна, упавшая с неба. Древняя литература Малой Азии, пер. с древнемалоазиатских, М., 1977, с. 125 — 40.
М. Л. Хачикян.
УЛЛЬ (др.-исл. Ullr, Ullinn), в скандинавской мифологии один из асов, сын Сив и пасынок Тора. Он прекрасный стрелок из лука и лыжник. В кеннингах (поэтических иносказаниях) он фигурирует как «ас-лучник», «ас-лыжник», «ас щита» (щит называют «ясенем» или «кораблём Улля»). Как бог-лыжник У. неоднократно сопоставлялся и сближался со Скади. У. не имеет своего мифа, но следы культа У. обнаружены в Швеции и Норвегии. Саксон Грамматик в «Деяниях датчан» упоминает Оллеруса, который якобы царствовал в Византии после изгнания оттуда Одина.
Е. М.
УЛУ ТОЙОН («великий господин»), в якутской мифологии глава злых духов верхнего мира, родоначальник большого племени абасы; первоначально относился к разряду айы. Согласно мифам, он дал людям душу (сюр), послал им через ворона огонь. У. т. считался покровителем ряда якутских родов, отцом и духом — покровителем воронов, а также наиболее могущественных шаманов. К У. т., как к высшему судье, часто обращаются шаманы с жалобой на обиды людей и за разрешением того или иного спора. Суд У. т. очень строгий, решения его жестоки, но справедливы. Он мог покарать виновника смертью или приковать к скале душу грешника. У. т. представлялся антропоморфным божеством, главой большой семьи. Он недоступен лицезрению смертных, но в некоторых мифах его видят в образе какого-нибудь крупного животного. Так, приняв образ большого чёрного быка или чёрного жеребца, громадного медведя или лося, он с рёвом и шумом пробегает по земле. Жена У. т. — Буус Дьалкын хотун («ледяная госпожа с развалистой походкой»). Дети его считались главами девяти племён духов, живущих на южном небе. Имена детей часто встречаются в мифах, они ассоциируются с животными: Хара су орун (чёрный, непреклонный), Хара сылгылах («владеющий чёрными лошадьми»), Маган кырдай («белая ястребица»). По некоторым мифам, У. т. и его дети владели табунами коней, причём у каждого из них кони были одной определённой масти. Иногда сыновья спускались на белых или серых конях с неба на землю и вступали в любовные связи с девушками. С 19 — нач. 20 вв. У. т. стал считаться главой злых духов верхнего мира, причиняющих людям различные болезни и беды. Чёрные шаманы почитали его своим покровителем, приносили ему жертвы скотом.
Н. А. Алексеев.
УЛЬГЕНЬ, в мифологии алтайцев и шорцев верховное божество, демиург и громовержец, глава светлых чистых духов, населяющих небесную сферу мироздания. Эпитеты У. — «светлый», «белый», «белая светлость», «белый светлейший государь», «молниеносец», «громовержец», «палящий», «двигающий солнце и луну», «синий» (ср. Тенгри), богатый, обильный. Он именуется также Курбустан-ака (Кубустан-аакай, букв. «Курбустан-батюшка»), сближаясь таким образом с монгольским Хормустой. У. восседает на золотом престоле в золотом дворце с золотыми воротами, находящемся над всеми светилами в высшей и центральной точке мироздания [вершина мировой горы (Алтын ту у алтайцев, Пустаг у шорцев, Согра у челканцев) либо 9-й, 12-й, 15-й ярусы неба]. Иногда У. представляется длиннобородым старцем (у шорцев), трёхликим, «с тремя шапками» (тремя головами?), имеющим трёх сыновей: Темир-каан, Солтыган, Дьажиган (у кумандинцев). В других случаях речь идёт о семи сыновьях и семи (девяти, двенадцати) дочерях У. — «чистых девах». Зафиксировано большое количество имён сыновей У. (божеств-покровителей родов алтайцев): Каршит (иногда это прозвище самого У.), Кара-куш (см. Каракус), Караш, Бурча-каан, Буура-каан, Бакты-каан (Бахтаган, Пактаган), Дьажил-каан и др. К сыновьям У. иногда причисляется также Дьайык (Яйык) — светлый небесный дух, часть божественной сущности У., посредник между ним и людьми, персонаж эсхатологических мифов (о всемирном потопе, светопреставлении). Мать У. — Таз-каан (у алтайцев), жена — Чаашин или Солтон (у челканцев).
У. противостоит и подчинён Эрлик (в частности, карает он по распоряжению У.). Иногда У. — брат Эрлика (старший или младший), иногда его создатель либо его создание. Согласно одному из мифов, У. парит над безбрежным первобытным океаном и не находит островка суши или садится на единственный торчащий из воды камень; очевидно, он имеет облик птицы (утки). Эрлик, также в образе птицы, по поручению У. (или сам) ныряет за землёй на дно океана. Иногда У., наученный обитающей в мировом океане Белой матерью (Ак эне), создаёт землю, небо, всех тварей и трёх гигантских рыб, на которых держится земля. В шорском варианте У., находящийся вместе с Эрликом в пустоте, «от скуки» изготавливает небо, солнце, луну, звёзды и ровную землю, а Эрлик воздвигает на ней горы, одну из которых, самую высокую и красивую (Пустаг, Мустаг, Согра), У. выбирает в качестве своего местопребывания. В некоторых алтайских мифах У. творит, находясь на «Золотой горе» (Алтын ту), а Эрлик по злому умыслу или неумению портит землю, покрывая её кочками и топями. Существует миф, согласно которому У. (как и Эрлик) — один из семи братьев-праведников, спасшихся от всемирного потопа, устраивающий обновлённую землю. Аналогично дополняют друг друга У. и Эрлик в антропогонических мифах (Эрлик вдувает в сотворенного У. человека душу). По некоторым мифам, У. добывает огонь, чтобы отогнать гадов и насекомых, вызванных к жизни Эрликом, но не сообщает секрет его добывания людям (они узнают его от коростеля; в других мифах добыванию огня У. учат лягушка или сыч).
Этимология имени У. и его соотношение с бурятским мифологическим термином Ульгень (Улгэн эхэ, Улгэн дэлхэй — неперсонифицированное женское земное божество, см. Этуген) неясны.
Лит.: Потанин Г. Н., Очерки северозападной Монголии, в. 4, СПБ, 1883, с. 70—71, 218—20; Вербицкий В. И., Алтайские инородцы, М., 1893, с. 43 — 44, 89 — 93; Никифоров Н. Я., Аносский сборник, Омск, 1915, с. 240, 250; Анохин А. В., Материалы по шаманству у алтайцев, [Л.], 1924, с. 1 —18; Каташ С. С, Мифы, легенды Горного Алтая, ГорноАлтайск, 1978, с. 15 — 16; Хлобина И. Д., Из мифологии и традиционных религиозных верований шорцев, в кн.: Этнография народов Алтая и Западной Сибири, Новосибирск, 1978, с. 70—73.
С. Ю. Неклюдов.
УМАЙ, в мифологии древних тюрок богиня, олицетворяющая женское, земное начало и плодородие. Покровительствует воинам и супруге кагана, которая обликом подобна У. Видимо, считалась супругой Тенгри (неба). Упоминается в рунических текстах 7 — 8 вв. Некоторые исследователи предполагают, что образ У. генетически связан с иранской мифологической птицей Хумай, которая, бросая свою тень на человека, делает его счастливым. Пережитки веры в У. сохранялись в мифологиях ряда тюркоязычных народов. Например, у огузов У. считалась духом — покровителем младенца во чреве матери, бытовала поговорка: «Кто будет служить У., тот получит сына». У шорцев У. (Май) — дух — хранитель младенцев, принимающий также души умерших. У телеутов У. (Май-энэси, Май-энэзи) и казахов (Умай ене) — также дух — хранитель детей. Киргизы считали, что У. дарует богатый урожай и умножает скот, является покровительницей домашнего очага и охранительницей детей. К ней во время родов обращались повитухи, при лечении детей — знахарки. В урожайные годы говорили: «Из груди Умай эне [матери У.] молоко течёт». Позднее, с утверждением ислама, У. у киргизов отождествлялась с Фатимой (Батма Зуурой). В турецкой мифологии У. трансформировалась в Омаджи, духа, которым пугали детей.
Лит.: Дыренкова Н. П., Умай в культе турецких племен, в сб.: Культура и письменность Востока, т. 3, Баку, 1928; Абрамзон С. М., Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи, Л., 1971, с. 275 — 80; Потапов Л. П., Умай — божество древних тюрков в свете этнографических данных, в кн.: Тюркологический сборник, 1972, М., 1973; Ус ма нова М. С, Обычаи, связанные с рождением ребенка у хакасов, в сб.: Из истории шаманства, Томск, 1976, с. 166 — 71.
УМИРАЮЩИЙ И ВОСКРЕСАЮЩИЙ БОГ. Как главный персонаж мифов (особенно характерных для древних культур Средиземноморья) У. и в. б. оказывается во вражде с драконом, хтоническим демоном или божеством, олицетворяющим деструктивные силы природы (напр., Осирис с Сетом, Балу с Муту, Инанна с Эрешкигаль), либо каким-нибудь вольным или невольным проступком вызывает гнев богини-матери или своей божественной партнёрши (Думузи — Инанны, Адонис — Артемиды, Дионис — Геры). В результате конфликта бог — герой мифа погибает (Осирис, Балу, Адонис, Аттис, Дионис), исчезает (Телепинус, Деметра), терпит временное поражение, теряет какой-либо жизненно важный орган (Гор, сын Осириса, — глаз, хеттский бог грозы — глаза и сердце). На поиски бога (или на помощь ему) уходит сестра, мать, жена, реже — сын или другой родич. Они находят бога, возвращают в его жилище или возрождают к жизни, при этом бог — один или чаще при их содействии убивает своего демонического противника (напр., Балу — Муту и Иамму, хеттский бог грозы с помощью Инары и Хупасияса — змея Иллуянку). Воскрешённый (или возвращённый) бог восстанавливает свой прежний статус, но иногда одновременно становится богом подземного царства (как Осирис, чьим земным субститутом оказывается Гор).
Мифам об умирающих (шире: исчезающих) и воскресающих (возвращающихся) богах свойственна, как правило, природная, земледельческая семантика. Так, египетский Осирис обучен своей женой-сестрой Исидой земледелию и сам в качестве культурного героя научил людей земледелию и скотоводству; он отождествляется в мифах с зерном ячменя или пшеницы, а его смерть и воскресение — с отливами и разливами Нила. В шумерской мифологии Инанна олицетворяет плодородие земли, а её супруг Думузи, обновляющий мир в постоянной череде сезонов года, — производительные силы весны. Гибель Балу, бога бури, дождя и связанного с дождём плодородия, приводит к засухе и увяданию, его воскресение — к расцвету в природе. О неурожае, засухе и голоде, вызванных смертью или уходом бога, и соответственно о пробуждении природы при его появлении сообщается в мифах об Адонисе, Аттисе, Деметре и Персефоне и др.
В Древнем Египте драма смерти и воскресения Осириса разыгрывалась на великом земледельческом празднике, приуроченном ко времени наибольшего разлива Нила. В Месопотамии ещё в 3-м тыс. до н. э. в периоды весеннего или осеннего равноденствия ритуально воспроизводился священный брак Думузи и Инанны, символизирующий возрождение плодородия в природе. Тема смерти и воскресения угаритского Балу также, по-видимому, лежала в основе соответствующей ритуальной церемонии. У хеттов миф о борьбе бога грозы и дракона Иллуянки входил в состав ритуальных текстов празднества пурулли, происходившего весной и призванного отвратить после прекращения зимних дождей грозящую земле засуху. Земледельческими в своей основе культами были культ Адониса, распространившийся из Сирии по всему Средиземноморью, греческие дионисии, а также элевсинские мистерии, посвященные Деметре и Персефоне и восходящие к празднику первого урожая. Непременным их компонентом был ритуальный плач участников об умершем (или исчезнувшем) боге и последовавшем оскудении земли. Таким образом, эти мифы представляют собой основную разновидность природных, календарных мифов (см. Календарь). Культовая фигура Великой богини-матери, персонифицирующей творческие силы природы, сохраняет в них своё значение. Однако с развитием аграрного общества и укреплением мужского пантеона она обычно уступает часть своих функций мужскому земледельческому божеству (Осирису, Балу, Телепинусу, Адонису, Дионису и др.) и фигурирует в календарных мифах главным образом как его мать, сестра, возлюбленная или жена.
Миф об У. и в. б., представленный в древних земледельческих цивилизациях Средиземноморья, имеет соответствия как в архаических, так и в более поздних культурах (ср. мифы об умирающем и воскресающем звере у палеоазиатов и многих других народов). В прямом или косвенном отношении к мифам об У. и в. б. находится и ряд архаических ритуалов: умерщвление царя-колдуна как акт земледельческой магии; убийство животного, отождествляемого со змеем или водяным духом, как часть процедуры вызывания дождя; принесение девушки в жертву водяному демону ради обеспечения плодородия, а также многочисленные весенние обряды.
Вместе с тем и семантика мифа об У. и в. б. (сезонный цикл года сопоставляется с солярным циклом дня, органическим циклом человеческой жизни, периодическим столкновением сил «порядка» и «хаоса», регулярным обновлением царской власти и т. п.), и его композиционная структура, восходящая к архаической мифологической модели (уход героя из обыденного мира — борьба с потусторонними силами — победа над ними — овладение объектом, необходимым для восстановления благополучия, — возвращение), обусловили его близость, а иногда и естественный синкретизм с широким кругом астральных, космогонических, эсхатологических, инициационных мифов. Так, представление об У. и в. б. оказывается органичным для группы мифов, связанных с суточным движением солнца и луны: переход от света к мраку и от мрака к свету рисуется в них как следствие борьбы солярного бога с хтоническим чудовищем, поражения бога и последующей его победы (сравни египетский миф о Ра и Апопе). Общепризнано воздействие содержания и композиционных моделей мифов об У. и в. б. на весьма широкий круг мифов о героях (в частности, Геракле, Актеоне, Орфее и Эвридике), сказок (ср., например, египетскую «Сказку о двух братьях»), религиозных легенд и представлений (ср. евангельский рассказ о смерти и воскресении Иисуса Христа). Но ощутима также их связь с сюжетными схемами классического эпоса. Эпический конфликт вызван, как правило, или посягательством на благополучие героя сверхъестественного противника, связанного с хтоническими силами, или гневом на него оскорблённой богини. Герой (героиня) умирает, похищен или временно исчезает (Акхат, Энкиду, Сита, Брисеида, Елена, Одиссей, пандавы, Рама). Муж, сестра, родичи сражаются с чудовищами и демонами (Гильгамеш с Хумбабой и Быком небес, Ахилл с Ксанфом, Одиссей с чудовищами моря, пандавы и Рама с ракшасами), оказываются в подземном мире (Гильгамеш, Одиссей, Рама), едва не гибнут (Гильгамеш, Ахилл, Одиссей, Рама, пандавы). В конце концов герои одерживают победу, соединяются, восстанавливают утраченное благополучие.
Лит.: Мелетинский E. M., Мифы древнего мира в сравнительном освещении, в сб.: Типология и взаимосвязи литератур древнего мира, М., 1971, с. 68—133; Гринцер П. Б., Эпос древнего мира, там же, с. 134—205; Иванов В. В., Топоров В. Н., Исследования в области славянских древностей, М., 1974; Мелетинский Е. М., Поэтика мифа, М., 1976.
П. А. Гринцер.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
